Новый Мир ( № 11 2008) - Новый Мир Новый Мир

Кирилл Анкудинов. Попытка гармонии. — “День литературы”, 2008, № 8, август <http://www.zavtra.ru>.

“В социокультурной ситуации советской литературы семидесятых годов была очень важна фигура идеолога литературной группы. Зачастую то, по какому ведомству проходили определенные авторы — по ведомству „советской литературы” или „антисоветской

литературы”, — зависело лишь от того, к какому идеологу они попадали — к советскому или к антисоветскому. По моему мнению, Юрий Кузнецов, например, был поэтом на много порядков более антисоветским, нежели тот же Гандлевский; „мифо-модернизм” Кузнецова был неимоверно опасен для марксистской идеологии, а „критический сентиментализм” Гандлевского — вполне вписывался в нормативную эстетику советского

искусства семидесятых годов. Однако Юрий Кузнецов активно публиковался в советских изданиях и всемерно обсуждался в них — потому что его идеологом был Вадим

Кожинов, певец эволюционного хода развития русской культуры, глашатай вписывания традиционных национальных ценностей в советскую парадигму (и ползучего вытеснения советской парадигмы этими ценностями изнутри)”.

“И если поэзия представителей „проекта Вадима Кожинова” (таких, как Николай Рубцов или Юрий Кузнецов) была восстановлением традиционалистской гармонии в пределах советской данности, то поэзия „Московского времени” стала попыткой этой гармонии вопреки советской данности. Кстати, по большому счету поражение потерпели оба проекта — и „проект Кожинова”, и „проект Сопровского” (назовем его так, несмотря на небезосновательные сомнения в его статусе и природе)”.

Андрей Архангельский. Сомнения патриота. — “Взгляд”, 2008, 18 августа <http://www.vz.ru>.

“Под словом „культура” я понимаю не количество музеев на душу населения, а

количество людей, способных испытывать сложные чувства и сложно мыслить. Культура — это некоторое число сложно думающих людей”.

Дмитрий Бавильский. Смена вех. — “Новые хроники”, 2008, 20 августа <http://novchronic.ru>.

“Вот и Александр Солженицын смертью своей окончательно и бесповоротно закрыл дверь в эпоху „большого нарратива”. Отныне невозможны не только классики литературы (театра, хотя жив Юрий Любимов, или кино, где подобная смена вех случилась в прошлом году, когда дуплетом, один за другим ушли Бергман и Антониони), но и крупные идеологические (эстетические, социально-политические, какие угодно) институции”.

Михаил Бойко. Рукотворный Апокалипсис. 205 лет со дня рождения Владимира Одоевского. — “НГ Ex libris”, 2008, № 27, 7 августа <http://exlibris.ng.ru>.

“<...> в беглом очерке мы сможем обратить внимание лишь на два момента. Первый — это вклад Одоевского в генезис русского экзистенциально-философского романа, вершинами которого стало творчество Достоевского, Толстого и Платонова. Второй момент можно было бы счесть интеллектуальным курьезом, если бы он не давал представление о напряженности и размахе философских исканий Русского Фауста. Начнем с курьеза. Принято отмечать широту интересов Одоевского и количество его сбывшихся предсказаний как в социальной сфере, так и в области научно-технических изобретений (ткань из „эластического стекла”, искусственные заменители дерева и металла, цветная фотография, воздушный транспорт, космические полеты). Но более всего впечатляет другой случай предвидения. Одоевскому принадлежит первое в русской литературе (а может быть, и в мировой) описание Рукотворного Апокалипсиса, ставшего навязчивой

идеей мыслителей XX века. Конечно, апокалипсис как результат вторжения потусторонних сил, стихийного бедствия или эпидемии — это один из самых древних и избитых сюжетов. Но речь идет о гибели всего живого в результате целенаправленного использования некоего технического изобретения, условно называемого Машиной Конца Света <...>”.

Михаил Бударагин. Александр Солженицын. Беспечный русский бродяга. — “Русский Журнал”, 2008, 4 августа <http://russ.ru>.

“Возвращение русского — именно об этом писал последние пятнадцать лет Солженицын — осуществляется на наших глазах, но, к сожалению, совсем не так, как виделось это писателю, потому что придумывалось оно во вполне привычном кабинетном формате, исключающем любую непредсказуемость”.

