История бриттов. Жизнь Мерлина. - Гальфрид Монмутский

Мы вряд ли должны объяснять этот беспримерный успех одними литературными достоинствами книги Гальфрида Монмутского, хотя и о них забывать не стоит. Читателей (а следовательно и писателей) Средневековья увлекло далеко не все из того, о чем поведал Гальфрид. Ведь из всего псевдоисторического повествования нашего автора повышенный интерес вызвала лишь его артуровская часть. Все, что ей предшествовало и за ней следовало, уже у самого Гальфрида во многом воспринималось как необходимое дополнение к "основному", т. е. к "артуриане". Последователи Гальфрида Монмутского продолжили разработку именно этой "основной" части его книги, остальное же либо попросту отбрасывая, либо пересказывая бегло и незаинтересованно, либо же решительно переосмысляя.

Как уже говорилось, Гальфрид короля Артура не придумал. Он лишь привел в систему то, что нашел в смутных и скупых упоминаниях предшественников (главным образом у Ненния) и, видимо, в устных легендах. Широкое хождение таких легенд как на Британских островах, так и на континенте, в смешанной франко-кельтской среде в немалой мере обеспечило благожелательный прием сочинений Гальфрида. Но существовали также вполне определенные политические круги, в которых артуровские легенды были встречены с особенным энтузиазмом. Мы имеем в виду молодую династию Плантагенетов, имевшую прочные корни в Нормандии и Бретани. Для представителей этой династии, и прежде всего для короля Генриха II (чьей женой была знаменитая Альенора Аквитанская69, страстная поклонница куртуазной лирики трубадуров и покровительница литературы), артуровские легенды обладали большой притягательной силой. Ведь они рассказывали о досаксонских властителях Британии, якобы генетически связанных с родом римских императоров. Поэтому-то Генрих проявлял повышенный интерес к личности короля Артура, дал это имя одному из своих внуков (который, став герцогом Бретонским, пытался подчинить себе континентальные владения Плантагенетов, вступив в соперничество с Ричардом Львиное Сердце) и способствовал появлению стихотворного романа-хроники Васа "Брут" 70 (1155). Вас довольно точно пересказал в стихах книгу Гальфрида, но существенно изменил трактовку образа центрального персонажа. Уже у Васа этот король приобретает черты убеленного сединами мудрого правителя, становится символом подлинной рыцарственности и благородства, как они понимались во второй половине XII столетия. Появляется у Васа и идея Круглого Стола, за которым собираются самые прославленные и достойные члены рыцарского братства, причем путь в их круг не заказан никому, если он доблестен и благороден. Следом за Васом за разработку артуровских сюжетов принялся замечательный французский [223] поэт Кретьен де Труа 71, который, однако, не создал подробного последовательного рассказа об артуровском королевстве, а написал пять романов не столько о самом Артуре, сколько о прославленных его рыцарях-Эреке, Ивейне, Ланселоте, Гавейне, Персевале и др.

И Вас, и Кретьен писали по-французски, хотя и были так или иначе связаны с английским двором 72. Несколько позже стали появляться и английские пересказы книги Гальфрида, а затем и созданные на их основе самостоятельные произведения романного жанра. Среди первых английских стихотворных переработок "Истории бриттов" заслуживает упоминания обширное сочинение Лайамона 73, возникшее около 1204 г. В нашу задачу не входит давать сопоставительный анализ всех этих произведений, тем более что это уже делалось неоднократно 74. Ниже мы скажем об одном существенном моменте эволюции "артурианы", сейчас же обратимся к интересному свидетельству популярности артуровских легенд в кругах, близких к английскому королевскому дому.

Мы имеем в виду рассказ известнейшего хрониста Гиральда Камбрейского (ок. 1146–1220), который был весьма популярным и очень плодовитым писателем своего времени. Рассказ этот настолько увлекателен, подробен и даже поэтичен, что его стоит привести целиком. В своем латинском сочинении "De principis instructione" (1192) Гиральд так рассказывает о раскопках, что производили монахи Гластонберийского аббатства в 1190 г. 75:

