Братья и сестры в реестре - Юрий Вячеславович Скрипченко

Мимо по проспекту проносились равнодушные мобили.

Олег лежал на спине. Елена копошилась в нём – сдирала с мясом молнию, отводила в сторону полы облёванной куртки, искала раны и улики, а мокрый снег всё падал, а мобили всё шуршали мимо, и прохожие струились мимо – такие же призрачные и равнодушные.

– Чёрт-чёрт-чёрт. Что с тобой? Тебя ранили? Ударили? Отравили?

Обнаружив ранку с торчащей стрелкой, она побледнела.

– Отравили… Чем же тебя траванули? Олег, не молчи. Что ты чувствуешь? Какие симптомы? Говори, скотина! Ты можешь говорить? Кивни.

Тот молчал и не кивал.

Ощупала кожу вокруг ранки, понюхала. Затем резко вытащила стрелку и принюхалась уже к ней.

Олег уплывал, как капитан – на корме судна, которое отчалило от порта.

Девушка отвесила пощёчину, которая совершенно не помогла. Тело мужчины прочертила судорога, пока слабая. Тренировочная. Потом ещё одна. Олег присвистывал при дыхании.

Лицо его вдруг исказилось в подобии улыбки. Неестественной. Жуткой. А глаза смотрели на окровавленное лицо Елены с тоской.

Выматерившись, девушка достала из маленькой наплечной сумочки шприц, ткнула Олегу в шею и набрала немного крови.

Потом спрятала в специально подготовленный пакетик и шприц, и коварную стрелку, а сам пакет отправила в сумочку.

Встала. Пошатнулась.

– Держись, чёртов гип. Я за противоядием. Ты только не уплывай. Я вернусь. Я тотчас вернусь.

Только бы его не забрала скорая, проносилось в голове Гутенберг, тогда точно конец. О, Ре! Только бы счёт шёл не на секунды, а хотя бы на минуты!

Только бы успеть.

Прыгать ему сейчас нельзя – отравленный организм не выдержит усыпления. И ещё одно – самое важное.

Елена понимала, что это как раз тот случай, когда Реестр включает непреодолимую временную последовательность. Так происходило почти всегда при предумышленном убийстве.

Она уже не сможет вернуться за десять минут до отравления, чтобы предотвратить его. Точнее, вернуться сможет, но предотвратить – никак. Время изогнётся, последовательность событий перестроится. Финал будет один – смерть Олега.

Если только она не успеет смотаться в будущее и вернуться с эффективным антидотом. Пока не случилось непоправимое. При этом сколько времени она потратит в будущем, столько же пройдёт и здесь – с этого самого момента. Секунда, мать её, в секунду.

Чем же его отравили? Насколько было бы проще, если б я знала…

Время тикает. Некогда думать. Кнопка щёлкнула, и вселенский секундомер начал отсчёт в забеге между жизнью и смертью.

Девушка ткнула себя в шею усиленным «негрустином» из шприца (вот это у неё арсенал!) и отбыла в своё времесто. В лабораторию, которой уже много лет как руководила. Шестидесятилетняя старуха в теле четырнадцатилетней девочки.

Мимо поверженного Олега по тротуару двигалась парочка. Они непринуждённо болтали, укрытые от враждебного мира дизайнерскими щит-масками.

– Чёртовы алкаши, – произнесла стройная дама, которую вёл под ручку солидный пузатый мужик, – Ничему их жизнь не учит. Отрубился. Потерял щит-маску. И всё – каюк. Труп. Смотри, у этого, кажется, маска треснула.

– Тем хуже для него. Помогать нужно только тем, кто не вредит себе сам.

Золотой билет

Ушастый не обращал никакого внимания ни на девушку в приталенном пальто, которая копошилась в отравленном гипе, ни на группу захвата, что загружала в три казённых фургона десятки взятых планетариев. От колонн ДК до Ушастого было метров двадцать.

На мерзкий колючий снег, соткавшийся в промозглом воздухе, Ушастый тоже никак не реагировал.

