#в_чёрном_теле - Мария Долонь

– Породистых тоже бросают?

– Да, и часто! Надоела, дети появились – вот приносят на усыпление или нам подкидывают.

– Не понимаю. Они же членами семьи становятся.

– Или заболевших лечить не хотят. – Они встали у следующей клетки. Белый лохматый пёс неловко просунул им нос. – Веста. У неё давно с глазами не очень, а в последний месяц совсем плохо. Сейчас практически ничего не видит. Старая, на передержке у нас, как в хосписе, до конца.

– А часто вы здесь? Не тяжело? – Веста крутила головой: прислушивалась к незнакомому голосу Инги.

– Почти все выходные. Приют под завязку, собак в возрасте берут редко. У нас радость, если желающие находятся, раньше каждого персонально сопровождали. – Лида и здесь была такой же ответственной. – А где-то с месяц назад пришел один парень, лет шестнадцать-семнадцать, говорил, собаку хочу взять. Сначала мы с ним вдвоём пошли, я ему про каждую рассказывала – что за характер, привычки, а он: «Дайте мне тут одному побыть, родную душу почувствовать». Оставила его. Так он, сволочь, в клетки шарики с отравой набросал и сбежал! Три пса сразу умерли, пять до сих пор в плохом состоянии, не знаем, выживут ли. Теперь только по звонку пускаем, никаких «добрых людей». Нам кормить скоро, идёмте, пока время есть, на кухню. Потом трудно будет говорить.

В административном домике было тихо и пусто. Вдоль стены стояли мешки с кормом, в углу – крохотная кухня. Лида достала две чашки, залила кипятком серые пакетики. Инга сделала маленький глоток, поморщилась – пакетированный чай она не любила.

– Расскажите, пожалуйста, о Галине.

– Мы со школы дружили, с третьего класса, её к нам тогда перевели. Нас за одну парту посадили, вот и стали ходить вместе. Галя дикая была, как наши собаки, когда их с улицы забирают.

– Дикая? Это как?

– Отвечала резко, могла в драку ввязаться, нагрубить. Чтоб девчонка так себя вела? Нет, я таких не встречала. У меня, знаете, дома было, как в оранжерее, всегда одно время года – тепло, светло, обед по расписанию.

– А у Галины какая семья?

– Какая там семья! – Девушка посмотрела в окно. – Я маму её в школе только пару раз видела. Да и в полиции вот недавно. Галя всегда говорила, что она для матери пустое место. Той мужики важнее. А как уж там было на самом деле… – Лида подвинула ей коробку. – Тут печенье, чай пейте, остынет. Она, когда ко мне в гости пришла, не могла поверить, что так бывает: мама, папа, оба непьющие, живём мирно, говорим вежливо, своя комната. – Лида обняла горячую чашку ладонями. – Меня очень любили, я с детства «их золотко». А Галка понимала, что ей рассчитывать не на кого. Как бультерьер, за жизнь цеплялась.

Открылась дверь, лай стал на мгновение громче. В домик вошёл молодой человек – спокойные серые глаза, гладкое лицо, ямочка на подбородке. Лида заулыбалась.

– Паша, познакомься, это Инга Белова, журналист. Я говорила тебе. Мы о Гале беседуем. Чай будешь или кофе? – Она снова включила чайник, протёрла клеёнку на столе.

– Чай. Здравствуйте. – Молодой человек снял с полки толстую «Тетрадь для записей», что-то пометил. – Я читал ваш блог, хорошо пишете. Интересно.

– Спасибо. Это вы придумали сюда волонтёрами ходить?

– Придумал я, – Павел стряхнул пыль со стула, – а ходим вместе. Значит, Галина Белобородько?

– Да. Вы знали её?

– Мало. Лидина подруга.

– Я знала её под именем Эвелина Джи – она моя бывшая коллега по журналу «QQ».

Лида поставила перед Пашей чашку. Он жадно отхлебнул и спросил:

– А сахар?

– Кончился. – Лида виновато посмотрела в пустую сахарницу. – Ты не сказал купить.

– Понятно.

– Паш, ну прости.

– Лида, когда и зачем Галина сменила имя? – спросила Инга.

– Точно уж и не помню. Она всегда, ну как вам сказать, своей семьи и имени стеснялась, что ли. В школе требовала, чтобы её звали Лина. Потом вдруг придумала историю, что она из польской аристократической семьи, а там у всех двойные имена. Стала Ева-Лина. Потом эта история ей надоела, а Эвелина осталась. Эвелина Джи ей казалось интригующим, роковым.

– Не понимаю, зачем люди меняют имена, – сказал Павел. – На мой взгляд, это неуважение к родителям.

Инга увидела, как Лида собралась ему возразить, но тут же одёрнула себя.

Зазвенел будильник.

– Кормёжка! – Паша поднялся. – Ну, раз вы тут сладким не кормите, пойду к собачкам. Лид, я начну, а ты потом присоединяйся. Хорошо, мышонок?

