Дети пустырей - Алексей Беркут

Все потери и утраты.

Коими жизнь перекормила.

Я люблю жизнь, ведь у меня одна ты!

Сегодня мне выдали диплом, а еще успел в военкомате пройти приписную комиссию. Теперь у меня до осени стандартный период «никому ненужности». Возможно, осенью заберут в ряды великой и могучей, долг отдавать.

За восемнадцать лет задолжал, пока ходил по городу, пока учился. Задолжал, как и все парни из небогатых обычных семей.

Со своей группой мы шумно отпраздновали окончание учебы и уже за полночь большинство разъехались по домам.

Не успел я лечь спать, как услышал из коридора недовольный голос отца. Отец мой впустил полуночного гостя, хоть и поругался в прихожей немного, это привычно для него.

Это был Гаврила, только выглядел он, не как обычно. Не было в его взгляде уверенности, жесткости. Он заявился ко мне посреди ночи, бледный, потерянный. Впрочем, когда я, отбросив в сторону начинающееся похмелье, вышел в прихожую, отец уже не ворчал, а наоборот вместе с моей матушкой приставал с расспросами к моему другу.

Сначала я решил, что он со своим отцом сцепился, обычное дело, но только вот его бледное лицо и потерянный взгляд раньше в таких ситуациях отсутствовали. Отмахнувшись от родителей, я втолкал Гаврилу в свою комнату. Усадил на диван.

– Что с тобой? Подрался опять? – прохрипел негромко я.

Не сразу, но Гаврила ответил.

– В полиции я был, Костыль. Показания давал.

– Все-таки допрыгался, нашел проблемы! – раздраженно воскликнул я, – Предупреждал же, не надо срываться на улице. Не прыгай на всех подряд…

– Да заткнись ты! – вдруг громко воскликнул он, – это не из-за меня, а из-за вируса нашего. Вова застрелился.

Мои ноги подкосились, но попытка упасть удалась не сразу. Сначала я попал на край компьютерного кресла, а затем, уронив кресло с приличным грохотом, приземлился на ковер. В комнату зачем-то вбежала мама, из коридора выглядывал отец.

Я собрался с силами, поднялся с пола, вытолкал ее, попросив предварительно принести настойку успокоительного для Гаврилы.

Только спустя час он смог нормально поговорить со мной. Или не со мной, скорее это был монолог.

– Понимаешь, Костыль. Он просто взял и покончил абсолютно со всем. И зачем? И нам ничего главное, не сказал. Сам по себе, решил и сделал. Просто в одно мгновенье, когда я просто в гости зашел. Я был в его комнате. Видел все отчасти, слышал, обдумывал всё произошедшее. Я пришёл к нему в семь вечера.

Конец ознакомительного фрагмента.