Он уставился в мобильник. Щит-маска озарялась синим светом. Он ждал, холодея от страха, что не дождётся.

Раздался звук фанфар, отчего омоновец, следящий за погрузкой планетариев, отвлёкся и посмотрел в сторону Ушастого.

Тот задрожал: вот оно! Наконец-то. Сколько лет я к этому шёл!

Залез рукой в карман плаща и извлёк пластиковую карточку размером с бумажник. Рука ходила ходуном, поэтому ничего удивительного, что карточку он тут же выронил. Склонился, хватая её с тротуара и тут же выронил телефон.

Ушастый чертыхнулся фальцетом и наконец-то смог подобрать оба компонента своей победы.

«300 фанаций! 300 фанаций! 300 фанаций» – заходился в цветовых конвульсиях экран мобильника.

«Поздравляю, зайка!» – переливалось на экране смартфона. – «Ты в дамках. Спасибо за службу. Заслужил. Навсегда твоя, Элиса».

На карточке с логотипом «Культлото» на жёлтом фоне был изображён очкастый мужик, разбрасывающий банкноты. Справа располагался экранчик на жидких чернилах. А в центре – значок дактилоскопического узора.

Ушастый ткнул в него пальцем. На экранчике появилась надпись: «Билет активирован». Она сменилась следующей: «Сумма выигрыша». А под ней начали крутиться, как на одометре или бытовом счётчике, произвольные циферки.

Они то замедлялись, то ускорялись.

Ушастый начал хрипеть.

Наконец циферки остановились, и человек в чёрном кожаном плаще не то что хрипеть – как дышать забыл.

– Триста миллионов! Триста миллионов! Триста миллионов!

Всё верно – в квадратиках билета выстроились цифры – «300 000 000 многорублей».

– Эй, парень! Здесь нельзя стоять. Идёт операция. Топай по своим делам, не задерживайся.

Ушастый поднял голову. Его лицо за щит-маской освещалось синим огнем мобильника. Обезьяньи уши пламенели от холода. К нему приближался боец, который до этого следил за погрузкой планетоидов в фургоны.

Внезапно лицо бойца застыло в узнавании:

– Стой! Ну-ка сюда. Быстро ко мне, доходяга!

– Нет-нет-нет-нет-нет, – заскулил Ушастый. По-крысиному осмотрелся и прыснул в сторону торгово-развлекательного центра. Сзади топотал тяжело оснащённый боец группы захвата.

Навстречу показалась парочка патрульно-постовых, которые двигались расслабленно. Один через трубочку и специальный разъём в щит-маске посасывал кофе в бумажном стаканчике.

– Стой, мудила! – орал боец-спецназовец. Ушастый улепетывал прямо на ППС-ников.

Те, стоит отдать им должное, быстро вкурили диспозицию и бросились прямо на планетария, который сорвал свой джек-пот как-то совсем уж не вовремя.

В этот момент справа, с газона, исчезла Елена и остался лежать Олег, сотрясаемый мелкими судорогами, но на эту странность никто не обратил внимания. Пока что.

Ушастый тормознул с юзом, заметался и, вариантов-то других нет, метнулся прямо через широченный проспект – на противоположную сторону. Патрульный (чёрт с ним, с уставом, спецуре помогаем) швырнул в него «демократизатором», попал, и увесистая дубинка приложила беглеца по горбу.

Ушастый, который всё ещё сжимал в руках счастливый билет и мобильник, споткнулся. Потерял темп. Внимание – тоже.

Раздался сигнал клаксона и истошный визг тормозов, а в материальном мире это выразилось в том, что тяжелый грязный грузомобиль с хрустом сшиб дурака. Да так, что тот пролетел вперёд метров тридцать и застыл на уже мокром асфальте изломанным силуэтом.

Поднимая колёсами мелкодисперсную водяную пыль, грузовик-гигант, за секунду преодолел эти метры и остановился.

Одним колесом – на шее Ушастого, который уже