Рецидив - Антон Владимирович Овчинников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Молитва придала уверенности и помогла скоротать немного времени, которое скоро совсем перестало ощущаться, и только потрескивание фитилька в плошке с маслом, да тихое журчание родника в углу напоминали о его существовании. Чтобы не сжечь все масло и не остаться без света, юноша задул огонек, затем, отломив кусок от хлебной лепешки, подобрался на четвереньках к роднику и, размочив хлеб, отправил в рот. Скоро темнота смежила веки и…
Тьма прорезалась мириадами ярких огоньков, складывающиеся в какие-то отдаленно знакомые образы. Разум почему-то стремился к одному из самых маленьких. И вот, он находится рядом с чем-то невероятно прекрасным и до боли знакомым… Яркий зелено-голубой шар, с одной стороны черный, а с другой залитый светом, подчеркивавшим выразительный рельеф его поверхности. Он был живой, дышал как существо и пульсировал жизнью, как город, как единый народ, собравшийся на открытом месте… Это был живой мир! Огромная сила исходила от этого мира, неведомая, могучая и манящая. Вдруг, позади и вокруг стали проступать некие сферические тени, подобные самому голубому шару, но совершенно темные, не отражавшие света. Их было не видно – они скорей угадывались по пульсации силы, исходившей от каждого из них. Они так же были живыми, и они говорили – многие голоса послышались с разных сторон и слились воедино в голове молодого человека.
«Мы здесь! Мы защищаем… тебя…»
«От заражения!»
«И это часть… Часть… Малая часть!»
«Тебя!..»
Не зная, как реагировать на эти голоса, первой реакцией стал страх.
«Не бойся! Тебе нельзя нас бояться… Мы часть тебя… Мы твоя стража!»
– Где я? Кто вы? – задал я вопрос.
«Ты здесь… Внутри!..»
«Мы зовемся Хранители…»
«Мы помогаем… Тебе!»
«И уничтожим любого, кто причинит боль… Тебе!»
«Любого иного…»
– А я кто, для Вас?.. – встревожился я.
«Ты… Элохим23…»
«Мы часть… Часть тебя…»
«Мы храним… Тебя!»
– Где Вы?
«Здесь… Вокруг тебя… Внутри… Тебя!»
Страх прошел! Меня наполнило чувство радости и защищенности, хотелось летать, кувыркаться в воздухе, слушать Хранителей и говорить с ними снова и снова.
И тут все резко оборвалось…
Я открыл глаза во тьме. Или мне показалось, что открыл глаза.
– Эй, вы где? Хранители! – позвал юноша, пытаясь продолжить разговор с невидимыми созданиями, страстно желая еще раз прикоснуться к этому чудесному миру.
Громкий звук отразился от каменных стен и потолка, вернувшись затухающим эхом.
Испытуемый снова был один в маленькой пещере. Тихое журчание родника подтверждало его догадку. Сколько длился этот чудесный сон, что сейчас, день или ночь? В какой стороне восходит солнце? Куда поворачиваться во время молитвы?.. Мысли спутались окончательно. Как он молился, когда только попал сюда, было уже не вспомнить.
Свет! Где-то здесь был светильник… Плоский камень возле родника. Ориентируясь по журчанию воды, человек пополз на звук. Кажется, здесь был плоский камень… Нет – не здесь… Обшарив весь пол, он так и не нащупал ни своей котомки ни плошки светильника с кресалом. Значит, теперь наступят тьма и голод?.. Сорок девять дней без еды и света! Наверное, когда братья распечатают вход, то найдут здесь только его иссохший труп… Нет. Нет…
– Помогите кто-нибудь! – позвал он во тьме.
Паника! Предательские мысли о неминуемом конце, несли с собой страх, который медленно вползал в сердце, лишая сил сопротивляться…
– Не-е-е-ет!!!
На несколько мгновений наступила абсолютная тишина, он оглох от собственного крика, только удары сердца отдавались в ушах, словно грохот молота по наковальне… Где-то есть выход отсюда! Надо ползти вверх по проходу и стучать в стену… Меня услышат и освободят! Учитель говорил об этом!..
Отчаянье готово было захлестнуть меня целиком. Но стоп! Если я прерву испытание, то, значит… останусь… как отец – простым плотником, посыльным…
Так вот, что это за испытание! Мне надо победить свое отчаянье, не поддаться ужасу, панике! Хорошо – повернуться на спину! Закрыть глаза! Успокоиться, замереть на теплом песчаном полу пещеры!
Я снова заснул. Или мне показалось, что заснул.
Я хотел проснуться, но не мог, словно кто-то незримый держал мои веки сомкнутыми, настойчиво погружая меня в грезы все глубже и глубже. Скоро я увидел сверху большой город с дворцами знати и маленькими домиками простых людей, а в его северной части огромный каменный дом, окруженный со всех сторон стеной. Дом Господа – наш Храм…
С благоговейным ужасом я стал приближаться к нему. Вот я прохожу через оба его двора – Израиль и Иудею, и… проникаю сквозь храмовые врата!..
«Куда? Мне же еще нельзя петь со взрослыми мужчинами!», – хотел я остановиться. Но неизвестная сила влекла меня вперед и вперед. И вот, я оказался в Святая-святых Дома Господа… Я сжался от благоговейного ужаса, и тут я увидел невероятное зрелище!
Бледный, как беленый лен, цадок24 Захария, в красочном жреческом одеянии, стоял перед раскаленной жаровней, безвольно уронив длинные руки, с зажатыми в них жертвенными дарами, и смотрел на неизвестного безбородого человека в длинном хитоне25, небрежно облокотившегося на резную колонну, украшенную ангельскими крыльями.
– Ты… – выдавил через силу Захария, – Как, ты, посмел осквернить наш Храм!..
– Да ладно тебе, Захария, – ответил, ничуть не смутившись, наглец, – Не раз наши воины входили сюда, и в эту комнату, разве ты не помнишь? Ну не беда!
Неизвестный повернулся к Захарии спиной и стал обходить Святая-святых, проводя рукой по стенам.
– Это только тем, кто верит в него, ваш бог посылает всякие наказания за несоблюдение ваших глупых правил, – продолжил незнакомец, – Но я-то не в его власти!.. Ты знаешь, Захария, мне очень хотелось испытать чувства Кресса26, когда он вошел сюда, что бы забрать богатства, принадлежавшие Риму.
Захария, впился в незнакомца ненавидящим взглядом, и не проронил больше ни слова.
– Но, ты знаешь, – продолжил незнакомец, плавно обведя рукой все помещение с жаровней, – Ничего особенного я тут не вижу и никаких особых чувств не испытываю. Обычное помещение для отправления провинциального культа…
Захария затрясся в бессильной ярости.
– Если бы я знал… что ты такой Квинт… я бы никогда не дал тебе крова!..
– Ну, полно тебе… – с умиротворяющей улыбкой продолжил осквернитель Храма, – Я очень благодарен тебе, Захария, и хотел предупредить, что твоя Елисавета тяжела и скоро родит, так долго ожидаемого вами, ребенка… Надеюсь, твоего наследника!.. Ха-ха! А я покидаю твой гостеприимный дом, у меня еще дела в Вифлиеме… И еще, не пытайся звать ваших храмовников или как-то навредить мне – ты сделаешь хуже только себе… Прощай!
Захария склонил седую голову в золоченом кидаре27, безвольно опущенные плечи в богато расшитом меиле28 беззвучно