“<...> в упорстве, с которым Солженицын, вопреки всей политической конъюнктуре, задавал неудобные вопросы, видится все та же беспечность человека, бесконечно уверенного в своей окончательной, русской, исконно земной правоте, и именно сочетание этих качеств выбросило живого классика в тишину уединения. Ничего русского, народного, ничего, не требующего детальной „технической сметы” (а „смета” Солженицына — это, разумеется, некое неисчислимое народное достояние ), среда (политическая, культурная, любая другая) воспринять была не готова, и это не метафора, а именно что современное состояние нашего мыслящего сообщества, в жерновах которого

теперь уже навсегда оказался Солженицын”.

Михаил Бударагин. Когда все позволено... — “Новые хроники”, 2008, 11 августа <http://novchronic.ru>.

“Если в представлении Запада Россия — уже „агрессор”, это означает только то, что отныне России позволено все: мы слышали достаточно лжи и передергиваний, чтобы больше не верить ни в какое „международное сообщество” и не признавать никакого „цивилизованного мира”...”

“Не только России теперь позволено все: отныне позволено всем”.

“XX век закончился смертью Александра Солженицына, XXI начался с руин Цхинвали. Если у кого-то оставались хоть какие-то надежды на то, что новый век будет гуманней и честней прежнего, теперь этим надеждам положен конец”.

Дмитрий Быков. Другая Россия Александра Солженицына. — “Собеседник”, 2008, № 30 <http://www.sobesednik.ru>.

“Триумфальный путь, а всего-то и надо — говорить, что думаешь, делать, что задумал, работать больше, чем отдыхать. Конечно, если бы общество состояло из Солженицыных, это было бы не самое толерантное и удобное общество. Но когда такой — один на всю страну, это тоже, согласитесь, неправильно”.

Cм. также: Дмитрий Быков, “Наследник по прямой” — “Огонек”, 2008, № 33,

11 — 17 августа <http://www.ogoniok.com> .

“Все любили получать письма от Петрова”. Письма Вячеслава Петрова Валерию Белохову. Предисловие Олега Рогова. — “Волга”, Саратов, 2008, № 1 (414) <http://magazines.russ.ru/volga>.

“Это очень своеобразный эпистолярий — переписка двух диссидентов второго, так скажем, эшелона, давно отсидевших свои срока, живущих как частные лица. Они предпочли — каждый по своим причинам — остановиться в своей диссидентской активности и вести обычное существование. Впрочем, обычным оно уже не могло быть по определению — неизбежное внимание „органов”, круг общения, хотя бы с солагерниками (личный и эпистолярный), от которого они не могли и не хотели отказаться”.

Например, 1985 год. “Вчерась вдруг принесли бандероль. Из Мюнхена. Непонятное содержание, непонятный отправитель. Четыре сборника И. Бунина, причем одинаковых (?). Книжечки (две), одна — прозы, другая — стихов, Солоухина. Я и в Совдепии Солоухиных, Абрамовых и проч. хор. сов. литераторов не особенно читаю, чтобы еще получать их из Баварии. Изд-ва советские”.

Алиса Ганиева. Изобретение малой формы. — “Октябрь”, 2008, № 7 <http://magazines.russ.ru/october>.

“В последнее время в российском книгоиздании стал популярен компромиссный

и по-своему замечательный жанр — роман в рассказах. Нововведение одновременно

и в крупной, и в малой прозе. Не один сюжет, но и не сброшюрованное „лучшее” из малого. О книге рассказов, которая сегодня предстает не иначе как „романом в рассказах” — крупной формой с прерывной, но начатой и законченной историей, и пойдет

у нас речь”. Далее — Кабаков, Гришковец, Прилепин, Волос и др.

См. также статью Алисы Ганиевой “Мятеж и посох” в настоящем номере “Нового мира”.

Александр Генис. Последний оракул. — “Новая газета”, 2008, № 57, 7 августа <http://www.novayagazeta.ru>.

“<...> произведения Солженицына в полной мере сможет оценить только следующее поколение, которое, уверен, заново прочтет его книги, чтобы обнаружить в Солженицыне писателя — уже не на его, а на своих условиях”.