Ангелочек - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Да, музыка Дивальди. Я не знаю ничего более прекрасного, — вмешалась в разговор Люсьена.

— Вивальди, — поправила ее Одетта. — Это итальянский композитор. Если ты не знаешь его, зачем утверждать обратное в присутствии Луиджи?

— Она хотела похвастаться, — сказала Дезире. — Если бы ты ее видела, Анжелина! Люлю легла на траву, заложив руки за голову. Я думала, ее груди так и выскочат из лифа.

— Тише! — одернула девушку Одетта. — Нас могут услышать монахини. Оставь Люсьену в покое. Она имеет право лежать на земле.

— Но не показывать свои щиколотки и лодыжки, — возразила маленькая блондинка. — На другом берегу двое мужчин разглядывали ее в лорнет и смеялись.

В столовую вошла мадам Бертен. Девушки сразу же замолчали. Главная повитуха выглядела уставшей. Прежде чем сесть за стол, она показала пальцем на Анжелину и Дезире.

— Вы обе поторопитесь. Я сказала Арманде и Марии, что пришлю вас им в помощь. Эта дама должна находиться под постоянным наблюдением. Кровотечение остановлено, но она очень слаба.

Анжелина мгновенно встала, но Дезире колебалась.

— Мы только начали ужинать, мадам Бертен, — жалобно сказала она.

— Вам следовало вернуться на час раньше. Хватит спорить!

Никто не заметил ни торжествующего выражения лица Люсьены, ни того, что Одетта легонько толкнула ее локтем в бок.

Через три часа 46-летняя пациентка, потерявшая слишком много крови, умерла. У нее вновь открылось кровотечение, лишившее ее последних сил. Анжелина, Дезире, доктор Кост и мадам Бертен были подавлены.

— Пятеро детей остались сиротами, — с жалостью в голосе сказал доктор. — Я жалею, что не заступил на дежурство. Хотел повидаться с сестрой.

— Никто не мог предвидеть этого, — ответила главная повитуха. — Здесь присутствовала мадам Моро. Она помогла мне вставить на место матку пациентки. Я хорошо знаю эту даму. Они с мужем держат кондитерскую в квартале Сен-Мишель. Когда она поступила, то сказала мне, что ее малыш выйдет так же легко, как четверо других детей. Господи, какая трагедия!

Две медсестры принялись обмывать усопшую. Потрясенные Анжелина и Дезире ждали, когда им разрешат уйти.

Наконец мадам Бертен сказала:

— Вы можете идти отдыхать. Доктор, у молодой пациентки начались регулярные схватки. Если у нее отойдут воды, позовите Софи де Монтель и Люсьену Жандрон. Я прилягу на часок, а потом буду в вашем распоряжении.

Филипп Кост вежливо кивнул. Он с нежностью посмотрел на Анжелину, уже открывавшую дверь. Доктор хотел тем самым утешить ее, помочь смириться с трагедией, потому что такое случается в ремесле, которое они выбрали. Вся в слезах, Анжелина смогла лишь робко улыбнуться в ответ.

— Это ужасно, ужасно! — запричитала Дезире, когда девушки оказались в безлюдном коридоре. — Я по-прежнему хочу быть повитухой, но, Бог мне свидетель, у меня не будет детей. Ни один мужчина не дотронется до меня. Никогда!

— Ты не можешь быть в этом уверена, — устало возразила Анжелина. — Но у меня нет сил с тобой спорить.

До самого дортуара они больше не произнесли ни слова. К их великому удивлению, там царила паника. Несмотря на трудный день, никто не спал. Что касается суровой Софи, то она кипела от негодования.

— Анжелина, мы пропали! — вздохнула Одетта. — Люсьена тайком убежала. В столовой она сказала, что хочет спать и пойдет в дортуар, пока там никого нет. Якобы она не хочет, чтобы ее беспокоили. Я осталась за столом вместе с Армандой и Марией.

— Что?! Да она с ума сошла! — воскликнула Анжелина.

— Когда мы пришли в дортуар, ее здесь не было. Вернее, мы думали, что она здесь… — простонала Мария и показала на кровать Люсьены. Казалось, там кто-то лежал. Арманда приподняла простыню.

— Уловка пансионерок: свернутое одеяло, имитирующее тело, — объяснила молодая вдова. — Но это сработало. В дортуаре жарко, я наклонилась, подумав, что Люлю не хватает воздуха, и поняла, что она нас одурачила.

— Но где она может быть? — волновалась Дезире. — Одетта, ты в самом деле не знаешь, что Люлю задумала?

Одетта поклялась своей лучшей подруге, что не выдаст ее. Но сейчас ей стало страшно за Люсьену. Да и испуганные лица девушек заставили ее забыть об обещании.

— Люлю попросила меня задержать вас в столовой, — зарыдала она, охваченная паникой. — Она умоляла меня помочь ей. Я не думала, что все так серьезно. Полагаю, она пошла на свидание с этим цыганом.

Потрясенная Анжелина на мгновение закрыла глаза. Произошло то, чего она интуитивно боялась. Сама не зная почему, она почувствовала страх, который неумолимо разливался по телу и терзал ее сердце. Анжелине казалось, что это любовное свидание представляет для Люсьены большую опасность.

— Возможно, они встречаются около домика садовников, — предположила Жанина.

— Это надо проверить, прежде чем мадам Бертен заметит исчезновение Люсьены, — сухо сказала Софи де Монтель. — И не смотрите на меня так. Я не выдам ее.

— Ложитесь и делайте вид, будто спите. Я пойду ее поищу, — сказала Анжелина.

— А если доктор Кост вызовет Люсьену? — ужаснулась Дезире.

— Пусть одна из вас заменит ее. Скажите, что она плохо себя чувствует.

Анжелина была вне себя от ужасных предчувствий. Она быстро сняла косынку, накинула на плечи платок и выбежала в коридор.

Глава 12

Время сомнений

Тулуза, в тот же вечер

Анжелина шла по темному просторному двору, который все называли парком, поскольку там росло множество декоративных кустарников, платанов и кленов. Ей без труда удалось выйти через служебный вход. Однако она понимала, что грубо нарушает дисциплину, и от смутной тревоги ее сердце бешено билось в груди. Одиночество, полная тишина, кромешная мгла в некоторых местах действовали на нее угнетающе. К счастью, месяц освещал некоторые аллеи и рабатки. Как ни странно, в этом квартале Тулузы, на берегу Гаронны, ее охватил такой страх, какого она никогда прежде не испытывала и на горных тропинках.

«Какая же я глупая, — упрекала себя Анжелина. — Ночью все выглядит по-иному. По крайней мере, здесь нет ни волков, ни медведей. Если бы Спаситель был со мной, я чувствовала бы себя в безопасности».

Дважды Анжелина чуть было не повернула назад, к больнице, в окнах которой горел свет. Даже ночью часть персонала бодрствовала. Анжелина еще не до конца прониклась особенной атмосферой, царившей в этих коридорах, палатах и залах. В любую минуту здесь можно было перекинуться словом с монахиней, медсестрой или кастеляншей. Ночники гасли лишь после восхода солнца, прогоняя прочь страхи, пришедшие из глубины веков, когда темнота вызывала их даже у самых отважных.