Брижит Бардо. Две жизни - Джеффри Робинсон

Брижит отправила жалобу прямехонько начальству в Лондон. Французская мастерская подала на Бардо в суд, чтобы взыскать с нее один франк сатисфакции за моральный ущерб, который она якобы нанесла, обратившись через их головы непосредственно к лондонскому начальству. И словно вознамерившись довести это дело до полного абсурда, роллс-ройсовские адвокаты заявили, что «мадам Бардо чересчур скупа. Так что, если она больше не купается в деньгах, ей нечего разъезжать на «роллс-ройсе». На что адвокат Бардо возразил: «Если «Роллс-Ройс» и дальше намерен держать марку самого престижного автомобиля, ему не к лицу вести себя под стать какой-нибудь мелкой заурядной конторе».

В конечном итоге Бардо продала свой «ройс» под тем предлогом, что это «тачка для мужланов».

И в какой-то момент, в перерыве между другими своими тяжбами, она подала в суд на «Вава».

В 1986 году, спустя целое десятилетие после выхода в свет своей первой автобиографии «Мемуары дьявола», Вадим решил опубликовать историю своей жизни с тремя красивейшими женщинами на свете под названием «Бардо. Денев. Фонда». Когда он прислал экземпляр рукописи Джейн Фонда, та отнеслась к этому чисто по-американски и лишь пожала плечами. Чего не скажешь о Катрин Денев и Брижит Бардо.

Они дружно, в один голос, призвали Дрейфуса.

«Странно, однако, — замечает Вадим. — Брижит только и делает, что подает на кого-то в суд. Она готова призвать к ответу всех и каждого. Помнится, в наши годы она такой не была».

Порой Вадим начинает подозревать, что здесь не обходится без участия Дрейфуса, который подсказывает ей, к чему можно придраться. Ну а поскольку Дрейфус представлял также интересы Денев, то, по всей видимости, он сказал Бардо, что Катрин намерена подать в суд, и Брижит решила: а чем я хуже — и присоединилась к иску.

Когда же суд наконец вынес решение, рассказывает Вадим, оказалось, что он должен заплатить каждой из них по 30 тысяч франков, однако имеет полное право оставить в книге все как есть. «Вплоть до последней запятой».

По мнению Вадима, Дрейфус весьма проницательный субъект, у которого наметан глаз на подобного рода дела. Ну а поскольку все, что ему удается отсудить для своих клиентов, не облагается подоходным налогом, стоит ли удивляться, что последние рады каждой новой возможности испытать судьбу.

Вадим тоже не раз слышал домыслы о том, что Бардо неплохо наживается на всех этих тяжбах, однако не склонен этому верить. «Нет, не думаю, чтобы в этом была хотя бы толика правды. Сомневаюсь, что Брижит настолько богата, сокровищ она себе не нажила, но и бедной ее не назовешь. Разумеется, ей нет необходимости работать, что уже видно из того, что она не работает, и даже если предположить, что за последние десять лет она заработала миллион франков, это не так уж много, если сравнить с ее заработками в прежние времена. Так что вряд ли она ввязывалась во все эти тяжбы исключительно ради денег. Но, с другой стороны, кто, как не она, все время говаривала, что маленьких доходов просто не бывает».

Но самой идиотской тяжбой — по крайней мере на настоящий момент — стала тяжба о кастрации ослика.

Жан-Пьер Маниве — удалившийся от дел лионский промышленник — высокий седовласый мужчина с седыми усиками. Сейчас ему за 70. Маниве ни разу лично не встречался с Бардо. Но как соседу по Сен-Тропезу — его дом стоит на склоне, что спускается к «Гарригу» — ему нередко доводилось видеть ее купающейся на пляже. Прежде не раз случалось, что, обнаружив возле дома то кошку, то собаку, он отводил животное к воротам «Гаррига» и вручал ее садовнику.

В апреле 1989 года Маниве за 4 тысячи франков купил себе у одной антикварши ослика по кличке Шарль. Он намеревался держать животное у себя все лето, пока сам находился в Сен-Тропезе, а на зиму решил оставить его на попечение антикварши. Маниве согласился платить за питание животного, а антикварша, в свою очередь, согласилась бесплатно за ним присматривать — в обмен за «обслуживание» ее ослицы. Правда, последнее условие предполагало, что Шарль способен выполнить свои мужские обязанности.

Примерно через месяц Маниве как-то раз заметил, что подруга Бардо, Милен де Мюльдер, выгуливает мимо его дома несколько псов его соседки. Ну а поскольку Маниве собирался отлучиться из дома на несколько дней, ему пришла в голову мысль, а не оставить ли ему ослика у Бардо. И поэтому он вежливо поинтересовался у Милен, не согласится ли мадам Бардо присмотреть за его Шарлем. В ответ Милен объяснила, что, поскольку в «Гарриге» у Брижит и без того много животных, вряд ли ей захочется брать к себе еще одного четвероногого питомца. Тем не менее, Милен пообещала спросить.

Где-то через пару дней Милен пришла, чтобы сказать садовнику Маниве, что Брижит не против присмотреть за осликом.

Обычно, рассказывает Маниве, он отводил Шарля в небольшой загончик на другом конце пляжа и оставлял его там. «Кроме того, это давало мне возможность взглянуть на мою знаменитую соседку».

Итак, за несколько дней до отъезда в Лион Маниве попросил своего садовника Жильбера сходить в «Гарриг» и передать мадам Бардо, что он приведет к ней ослика. Жильбер позвонил в колокольчик у ворот, но ему никто не ответил. И тогда он отыскал в городе одну знакомую Брижит, и та пообещала связаться с ней.

Маниве утверждает, что эта знакомая позвонила Жильберу тем же вечером, чтобы сообщить, что все в порядке. Единственное, что Брижит спрашивает, «оприходован» ли ослик. Иными словами, объясняет Маниве, «она интересовалась, кастрирован ли мой Шарль».

Брижит неизменно опровергала эту часть истории.

В воскресенье 21 мая Маниве и Жильбер оставили Шарля в «Гарриге» под присмотром прислуги Бардо.

«Я отправился в поездку с чистым сердцем, полагая, что поступил правильно, — рассказывает Маниве. — В конце концов, кто сможет присмотреть за моим питомцем лучше, чем она? Я даже отправил ей благодарственную записку, которую подписал «Шарль».

Через две недели Жильбер позвонил Маниве в Лион, чтобы сообщить ему следующее. На днях он столкнулся с садовником Бардо, и тот сказал ему: «Она кастрировала ослика месье Маниве».

По словам Маниве, садовник сказал Жильберу, что он лично пытался воспрепятствовать ей и не допустить столь крутых мер по отношению к ослику, но Бардо не желала его слушать. Она якобы заявила ему, что вольна поступать у себя дома, как ей вздумается.

Правда, это утверждение идет в разрез с версией самой Бардо.

Обе истории,