Победы, которых могло не быть - Эрик Дуршмид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Die Mauer являлась не просто стеной, а монументальным символом тирании. Падение всех подобных монументов неизменно сопровождается шумом и треском. На этот раз грохнуло с такой силой, что было слышно в самых дальних уголках Земного шара (если, конечно же, можно говорить об уголках — шара).
История непременно отметит, что последняя битва сорокалетней холодной войны обошлась без кровопролития.
Падение Стены закрыло последнюю страницу эпохи коммунизма.
* * *
Ну, а если бы...
Ну, а если бы — восточногерманские пограничники так и ждали бы, пока начальство пришлет им приказ об изменении пропускного режима?
По мнению непосредственных участников событий, крайне сомнительно, чтобы die Volkspolize смогла остановить рвавшуюся на штурм стены толпу. Любая подобная попытка могла привести к массовому побоищу. Именно этого панически боялись как руководители восточногерманских коммунистов, так и их московские боссы.
А теперь о фактах
10 ноября, на заседании Народной палаты, депутат от СЕПГ Хорст Шидерманн обрисовал ситуацию весьма кратко и экспрессивно: «Es war als rutschten 40 Jahre Sozialismus ploztlich unter unseren Fussen weg» («Это было, словно сорок лет социализма неожиданно выскользнули из-под наших ног»).
21 декабря было опубликовано короткое официальное коммюнике: «Завтра в 15.00 состоится открытие Бранденбургских ворот. На церемонии, имеющей огромное значение для объединения народов обеих Германий, будут присутствовать бундесканцлер Гельмут Коль, президент ГДР Модров и бургомистр Вальтер Момпер».
9 марта 1990 года в Восточной Германии состоялись первые свободные выборы.
12 сентября четыре союзные державы официально отказались от своих оккупационных прав в Берлине.
И наконец, 3 октября 1990 года с берлинской ратуши зазвенел Колокол свободы, а над почти столетним берлинским Рейхстагом взвился флаг Объединенной Германской Республики. В этот же день флаг восточногерманских коммунистов отправился на хранение в Музей германской истории: Die Deutsche Demokratische Republik канула в прошлое, вместе со всей сталинистской империей, составной частью которой она являлась.
Германия стала единой.
Обновленная Германия начиналась в школах, на заводах и на городских улицах, и, что самое главное, она начиналась в людских головах. Людям нужно было привыкнуть к внезапно изменившейся ситуации. Немцы, пятьдесят семь лет стонавшие под гнетом одного из самых тиранических режимов, разительно отличались от своих соотечественников, построивших за это время могущественную промышленную державу. Перед страной стояли две труднейшие задачи: die Wiedervereinigung[363] и реконструкция. Новая Германия не могла себе позволить ни беззаботной эйфории, связанной с ее новой ролью в Европе, ни унылого пессимизма по поводу огромных затрат, предстоящих в ближайшем будущем, ей был нужен трезвый взгляд на реальность. Реконструкция Германии стала исторической необходимостью. Нация была уверена, что ей достанет и воли, и сил справиться со всеми грядущими трудностями.
С падением Стены угроза вторжения в Западную Европу — а значит, и Третьей Мировой войны — практически исчезла, хотя нет никаких сомнений, что новое столетие чревато новыми опасностями. Военное противостояние сменилось борьбой за экономическое главенство.
Клаузевиц определил войну как продолжение политики другими средствами, в современной экономической борьбе мы видим своеобразное продолжение войны другими средствами. Нам предстоят скорее торговые войны, чем настоящие. Всемирный рынок окутан сложнейшей паутиной самых разнообразных связей, каждая страна зависит от своих соседей, как от поставщиков готовой продукции или сырья. Поэтому стоит только какой-либо стране, контролирующей важные сырьевые источники, сделать неверный шаг, незамедлительно следует реакция всего мирового сообщества. Как это было с Ираком.
В Берлине решающим фактором стало неосторожное высказывание партийного босса.
17 января 1991 года, Персидский залив
Нулевой фактор
Это первый случай в истории, когда сухопутная армия была разгромлена воздушными силами.
Генерал Меррил Макпик, начальник штаба ВВС США, 1991 г.
Если вы сумеете обеспечить полный успех, это будет началом нашей войны,— сказал генерал Норман Шварцкопф, главнокомандующий вооруженными силами Коалиции в секторе Залива и главный руководитель операции «Буря в пустыне» командиру Первой особой эскадрильи полковнику Грею.
Этой простой фразой он возложил на полковника ответственность за весьма деликатную операцию — уничтожение двух основных радарных станций, контролировавших воздушное пространство на подступах к Багдаду. Для выполнения поставленной командующим задачи полковник Грей располагал двумя подразделениями по шесть ударных вертолетов в каждом[364]. Радарные установки были обнаружены и идентифицированы при анализе аэрофотоснимков высокого разрешения, полученных американскими разведчиками U-2, базировавшимися в районе саудовского города Эт-Таиф. Установки располагались на территории Ирака, одна — в двадцати двух километрах от границы, вторая — в тридцати шести. Возникала необходимость в синхронных, четко согласованных, действиях ударных эскадрилий, чтобы станция, атакованная первой, не успела предупредить вторую.
Рейд был осуществлен безлунной ночью 17 января 1991 года. Чтобы избежать обнаружения радарами, вертолетные группы летели на сверхмалой высоте, едва не цепляясь за верхушки барханов; а их выводили на цель четыре спутника «Навстар», определявшие с помощью навигационной системы GPS (Satnav Global Positioning System) истинное положение вертолетов с точностью до десяти метров. На расстоянии в шесть километров цели «засветились». Чтобы ориентироваться в темноте, вертолетчики использовали шлемы с приборами ночного видения, окружающая местность казалась им залитой ярким лунным светом. Приблизившись на дистанцию 3 километра, «Апачи» открыли огонь. Тридцать ракет с лазерным наведением «Хеллфайр», сто неуправляемых ракетных снарядов и четыре тысячи тридцатимиллиметровых снарядов скорострельных авиационных пушек вдребезги разнесли и параболические антенны, и сами станции с их электронным оборудованием. Операторы радаров были погребены под обломками. Часы показывали 2.38 пополуночи.
Параллельно с этой операцией в Ирак были заброшены наземные спецподразделения американского флота, армейские рейнджеры, а также части британского спецназа (SAS). Задачей подразделений специального назначения было уничтожение командных пунктов и нарушение линий связи. Кроме того, они устанавливали свои собственные системы связи и наведения — складные спутниковые антенны и миниатюрные передатчики с питанием от серебряно-кадмиевых батарей. Крошечные магнитофоны записывали информацию на обычной скорости, а затем передавали ее ускоренно, коротким импульсом. В центре связи каждый такой импульс принимался, записывался, расшифровывался, а затем прослушивался как открытый текст. По завершении операций, отряды спецназа выходили к заранее обусловленным точкам, где их и подбирали посланные с базы вертолеты[365].
А высоко в ночном небе на Ирак одна за другой накатывались волны самолетов электронного противодействия, их аппаратура напрочь заглушила радиосвязь на всей территории страны. Затем на Багдад пошла волна бомбардировщиков; ослепшая и оглохшая противовоздушная оборона Ирака не могла оказать им никакого сопротивления.
Операция «Буря в пустыне» началась всего час назад, однако войну можно уже было смело считать законченной.
