Черный Принц (СИ) - Карина Демина

- Только попробуй меня утопить!

И поначалу сидела неподвижно, боясь отпустить высокие борта гондолы, но успокоилась быстро…

Ее было легко радовать.

Удивлять.

И Кейрену нравилось ее удивление с привкусом осеннего дыма: на берегу вновь жгли костры из сухих листьев, и прозрачный легкий дым растекался по воде, скрадывая запахи. В нем вязли каменные опоры мостов, и старая баржа пробиралась осторожно, наощупь. Дым остался и на губах Таннис, на коже ее по-осеннему холодной. Он зацепился за волосы и бархат жакета, остался ранней сединой кленов, что виднелись из окна ее квартиры.

…их квартиры. Кейрен давно уже переселился на улицу Пекарей, в дом с мезонином и медным флюгером, который упорно показывал северные ветра, застрял, должно быть.

- Сидишь? - передав поводья Таннис, Кейрен отступил.

- Сижу, - мрачно отозвалась она.

- Тебе понравится, поверь мне…

- Верю, - улыбка у нее была яркой, искренней. Ей никто не говорил, что леди пристало быть сдержанной и уж тем более не обнажать при улыбке зубов.

Даже если эти зубы на месте и весьма хороши.

- Тогда вперед. Просто держись за мной. Пойдем шагом, - Кейрен взлетел в седло, и караковый жеребец довольно фыркнул, заплясал. Он наверняка застоялся и уж точно не был бы против пойти рысью, но подчинился воле всадника.

А парк ждал гостей.

Зима уже пробралась в город, пусть по календарю еще и значилась осень. Поседела за неделю трава, легла длинными космами, сквозь которые проступали серые залысины земли. И редкие пятна суховея, лилового, хрупкого, - яркие мазки краски на темном полотне. Гулко стучат копыта по мощеной дорожке. Длинные тени деревьев сплетаются ветвями, и прорастают темные столпы фонарей. Время раннее, но под стеклянными колпаками их уже вьется белесое пламя.

Солнце же жмурится, дарит редкий свет.

- Как ты? - Кейрен придержал поводья и обернулся.

Хорошо.

Кобылка, как и обещали, шла мягко, бережно, и Таннис постепенно успокаивалась. Ветер приподнял вуалетку, и она, словно опасаясь, что высокий цилиндр сорвет с волос, придерживала его рукой.

Зарумянилась.

И глаза горят. Ему безумно нравится, когда у Таннис глаза горят.

- Тогда чуть быстрее? Главное, равновесие держи. Если вдруг почувствуешь, что не справляешься, просто натяни поводья.

Она кивнула и улыбнулась.

- Кейрен…

- Да?

- Спасибо… за все.

Пожалуйста.

И снова парк, такой знакомый, изученный, но ныне открывающийся с другой стороны. Дорожки. И высокая стена кустов снежноягодника. Листья облетели, а ягоды остались, крупные, белые.

Старый тополь.

Суетливые синицы…

Широкая горловина ручья и каменный мостик, на котором остановились две девушки в форменных платьях пансионерок. Светлые головы, склоненные друг к другу, и длинный багет, один на двоих. Пальцы отламывают кусочки, бросая в воду, где уже собрались серые жирные утки, слишком ленивые, чтобы улетать на зиму…

Кейрен свернул на боковую дорожку.

Жаль, что шарманщик оставил свой пост до весны. Таннис нравилась и шарманка, и обезьянка, которая забиралась на руки, выпрашивая подарок…

На центральной аллее ныне было пусто.

Почти.

Лаковую двуколку Кейрен заметил издали. Запряженный парой длинногривых тарпенов, экипаж неторопливо катился по дорожке. Дремал на козлах кучер. И белым грибом подымался кружевной зонтик, несколько неуместный при нынешней погоде.

Впрочем, мама утверждала, что леди Ольмер и в зимнюю стужу с зонтиком не расстанется, что этих зонтиков у нее целая коллекция, которая занимает три комнаты, пожалуй, больше лишь коллекция шиньонов леди Индорф.

Свернуть возможности не было, и Кейрен пришпорил жеребчика, выбиваясь вперед.

- Добрый день, леди Ольмер, - сказал он, поравнявшись с коляской. Леди Ольмер, завернутая в соболиную шубу, подняла лорнет. Не то, чтобы она плохо видела, однако лорнет, как и зонтик, в ее представлении являлись необходимыми для леди атрибутами. - Рад встрече… вы по-прежнему прекрасны.

Леди Ольмер разглядывала его через лорнет и неодобрительно хмурилась.

Ее племянница, снулая сонная девица, чье имя Кейрен отказывался запоминать - как и имена прочих, благообразных по мнению матушки девиц, которые вполне могли бы составить Кейрену партию - поджала губы.

Вот только смотрела она вовсе не на Кейрена.

Таннис придержала кобылку.

Она умница, его девочка… и все-таки придется явиться к субботнему ужину, дабы избежать неприятных тем. Нет, совсем избежать не выйдет, но вот смягчить матушкино недовольство… и не понятно, отчего ей столь не по нраву Таннис. Прежде-то она делала вид, что личная жизнь Кейрена ее не касается, а теперь вдруг заинтересовалась. И ладно бы, только любопытствовала, нет, матушка мягко, исподволь, но настойчиво просит найти другую девушку. Она не говорит напрямую, подбирает слова тщательно, как перья для нового своего букета, но осадок остается мерзковатый.

И семейные ужины, прежде бывшие вполне себе приятной частью жизни Кейрена, давно стали в тягость, оттого и в фамильном особняке он ныне редкий гость…

- Как ваше здоровье? - Кейрен решил до последнего быть вежливым. И зонтик леди Ольмер опасно накренился, а лорнет задрожал в сухой руке. - Надеюсь, вас больше не мучит подагра?

- Благодарю, ваша матушка посоветовала мне чудесного доктора, - леди Ольмер, приняв какое-то решение, вероятно, касавшееся судьбы единственной племянницы, в которой она вполне искренне души не чаяла, радушно улыбнулась. - К слову, как она поживает?

- Весьма неплохо.

…достаточно хорошо, чтобы появится в Управлении с плетеной корзинкой и платочком, который она трогательно прижимала к груди, глядя на Кейрена с молчаливым упреком. Как мог он проигнорировать вечер у леди Эржбеты? Его так ждали, так надеялись…

…а он не проигнорировал, собирался пойти, но потом как-то из головы вылетело, о чем Кейрен нисколько не сожалел. Кажется, именно тогда они с Таннис устроили пикник на клетчатом одеяле. В ее квартире еще пахло мастикой, которой начищали паркет, и паркет обрел благородный лоск. Был узкий камин и плетеная корзинка. Свежая выпечка, мягкий сыр и темное терпкое вино, которое Кейрен разлил на одеяло…

…было молчание на двоих.

И ее рука, замершая на груди.

Задумчивый взгляд, в котором отражалось пламя. И всполохи на бледной коже. Отросшие волосы, начавшие завиваться, и веснушки… Таннис их целое лето свести пыталась, а они, обласканные солнцем, не уходили. Хорошо, что не уходили.

Без веснушек Кейрену было бы одиноко.