Книга пятая. Вестник и Крымская война - Роман Вадимович Беркутов

Глава 4 Покой — ложь, есть только страсть.

10 августа 1851 года. Османская империя. Стамбул. Посольство Российской империи.

В кабинете стояла нестерпимая жара, не помогали даже распахнутые настежь окна с видом на Босфор. Где-то там, ближе к берегу орали чайки, словно насмехаясь над людьми, которые не могли взять так и взмыть в небо. И тут среди белых силуэтов пролетел один, похожий на человека.

Анатолий нахмурился и закрыл отчет, чтобы встать из-за рабочего стола и подойти к окну. Между встречами он позволял себе снять галстук, пиджак и просто остаться в одной рубашке с пятеркой расстегнутых пуговиц. Чтобы пережить это на редкость жаркое лето, он использовал мокрые повязки. Запасы льда из ледника под посольством кончались еще две недели назад.

— Что за черт, — он подошел к окну и осторожно выглянул, но никаких летающих людей больше не заметил, — перегрелся похоже.

Анатолий опустил взгляд и заметил, как к тяжелым воротам посольства подъезжает курьерская карета. Ей на встречу вышел один из охранников, чтобы принять дипломатическую почту, но курьер отказался, показав охраннику руку, к которой наручниками сцепили с кейсом.

У Анатолия поднялась бровь. Это в посольство доставили срочное сообщение с самого верха. Неожиданно, и неприятно. Он вернулся к столу и достал стеклянную бутылку боржоми, которую отец Вари прислал ему из России. Приятные пузырьки каскадом пробежались по горлу, и Анатолий почувствовал, что напился. От воды словно пахло медициной, но он давно привык к запаху.

В дверь постучали.

— Секунду, — ответил Анатолий, надевая пиджак. Не мог он оказаться в изнеможденном виде, — захрдите.

В кабинет зашел тот самый посыльный с прикованным к руке кейсом.

— Вашблагородие Анатолий Николаевич, приказвно лично в руки!

— Давай, давай, — Анатолий подошел к посыльному с ключом. Второй специальный ключ висел у него на шее в виде цепочки, и подходил он к закрытому тубусу, который лежал в кейсе.

Несколько лет, как служба безопасности озаботилась подобными процедурами.

— Свободен, — уведомил Анатолий и сел за стол с тубусом в руках, — подожди в коридоре, вдруг ответ понадобиться.

Посыльный кивнул и вышел, закрыв дверь. Анатолий же воспользовался ключом на шее, чтобы достать свернутое письмо. Печать и защитные линии оказались на месте. Анатолий вытер пот и приступил к чтению. Чем дальше он погружался, тем тревожнее становился.

Через пять минут он вернул письмо в тубус и повернул крышку. Изнутри пошла струйка черного дыма. Анатолий нагнулся и нажал на тревожную кнопку. От нее сигнал пошел по проводам охранникам в каморку, где сработала простенькая система в виде звонка.

Еще через минуту в кабинет вломилось пятеро охранников с пистолетами во главе с начальником безопасности посольства Остроуховым.

— Анатолий Николаевич, какие проблемы? — уточнил Остроухов.

— Объявляйте осадное положение, — устало сказал Анатолий и пошел к настенному сефу, из которого достал револьвер коротыш, — всем нашим приказано вернуться и готовиться к эвакуации.

— Это как же, — не понял Остроухов, но его взгляд упал на тубус, — началось?

— Началось, — ответил Анатолий, заряжая барабан револьвера, — британцы шалят. Говорят, что у нас будет как в Тегеране.

— Ну положим, ваше благородие, что как в Тегеране не будет, — Остроухов достал второй револьвер из кобуры и оскалился, — у нас охраны только сорок человек. А если предупредим наших людей в городе. Пошлем посыльных? Нужно всех предупредить.

Анатолий смерил его критичным взглядом. О некоторых процедурах не знало большинство работников посольства.

— Никого посылать не будем. За посольством следят. Но обязательно предупредим, — Анатолий положил заряженный пистолет и осторожно подошел к окну, чтобы зашторить его красными шторами, — все окна зашторить. Будем уничтожать переписку.

— Понял, — Остроухов убрал револьверы, — готовимся к осаде.

А поверх шторы Анатолий задвинул металлическую ставню с узкой прорезью в виде бойницы. Государство вынесло уроки, после погрома в Тегеране.

— Наберите воды и еды, я пока… — закончить Анатолий не успел, в кабинет ворвался один из караульных.

— Вашблогородие, к воротам посольства пришла группа из двадцати человек, кричат что-то про неверных.

— Я пока напишу султану ноту протеста, — закончил Анатолий.

***

11 августа. Мариуполь.

К городу подъезжал пассажирский состав всего из трех вагонов. Вагон ресторан, почтовый и личный для семьи Беркутовых. Вадим как раз сидел за рабочим столом и уткнулся лбом в окно. Солнечные лучи грели лицо, пока он дремал. Софья и дочки обсуждали поездку, пока не заметили, что отец уснул. Все в семье верили, что у Вадима бессонница, ведь стоило им уйти спать, как он продолжал работать.

Сейчас же, Вадим просто позволил себе расслабиться. Ему не нужен ни сон, ни еда, ни отдых, ни даже воздух… ни семья, но жить-то как-то нужно было. Он любил все человеческое, любил когда шов воротника натирал кожу, любил горькое, сладкое, все, что дарило ощущения, ведь так он чувствовал себя живым, а не заводной машинкой или бездушным механизмом. Вестники переживали множество жизней, возводя в сознании защиту от одной простой мысли — они инструменты.

Вадим открыл глаза и увидел шушюкаюшуюся семью. В отличии от него, они жили постоянно гадая, а в чем же смысл их жизни, достаточно ли они хорошие дочери, жены, матери, а у Вадима уже был ответ. Его создали быть лучшим, создали, чтобы за ним шли и в огонь и в воду, чтобы тень сомнения никогда не трогала его предназначение.

— Похоже, мы подъезжаем, — заметил Вадим и потянулся.

— Мы не хотели тебя будить, — начала Софья, но Вадим остановил ее подняв руку.

— Вы не будили, я отлично себя чувствую, тем более в такой компании, — он подмигнул дамам и встал.

В отличии от Вадима, маленький Петр сладко спал и не собирался просыпаться.

Поезд въехал в городскую черту, замедляясь. Мариуполь быстро рос, покрываясь пятиэтажными домами, над которыми возвышались строительные краны, башня вокзала, высотка корпорации и библиотека университета. Первые высотные здания в мире, первые с полным электрическим освещением, первые в которых ходили лифты, первые в которых работал телефон и телеграф.

Вадим поднял голову, чтобы через окно рассмотреть высокий шпиль над штабом корпорации. Первые, с рабочим радио.

Состав медленно остановился и покачнулся. В крытом зале перронов пахло