Машина смерти - Антон Орлов

   – Очень нравится. – Его обезоруживающая, почти беззащитная улыбка (надо же так мастерски владеть своей мимикой!) ничуть Тину не тронула. – Это называется – не рой другому яму.

   – Не сердись, я искупил свою вину. – Лиргисо примирительно погладил ее пальцы. – За минувший год я обрезал им несколько финансовых артерий, поскольку располагал информацией и о других спонсорах. Ты слышала о банкротстве ниарской компании «Техноэлита»? Это я. Гибель герцога Перкасоломи из системы Гелиона – тоже я. Но у «Конторы» есть и другие источники доходов, помимо пожертвований доброхотов.

   – Как с тобой можно будет связаться сегодня вечером?

   – Свяжись с «Со Кадо» и скажи, что тебя заинтересовали их аккумуляторы. Возьмите с собой на переговоры Ивену и Лейлу, их все это тоже касается. Я готов извиниться перед Ивеной за причиненное беспокойство.

   – Тебе сейчас только нимба и крылышек не хватает. Перед Полем тоже будешь извиняться?

   – Ну уж нет. – Лиргисо покачал головой с усмешкой человека, знающего о жизни нечто скрытое от непосвященных. – Я подозреваю, что Поль в действительности получил от этого приключения не меньше удовольствия, чем я. Еще извиняться перед ним…

   – Ладно. – Тина встала. – Вечером я справлюсь насчет синисских аккумуляторов, и тогда получишь ответ.

   Римма Кирч исчезла почти на сутки, и пока ее не было, Саймон предавался ностальгическим чувствам: без соседки маленькая, по-спартански обставленная каюта напоминала камеру в ниарской тюрьме, где до него никто не мог добраться.

   Он то возился с отчетом (инспекция забраковала уже третий вариант, и Клисса предупредили, что, ежели он в положенный срок не справится с задачей, у него вычтут баллы, а для чего эти баллы нужны, никто объяснить не мог), то от нечего делать листал книжки из библиотечки Хельги Раговски, которая делила с Риммой каюту до него.

   Хельгу зарезали серые нелюди с Лярна, поскольку у нее был излучатель и она вместе со своим напарником должна была ликвидировать Стива Баталова, однако главным виновником ее смерти был Поль Лагайм, указавший на нее охранникам-лярнийцам. Когда Саймон слышал, как ребята из «Конторы» матерят «этого ублюдка-сканера», в душе у него словно что-то оттаивало. Какие-то крохи справедливости на свете все же остались, и на том спасибо! А в библиотечке ничего интересного не нашлось: сплошь эзотерическая литература, Хельга Раговски увлекалась мистикой.

   С задания Римма вернулась угрюмая и раздражительная и сразу засела за отчет. Сопела она при этом громче обычного, а на Саймона так шикнула, когда он уронил авторучку, что он счел за благо превратиться в тень. Потом Римму куда-то позвали. Разложенные веером листки с ее писаниной остались лежать на полу; Клисс снова уронил авторучку (если что, он объяснит, что всего лишь хотел подобрать откатившийся предмет) и подкрался к Римминым бумагам. Он не хотел терять таинственные баллы, и раз его никто не научил, как писать отчеты, он сам подсмотрит.

   Чутко прислушиваясь к звукам в коридоре, он скользил глазами по строчкам, спотыкался на ухабах корявого почерка Риммы Кирч и испытывал нарастающий эксцессерский зуд. Вот это материал! Да ведь если такой материал отснять, ему цены не будет… Ехидная и неопрятная Кирч, больше похожая на мультяшную мышь, чем на девушку, оказалась профессиональной убийцей. На последних страницах отчета она рассказывала, сухо и обстоятельно, о своем участии в операции по уничтожению незийского семейства Коргисме. Все эти Коргисме были экстрасенсами, проявившимися либо латентными; ни «бойцов», ни «сканеров» среди них не было, но наличие экстрасенсорных способностей у членов одной семьи – нехорошая тенденция, чреватая появлением на свет по-настоящему опасных мутантов.

   Операция была проведена в согласии с задачами Великой Чистки: ее участники убивали не безобидных незийцев, взрослых и детей, а устраняли потенциальную угрозу для человечества. Римма Кирч собственноручно устранила двух носителей угрозы – годовалого мальчика и четырехлетнюю девочку. Имитация бытового отравления, так что есть вероятность, что незийская полиция не додумается возбудить уголовное дело. Римма также отметила в графе «Мои предложения по улучшению работы организации», что «парни сплоховали», то еесть пожалели малолетних мутантов, и поэтому необходимо усилить разъяснительную работу среди оперативников.

   Какой фильм мог бы снять о «Конторе» Саймон Клисс! У него не было ни съемочной аппаратуры, ни денег, ни допинга, ни заказчиков, он жил на этом свете на птичьих правах, но, боже праведный, что он мог бы сделать… Словно в полусне, он поправил чуть сдвинутые листки, чтобы лежали как раньше, подобрал авторучку и отполз к своей койке. Об отчете он теперь даже думать не мог, грезил фильмом – взрывным, гениальным, разоблачительным, сокрушительно-эпатажным.

