Регрессия как этап развития - А. Крылов

Конец ознакомительного фрагмента.

Сноски

1

Заметим, что в отличие от Фрейда некоторые из его протеже обосновывали полезность провоцирования регрессии как компонента лечения (Mercer, 2014).

2

В качестве эффективных исследований подобного рода вряд ли можно рассматривать работу, в которой изучалось влияние повреждения коры на проявление регрессии у крыс, вызванной электрокожным раздражением (O’Kelly, Biel, 1940). Как известно (Лурия, 1973), с помощью локальных повреждений мозга мы можем изучить скорее вовлеченность поврежденного отдела в продуцирование симптома, чем роль этого отдела в нормальном функционировании целостного организма.

3

При использовании термина «память» мы имеем в виду закономерности формирования и поддержания существования ранее сформированных общеорганизменных клеточных организаций, соответствующих решению той или иной адаптационной проблемы, а при использовании термина «субъективный (индивидуальный) опыт» мы подчеркиваем, что формирование и поддержание этих организаций создает целостную индивидуально-специфичную структуру субъективных моделей взаимодействия индивида с миром (Александров и др., 2015).

4

Можно заметить, что мы не рассматриваем здесь те или иные отдельные эмоции, но говорим об эмоциях вообще. Это определяется особенностями нашего представления об «эмоциях» (см.: Александров Ю. И., 2006; Alexandrov, 1999a, b; Alexandrov, Sams, 2005), с позиций которого концепция «эмоций» соотносима с концепциями обыденной психологии (folk psychology). Данная позиция согласуется со сформулированной ранее (Vanderwolf et al., 1988, р. 46): «Имеется мало научных оснований для общепринятого взгляда, согласно которому концепции обыденной психологии, такие как „эмоция“ или „мотивация“, действительно соответствуют анатомическим и функциональным образованиям мозга. Следовательно, традиционные психологические концепции часто служат в качестве вводящих в заблуждение инструкций для исследования мозгового контроля поведения». Эмоции рассматриваются нами не как специальное поведение, не как отдельные психические или специфические физиологические процессы (хотя некоторые процессы, например изменение электрического сопротивления кожи, могут часто связываться с появлением эмоций), а как обозначение доступных индивиду субъективных переживаний (воспринимаемых с позиции первого лица – first-person perspective), которые являются характеристиками актуализации у него множества низкодифференцированных систем, направленных на достижение самых разных результатов. С данным представлением, в свою очередь, согласуются взгляды других авторов (Lindquist et al., 2013; см. также: Barrett, 2006). Они приводят убедительные теоретические аргументы и сводку данных экспериментов в пользу утверждения о том, что определенная эмоция (счастье, гнев, печаль и др.) обозначает не реально существующий объект или явление («natural kind»), а является категорией обыденного знания (common sense category), которое соотносится с «широким рядом ментальных событий, различающихся физиологически, поведенчески, когнитивно, субъективно» (Lindquist et al., 2013, р. 259; курсив наш). Уже представленное и предстоящее обсуждение наших результатов и данных литературы показывает, что у этого широкого ряда разнообразных событий есть тем не менее общее свойство – повышение представленности в наборе систем, обеспечивающих текущее поведение, систем низкой дифференциации.

5

Указывая на обратимость дедифференциации, мы подчеркиваем принципиальную (см. раз дел 1.1) необратимость процессов развития и утверждаем, соглашаясь с К. Голдштейном (Goldstein, 1939) и Б. В. Зейгарник (1986), что регрессия в структурном, «механизменном» плане не является «шагом назад», хотя феноменологически и может выступать как «возврат в детство» (см. в разделе 3.1 наши экспериментальные данные, свидетельствующие в пользу этого утверждения). К. Левин также подчеркивал, что регрессия не есть буквальный «возврат назад», поскольку «время никогда назад не поворачивает» (Левин, 2001, с. 273).

6

Сделанный вывод имеет определенное сходство с утверждениями М. Боуэна (Теория семейных…, 2015) – крупного теоретика в области семейной психотерапии, который «вывел свои положения из прямого наблюдения за поведением человека» (Бейкер, 1991, с. 164; курсив наш). Боуэн также связывает повышение эмоциональности с понижением дифференциации и поведенческой регрессией (которую он в отличие от нас рассматривает как дезадаптивное состояние). Однако и его представление о дифференциации представляется соответствующим нашему только при очень поверхностном анализе. Относясь к описанию динамики Я (в частности, выделяются уровни целостного Я и псевдо-Я), слитности – раздельности эмоционального и интеллектуального, внутрисемейных отношений, оно включает положения о существовании специальных эмоциональных и интеллектуальных систем, причем у животного имеются только эмоциональные системы, а также положение о том, что «уровни дифференциации» могут «всю жизнь оставаться практически неизменными» (Теория семейных…, 2015, с. 189; см. анализ его теории: Бейкер, 1991; Варга, Хамитова, 2005). Данное понимание принципиально отличается от нашего, лежащего в основе рассмотрения развития и системной дифференциации. Эти различия определяют и наши расхождения в оценке значения регрессии (подробнее см. ниже).

7

«Наша личность поднимается, растет, зреет постоянно. Каждый момент прибавляет нечто новое к тому, что было раньше» (Бергсон, 1907/2001, с. 43).

8

См.: Александров Ю. И., 2006, 2011; Сергиенко, 2014; Alexandrov, Sams, 2005.

9

Под доменом субъективного опыта мы понимаем наборы элементов опыта – систем, объединенных общностью результатов.