"Сейчас все еще вспоминают о знаменитом короле бриттов Артуре, память о котором не угасла, ибо тесно связана с историей прославленного Гластонберийского аббатства, коего король был в свое время надежным покровителем, защитником и щедрым благодетелем. Из всех храмов своего королевства он особенно любил и почитал церковь святой девы Марии, матери Господа нашего Иисуса Христа, что в Гластонбери. Смелый воин, король повелел поместить в верхней части своего щита, с внутренней стороны, изображение Богоматери, так что во время битвы образ этот постоянно был у него перед глазами. И перед началом сражения он не забывал смиренно лобызать ее стопы. О короле Артуре рассказывают всякие сказки, будто тело его было унесено некими духами в какую-то фантастическую страну, хотя смерть его не коснулась. Так вот, тело короля, после появления совершенно чудесных знамений, было в наши дни обнаружено в Гластонбери меж двух каменных пирамид, с незапамятных времен [224] воздвигнутых на кладбище. Найдено тело было глубоко в земле в выдолбленном стволе дуба. Оно было с почестями перенесено в церковь и благоговейно помещено в мраморный саркофаг. Найден был и оловянный крест, положенный по обычаю надписью вниз под камень. Я видел его и даже потрогал выбитую на нем надпись (когда камень убрали): "Здесь покоится прославленный король Артур вместе с Геневерой, его второй женой, на острове Авалоне". Тут на многое следует обратить внимание. Выходит, у него было две жены. Именно вторая была погребена вместе с ним, и это ее останки были найдены одновременно с останками ее мужа. Но в гробнице их тела положены отдельно: две трети гробницы были предназначены для останков короля, а одна треть, у его ног, — для останков жены. Нашли также хорошо сохранившиеся светлые волосы, заплетенные в косу; они несомненно принадлежали женщине большой красоты. Один нетерпеливый монах схватил рукой эту косу, и она рассыпалась в прах. Было немало указаний на то, что тело короля покоится именно здесь; одни из таких указаний содержались в сохранившихся в монастыре рукописях, другие-в полустершихся от времени надписях на каменных пирамидах, иные-в чудесных видениях и предзнаменованиях, коих сподобились некоторые благочестивые миряне и клирики. Но главную роль сыграл в этом деле король Англии Генрих Второй, услышавший от какого-то исполнителя бриттских исторических песен одно старинное предание. Это Генрих дал монахам точное указание, что глубоко под землей, на глубине по меньшей мере шестнадцати футов, они найдут тело, и не в каменной гробнице, а в выдолбленном стволе дуба. И тело оказалось лежащим именно там, зарытое как раз на такой глубине, чтобы его не могли отыскать саксы, захватившие остров после смерти Артура, который при жизни сражался с ними столь успешно, что почти всех их уничтожил. И правдивая надпись об этом, вырезанная на кресте, была закрыта камнем тоже для того, чтобы невзначай не открылось раньше срока то, о чем она повествовала, ибо открыться это должно было лишь в подходящий момент. Гластонбери, как ее называют теперь, звалась в прошлом островом Авалоном; это действительно почти остров, со всех сторон окруженный болотами. Бритты называли его Инис Аваллон, что значит "Остров Яблок". Место это и вправду в старые времена было изобильно яблоками, а яблоко на языке бриттов-аваль. Благородная Моргана, владычица и покровительница этих мест и близкая родственница Артура, после битвы при Кемелене переправила его на остров, что сейчас зовется Гластонбери, дабы он залечил там свои раны. Место это называлось в прошлом также на языке бриттов Инис Гутрин, что значит "Стеклянный Остров", и из этого названия саксы, когда они тут обосновались, и составили "Гластонбери", ибо на их языке глас значит "стекло", а бери- "крепость", "город". Да будет известно, что кости Артура, когда их обнаружили, были столь велики, будто сбывались слова поэта: "И богатырским костям подивится в могиле разрытой" 76. Берцовая кость, поставленная на землю рядом с самым высоким из монахов (аббат показал мне его), оказалась на три пальца больше всей его ноги. Череп был столь [225] велик, что между глазницами легко помещалась ладонь. На черепе были заметны следы десяти или даже еще большего числа ранений. Все они зарубцевались, за исключением одной раны, большей, чем все остальные, оставившей глубокую открытую трещину. Вероятно, эта рана и была смертельной".

Таков этот немного наивный рассказ, ярко свидетельствующий о распространенности артуровских легенд на исходе XII столетия. В повествовании Гиральда отметим два момента. Во-первых, историк подчеркивает интерес к личности Артура и к рассказываемым о нем легендам короля Генриха II Плантагенета, который бесспорно способствовал популяризации "артурианы". Во-вторых, распространение этих легенд, в том числе легенды о нахождении тела Артура и о его перенесении с монастырского кладбища в церковь, Гиральд связывает с Гластонберийским монастырем. Это не случайно. Монастырь был не просто влиятельный и богатый. Он выполнял и определенные идеологические функции. Его географическое положение сделало аббатство местом соприкосновения не, скольких национальных культурных традиций-валлийской (и корнийской, ибо Гластонбери расположен "на пороге" Корнуэльса), ирландской, саксонской и франко-норманской. В монастыре, по вполне понятным причинам, активно собирали реликвии и творили легенды. Так, утверждалось, что в монастырской церкви покоятся останки св. Бригитты и св. Патрика, наиболее почитаемых святых островных кельтов. Однако тут не обошлось без подлога: за захоронение первосвятителя Ирландии, жившего в первой половине V в. (389–461), выдали могилу "рядового" местного святого, скончавшегося в Гластонбери в 850 г. 77 Распространение легенд о короле Артуре было вполне в интересах монастыря и соответствовало [226] политическим амбициям молодой династии, лишь недавно утвердившейся на английском троне.