   Он пропустил тот момент, когда в каюту ввалилась Кирч: только что ее не было – и вдруг она уже здесь, топчется по листкам своего недописанного отчета, озирается и сопит.

   От Риммы разило дешевой водкой. Она тяжело плюхнулась на койку и пожаловалась:

   – Все это стадо, которое жрет шоколадки в блестящих обертках и глушит пиво, нас не понимает! Мы их защищаем, а они нас готовы с дерьмом смешать, и так всегда… Саймон, мы с ребятами «Ремонтную» пили. Ох, как мне худо…

   – А мне говорили, что пьянки на борту запрещены.

   Мысль о том, что Римме и ее дружкам светит гауптвахта, согрела Саймону душу.

   – Так то тебе говорили, ты же салага… После операции по чистке выпить можно – это святое, тут даже Четвертый Отдел слова не скажет. Известно, что примерно тридцать – тридцать пять процентов человечества составляют мутанты, извращенцы и всякая гадость, это еще в древности подсчитали. Их не всегда можно выявить, но цифра точная. Это одинаково и для людей, и для незийцев, и для гинтийцев с шиайтианами. Еще шестьдесят процентов – это стадо, которое только жрет, пьет и потребляет и готово поддаться любому влиянию. – Римма икнула. К ее подошве прилип листок отчета, но она этого не замечала. – И только остальные процентов пять чего-то стоят, из этих пяти процентов и получаемся мы. Саймон, как же нас мало…

   – Ага, факт, их много, а нас мало, – подхватил Клисс. – Так было всегда – безмозглая безликая масса и мыслящие одиночки, такие как мы. Но мы не порознь, мы команда, ударная сила «Подразделения Игрек»!

   – Правильно говоришь… – расслабленно вздохнула Римма.

   Одобрила, хорошо. Чтобы выжить, надо стать в этой тусовке своим. Чем больше Саймон сравнивал «Контору Игрек» с «Перископом», тем больше находил общего, при всех внешних отличиях. Отличий, конечно, полно, из-за этого он то и дело нарывался, но на глубинном уровне разницы никакой. Для «Перископа» люди были «живым сырьем», для «Конторы» – «безмозглым стадом», которое надо защищать и гнать в нужную сторону. Слова разные, а суть одна.

   С тех пор как Саймон уловил эту суть, его отношения с коллегами начали налаживаться, даже Груша больше не попрекал его индивидуализмом. Главное, презирай тех, кто не имеет отношения к «Конторе», и побольше распространяйся об этом вслух, тогда тебя все здесь поймут.

   В каюте пахло перегаром, Саймон переключил вентиляцию на максимум. Римма уснула, не разуваясь, приставший к ее подошве листок сиротливо трепетал на сквозняке.

   Если удастся раздобыть видеоаппаратуру, свой фильм о «Конторе Игрек» Саймон Клисс все-таки снимет и после найдет, кому его продать за хорошие деньги. Разбогатеет и вернется в тюрьму на Ниаре… Он тоже начал засыпать под монотонное гудение кондиционера, и мысли его текли по прихотливому руслу полудремы.

   – Тина, я уволил магов-телохранителей, все равно толку от них никакого. Когда пришел Лиргисо, они попрятались. Моих «ми-гиайо» Лиргисо обезоружил демоническим способом и сказал, что не причинит мне вреда, если они не станут на него нападать, и они все время оставались рядом со мной, готовые к неравной схватке, а этих магов только и видели! Петер забрался в шкаф с одеждой, а Сафину потом нашли в гараже, даже стыдно, что я столько платил им… – Тлемлелх сокрушенно вздохнул, его нежно-зеленые слуховые отростки шевелились расслабленно и печально. – А третий маг, Коргисме, прошлой ночью умер у себя дома, у него был выходной. Лиргисо говорит, что не убивал его, однако можно ли ему верить…

   – В этот раз он, скорее всего, не соврал. Он ничего здесь не натворил?

   – Нет, он вел себя вполне сносно, как в лучшую пору нашего знакомства. Все допытывался, не знаю ли я, кто разрушил его любимую черную колоннаду около виллы в Рийдо, на берегу Внутреннего моря. Мне неведомо, кто из энбоно совершил сие варварское деяние, но эта колоннада мне тоже нравилась, так что мы вместе о ней погрустили… Потом Лиргисо захотел утолить свою страсть, да ничего не вышло! – Тлемлелх хихикнул. – Не принято ведь, чтобы Живущие-в-Прохладе занимались такими вещами в присутствии прислуги, и он потребовал, чтобы я удалил из комнаты «ми-гиайо», а те не ушли. Ты же помнишь, по контракту они не имеют права оставлять меня наедине с гостями, даже если я сам отдам такой приказ. Лиргисо был раздосадован и наговорил колкостей насчет того, что меня-де моя же собственная охрана игнорирует, а потом мы сходили в парк посмотреть на Топаза. Наверное, Лиргисо и дольше бы задержался, но усадьбу оцепила полиция, и он исчез. Он вел себя, как пристало Живущему-в-Прохладе, и сказал, что оказывает мне честь своим визитом, но я бы, Тина, лучше обошелся без такой чести. Без него спокойней…