Бульдожья схватка - Александр Бушков

— Понятно, — повторил Петр, решительно не представляя, о чем идет речь, хотя примерно соображавший, куда это Пашка девается, скрывшись от охраны. — Знаешь, Степаныч, трудно перестроить сразу все. Давай пока договоримся, что я больше не буду устраивать крайностей… а насчет остального вдумчиво проработаем потом. Идет?

Земцов примирительно пожал плечами. Ну, кажется, общение с главным цербером прошло без сучка без задоринки…

Ехали недолго. Вышли из машины в квадратном дворе добротной сталинской пятиэтажки, занимавшей целый квартальчик прямо напротив внушительного здания областного УВД-ФСБ. Насчет квартиры брательничек поднатаскал как следует. Рисовал планы, втолковывал… Он в свое время, не мудрствуя особо, купил все три квартиры на последнем этаже, отгородился от общей лестницы персональной железной решеткой, выкрашенной в приятный для глаза нежно-салатный цвет, пробил меж квартирами двери, устроил ремонт с перепланировкой — и получились хоромы, даже на корявом Пашкином чертежике способные повергнуть в тихую зависть отставного армеута… При хоромах — помещеньица для постоянно обитавшей там горничной и дежурного охранника. Все предусмотрено: безопасность, комфорт, челядинцы…

Земцов самолично проводил его до двери — кодовый замок на решетке Петр открыл в две секунды с помощью зазубренного кода. Помялся:

— Павел Иванович, рыжая твердо намерена поболтаться по конторе…

— И пусть болтается, — легкомысленно сказал Петр. — Мыс ней в этом вопросе достигли консенсуса. Чем бы дите ни тешилось…

— Простите…

— Да?

— Павел Иванович, в этой аварии действительно нет ничего, чем мне стоило бы заниматься?

«Опять эти шланги, — мысленно матернулся Петр. — Пашка с Елагиным топорно сработали, а мне расхлебывай теперь…»

— Абсолютно ничего, — сказал он твердо. — Глупости. Менты что-то намудрили, что-то им померещилось насчет шлангов…

— Значит, и моим людям померещилось?

— Вот именно. — тоном, отметающим дальнейшие дискуссии, отрезал Петр, нажал кнопку звонка (потому что Пашка обычно не утруждал себя возней с ключами). — До завтра, Степаныч. Сегодня мне эскулап порекомендовал отлежаться, так что пусть уж концерн денек обойдется без меня… Честь имею.

И решительно шагнул в прихожую мимо торопливо посторонившейся горничной, деликатно захлопнувшей дверь под носом Земцова. Снял туфли, Переступил с ноги на ногу, чувствуя себя чуточку неуклюже в чужой одежде. Костюм был не раз надеванный, но — Пашкин, они, не различаясь обликом, все же различались чуточку весом и размером талии, еще какими-то неуловимыми мелочами, так что оставалось стойкое ощущение неудобства…

Спохватившись, широко улыбнулся горничной. Она была чертовски эффектна — фигуристая блондиночка в кружевном передничке и наколке в волосах, вот только короткое платьице было не классически черным, а красным в белый горошек. Еще одна из неисповедимых Пашкиных причуд, во время скрупулезного инструктажа, конечно же, не подвергавшаяся обсуждению…

В башке снова щелкнула картотека. Марианна, обращаться с прибауточками-фамильярностями, ежели наедине, сохранять пресловутую английскую корректность, ежели при Кате. Напоследок Пашка, ухарски подмигнув, сказал: «Хозяин-барин». И ухмыльнулся очень уж двусмысленно. Но и здесь они не углублялись в нюансы…

«Вот на этом и сыплются шпионы, — мрачно подумал Петр. — Если верить романам и мемуарам. Вдолбили ему в башку массу деловой информации, языку обучили, акцепт уроженца конкретной местности поставили, названия улиц перечислит без запинки. депутатов парламента помнит всех до одного, в расписании пригородных автобусов отлично ориентируется, но понятия не имеет, скажем, как себя вести с уличным продавцом мороженого или местным водопроводчиком, не знает, можно ли лизать марку, чтобы наклеить ее на конверт, или для данной страны поступок такой сродни публичному отправлению малой нужды… На мелочах сыплются».

— Какие будут распоряжения, Павел Иванович? — осведомилась эффектная Марианна, блестя зубами и играя глазками.

— Никаких, — сказал он, глядя в сторону. — Разве что — кофе в кабинет. Я отдохну, постарайся не беспокоить…

Она понятливо кивнула и, грациозно повернувшись, исчезла за дверью из натурального дуба. «На кухню отправилась», — машинально констатировал Петр. И, сопоставив в уме Пашкины чертежи с реальной квартирой, направился в «свой» кабинет.

