Данте - Илья Голенищев-Кутузов

Болонья росла и богатела, хотя торговый ее оборот не мог сравниться с объемом флорентийского. Размеренная монотонность университетских занятий часто нарушалась сражениями и кровопролитиями на улицах, которыми изобиловала бурная политическая жизнь города. Данте приехал в то время, когда в Болонье царил относительный мир. Верх в коммуне одержали гвельфы. Позади была страшная, продолжавшаяся сорок дней резня 1274 года, после которой из города были изгнаны 12 тысяч граждан, сторонников гибеллинов и богатого древнего рода Ламбертацци. Победителями руководил другой патриций, гвельф Джеремеи. Ролландино был выбран старшиною пожизненно в 1280 году, через два года составлены «святые постановления» против изгнанников и нобилей, не записанных в корпорации. Лишь дома Аккурсиев были спасены от разрушения в память великого комментатора римского права.

На юридическом факультете, главном и наиболее уважаемом, занятия продолжались от шести до семи лет. Потом проводился очень строгий экзамен; чтобы быть допущенным к нему, нужна была рекомендация по крайней мере одного профессора. Выдержавшие экзамены получали звание лиценциата. Уже через два дня лиценциат имел право приступить к сдаче экзаменов на доктора, которые происходили публично в церкви св. Петра. Все присутствующие могли вмешиваться в диспут и задавать вопросы соискателю. Докторат давался очень торжественно. Заключительную речь в конце процедуры произносил болонский архидиакон. Экзамены эти обычно обходились очень дорого, так как кончались торжественным пиром за счет нового доктора.

Чино продолжал писать стихи. Легкие, почти всегда насмешливые, столь не похожие на стихи Кавальканти, что и понятно, так как учителем его был Гвидо Гвиницелли. Не раз в течение жизни встречался Данте на своих трудных путях с веселым юристом, стихи которого особенно ценил впоследствии знавший его лично Петрарка. Прекрасный поэт Чино да Пистойя, ученик славных болонских магистров Франческо д'Аккурсио-младшего, Дино дель Муджелло и Ламбертино де Рампони, стал и прекрасным правоведом, одним из самых известных докторов юридических наук в Италии. Он преподавал в Сьене, Перудже, Неаполе, и слава его как легиста распространилась по всей Европе. Многие его слушатели стали сами знаменитыми юристами, как, например, Бартоло да Сассоферато. В родном городе Чино воздвигли памятник не как поэту, а как юристу: мраморный магистр восседает на кафедре, окруженный жадно внимающими ему учениками.

Нам не известно, почему Данте прервал свое учение в Болонье. Можно предположить, что его заставили вернуться домашние дела, которые в руках родственников не могли не прийти в упадок. После ранней смерти отца Данте был старшим в семье и должен был заботиться о брате, двух сестрах и мачехе. Может быть, он надеялся снова вернуться в ученую Болонью и закончить там свое образование, чтобы получить возможность записаться в важный цех юристов и нотариусов, состоявший почти из одних нобилей. Ученому юристу во Флоренции были обеспечены немалые заработки, а также политическая карьера. Быть может, Данте привлекал образ Беатриче, несколько забытый в эти студенческие годы. Над ним висело также обязательство женитьбы на Джемме Донати, и не исключено, что семья Донати напоминала об этом отсутствующему студенту-жениху. Мы думаем, что Данте нелегко было покинуть Болонью: бросать начатое было не в его характере. Как раз в то время, когда Данте покидал Болонью, по городу распространилась трагическая весть о том, что в ближнем Римини прекрасную Франческу, дочь сеньора Равенны, убил из ревности муж, правитель этого города, который не пощадил и своего родного брата Паоло. Данте уезжал исполненный сожаления, и, возможно, тогда сложились строки:

Я родилась над теми берегами,Где волны, как усталого гонца,Встречают По…

Глава четвертая

Сицилийцы и сладостный новый стиль

Литературное влияние Прованса было господствующим в Италии во второй половине XII и начале XIII века, когда итальянцы еще не осмеливались писать на родном языке. Странствующих трубадуров радушно встречали в замках северной Италии; они любили посещать также богатые приморские города, особенно Венецию и Геную, где находили щедрых меценатов. Подолгу задерживались провансальцы в Сицилии, у покровительствовавших поэтам и ученым Гогенштауфенов. При дворе маркиза Бонифация II Монферратского блистал Рембаут де Вакейрас; не менее известный трубадур Пейр Видаль из Тулузы бродил по Ломбардии. Они воспевали прекрасных итальянских дам, вмешивались в раздоры и усобицы их мужей, сочиняли политические тенцоны и сирвенты, защищая обычно интересы своих покровителей. Увлечение провансальской поэзией побудило многих итальянских поэтов, презрев родной язык, еще недостаточно развитый, обратиться к провансальскому.

Среди трубадуров Италии первое место принадлежит мантуанцу Сорделло ди Гойто, умершему, когда Данте был ребенком. Из пятидесяти дошедших до нас стихотворений Сорделло одно из самых замечательных — его сир-вента на смерть сеньора Блакаса. Трубадур презрительно отзывается в ней о королях и мощных феодалах, советуя им вкусить от сердца Блакаса, чтобы стать мужественными и великодушными. Данте, любивший Сорделло как поэта и в особенности высоко ценивший его острый полемический стиль, в трактате о народном красноречии упрекал мантуанца в том, что тот, «будучи столь великим мужем в искусстве слова, не только в поэзии, но и в речах своих пренебрег отечественным народным языком».

Старейшим итальянским трубадуром считается Рамбертино Бувалелли, правовед и дипломат из Болоньи, живший в начале XIII века. Одно время Бувалелли исполнял обязанности градоправителя (подеста) Генуи, которая стала центром провансальской поэзии в Италии. Там выучился писать провансальские стихи пленный венецианец Бартоломео Дзордзи. Самым одаренным в кругу генуэзских трубадуров являлся, бесспорно, Ланфранко Сигала, автор изысканных любовных стихов. Он старался овладеть «новым мастерством», следуя примеру своего провансальского друга Гильелмо де Монтаньяголя, в лирике которого возлюбленная появлялась окруженная небесным сиянием перед смущенным поэтом, созерцающим ее неземное совершенство. Идеализированные прекрасные дамы Монтаньяголя и Ланфранко Сигала были литературными предтечами Беатриче из Дантовой «Новой Жизни». Современник Сигала, патриций Перчевалле Дориа из знаменитой генуэзской семьи хорошо овладев техникой трубадуров, писал уже не только провансальские, но и итальянские стихи.