Будто бы заглаживая былую холодность, он нежно дотронулся до её плеча, чмокнул в щёку.

– Как я могла забыть про сахар? Заходила же в «Семёрочку» утром! – Лида ещё раз проверила все полки, когда Паша ушёл. – У него давление низкое, голова часто болит.

– Какая была Галя в школе?

– Она, как эти псины, – Лида вернулась за стол, – сообразила, что стаей большего можно добиться. Собрала нас, троих самых не похожих девчонок, вместе, так что мы стали как перчинки в Spicegirls – все разные и классные, – к нам никто просто так подойти не мог.

– Здорово. Инстинкт сработал. – Лида кивнула, подтверждая. Инга продолжила: – Вот откуда её целеустремленность. Она и у нас на работе только с нужными людьми общалась.

– Не удивляюсь. Галка всегда была деловая. Она за коммуникации отвечала: где гулять, с кем дружить, кому бойкот объявлять. Я за учёбу – домашки, сочинения, контрольные все на мне.

– А третья девочка?

– Тамара Костецкая. Её звали «актриса». Она решала, например, на какой фильм в субботу идём.

Костецкая! Та самая «восходящая звезда», которая снималась в «Перебежчике» у Марата!

– Почему?

– Она кино обожала. И играла в школьном театральном кружке. Красивая была необыкновенно! А любимая роль – Кикимора, представляете? Играла потрясающе! До сих пор мурашки по коже! У неё дар к перевоплощению, ей даже не надо было костюма и грима. Хочет – девочкой станет наивной, ресницами хлопает, а хочет – красавицей. Будто секрет знала – любого могла к себе расположить, – вздохнула Лида. – Галя просила Тамару научить, а та ей отвечала: «Это либо дано, либо нет, я ничего специального не делаю – только в глаза посмотрю, и человек сделает всё, что я захочу». И смеётся. И такое чувство, что жизнь у неё всегда будет гладкая и красивая. Галя завидовала, понятное дело. А мне с ними так классно было! Я же тихоня, а они столько всего придумывали: как на концерт бесплатно пройти, как отомстить сплетницам-отличницам или мальчишкам.

– Неужто дрались?

– Постоять за себя умели. – Лида расправила плечи. – Но никому и в голову прийти не могло. Тамара всегда как дива выглядела, плавная, воздушная, а бугая-десятиклассника однажды так отделала!

– Расскажите, – попросила Инга.

– Он её у туалета зажал, лапать начал, под юбку полез, типа лёгкая добыча. А она ему, – Лида понизила голос, – не здесь, идём со мной. И повела за гаражи. Тот за ней телёнком, а как видно их не стало, она ему ногтями в лицо и коленом между ног! Долго потом меченый ходил. Он с тех пор нашу троицу избегать стал, но никому ничего не рассказал, стыдно, наверное, было. Да и кто поверил бы!

– Лихие вы были.

– Это они. А я у них училась. – Лида слегка покраснела. – Тамара с Галей ещё тогда решили: у них большая жизнь впереди, вырвутся из нашего болота.

Она и две популярные девочки. Речь льётся легко, плавно, бирюзово-оранжево – это было лучшее время в Лидиной жизни. А Эвелина уже тогда умела людьми попользоваться – проехаться, как на трамвае, и на нужной остановке соскочить.

– После школы, – Лида не спеша укладывала собачьи миски в стопку, – стали реже видеться. Мне родители репетиторов наняли, знакомства подключили, и я прошла в Историко-архивный на музееведение. А девочки не поступили. Тамара в ГИТИС баллов недобрала.

– А Эвелина куда поступала?

– Она на Иняз замахнулась, хотела в переводчики, но провалилась сразу. – Лида усмехнулась. – Устроилась секретарём и зажила другой жизнью.

– Что вы имеете в виду – другой жизнью?

– Не знаю, как объяснить, – она подбирала слова, – вот представьте себе. Я иду после института, целый день на лекциях: «Теория музейного дела», «Архивоведение», «История Античности». И тут вижу: останавливается машина, а из неё моя Галя выпархивает – в деловом костюме, с портфелем, в очках. Она начала с малого: с колл-центра, потом – на ресепшен секретаршей. А за последний год доросла до личного ассистента босса.

– Значит, вы часто виделись?

– Нет, нет, не особенно. Ну, просто… созванивались.

Лида замолчала.

– Расскажите ещё про Тамару, – попросила Инга.

– Она после школы совсем потерялась – в кулисах все спектакли проводила, роли наизусть шпарила, даже устроилась уборщицей в театр. Потом ещё два раза в театральный поступала, с третьего взяли. Сейчас мелькает в кино, в антрепризах, но мы мало видимся.

– Тоже другой жизнью зажила?

– Да нет, почему. – Лида смутилась. – Мы встречались время от времени. Но потом как-то… некогда ей стало. То съёмки, то гастроли. Ну, вы понимаете, – закончила она совсем тихо.