Кабинет, разумеется, впечатлял. Книжные полки из светлого лакированного дерева, роскошный стол в тон, столик для компьютера, сабли на стене…

Всю эту солидную роскошь он оглядел лишь мельком. Внимание тут же привлекло другое — огромная картина на стене. Он прямо-таки замер — об этом Пашка его не предупреждал.

На темно-зеленом фоне густого, угрюмого леса торчал толстый, коричневый пень с напоминавшим спинку кресла отщепом, и на нем сидела обнаженная Катя, нарисованная почти в натуральную величину. Русые волосы спадали на плечи живописными волнами, Катя вы глядела совершенно спокойной, глядя даже с некоторым лукавством, уютно расположив руки на толстых сучьях, игравших роль подлокотников, сдвинутые стройные ноги покоились на шкуре неведомого зверя — непринужденная, грациозная поза, все открыто нескромному взору. кроме главной женской тайны. Невыразимо прекрасная русалка, хозяйка леса.

А рядом с пей лежал непонятный зверь, больше всего похожий на тигра, только светло-коричневый, без полос, приподняв огромную голову и обнажив кривые клыки, всматривался в Петра с видом свирепой уверенности в том, что именно за ним, зубастой бестией, всегда останется последнее слово, — если только уместен такой оборот при описании бессловесной зверюги.

Петр засмотрелся. Любовался женщиной своей мечты, забыв обо всем на свете. Когда раздались шаги горничной, с трудом очнулся от наваждения, неловко отвернулся от огромной картины. Вышколенная Марианна и бровью не повела. Опустила на стол поднос, постояла пару секунд и, не получив распоряжений, вышла. Налив себе чашечку кофе, Петр присел в кресло, но тут же переменил позу, вновь уставился на яркое, сочно прописанное в стиле Васильева или Валеджио полотно — картина притягивала, прямо-таки завораживала, и в сердце сидела томительная заноза. Давненько не терял голову, но сейчас, похоже, именно это с ним и произошло. Пашка все же большой оригинал — держать такое в кабинете, где, надо полагать. случаются деловые встречи… Чуточку пуританская душа армейца смущенно похихикивала. Рисовал настоящий мастер, конечно, даже далекий от живописи субъект в состоянии это сообразить. Интересно, есть в этом какая-то потаенная символика, продиктованная заказчиком, или любая перекличка со старым многоликим сюжетом о Красавице и Чудовище — не более чем случайное совпадение?

Он долго сидел, держа в руке опустевшую чашку, понимая, что погиб окончательно. Чужая красавица спокойно и лукаво смотрела на него со стены, и тонкие пальцы ее правой руки лежали на лобастой башке дикой твари из дикого леса. Петр вдруг поймал себя на том, что не может определить, кто из двоих кем командует. На первый взгляд кажется, что истина незамысловата, что художник изобразил лесную царицу, дриаду, фею, но, подольше присмотревшись, начинаешь подмечать словно бы затаенную ухмылку зверя-хозяина, а в фигуре обнаженной безмятежной женщины вроде бы читается скованность… Или попросту сам себе пытаешься внушить, что дело обстоит именно так: потому что тебе хочется ее жалеть, представить пленницей грубой скотины, страдающей в заточении принцессой. А эти мысли могут завести на кривые, неподобающие дорожки…

Он сердито встал, налил еще чашку и перебрался к компьютеру, каковой был полной противоположностью волнующей картины, — никакой тебе лирики, железный техницизм, тупая машинная логика, плюс-минус, ноль-единица…

Уверенно нажал несколько клавиш. Компьютер был довольно новый и мощный — «ВИСТ», с отличной «мышкой», но, Петр определил сразу, не подключенный к «паутине». Никаких следов модема и процессора. Пашка, однако, хвастался, что запросто шарит по Интернету. Значит, не отсюда.

Петр, старательно не поворачиваясь лицом к картине, довольно долго возился с компьютером, перепробовал все дискеты, стоявшие тут же в белоснежной пластиковой коробочке, но не обнаружил ничего интересного — одни стрелялки-рубилки. С жестяным ревом мечутся монстры, порхают вертолетики. под колеса машины летит дорожное полотно, скрипят драконы, пылающая ладья с телом вождя викингов уплывает к горизонту, где темная вода сливается с темным небом… Примитив. Типичный набор для ограниченных любителей незатейливых игр. Пашка, надо думать, попросту снимает напряжение после трудового дня с помощью недешевого ящика, а на что-то более сложное нет времени, что вполне понятно и объяснимо.