Новый Библейский Комментарий Часть 1 (Ветхий Завет) - Дональд Карсон

24:1—9 Елей и хлебы предложения

В святилище (см. диаграмму на с. 236) находились кадильный жертвенник, светильник из золота и небольшой золотой стол (трапеза предложения). Светильник этот подробно описан в Исх. 25:31—39; 27:20–21; 40:25–26. Священникам надлежало наблюдать за тем, чтобы светильники всегда были заправлены маслом и постоянно горели (ср.: 1 Цар. 3:3). В этом требовании содержался практический смысл, иначе в помещении царила бы полная темнота, но есть и символический, указывающий на свет Присутствия Божьего и спасения (ср.: Пс. 26:1). Возможно, здесь есть и намек на роль Израиля в качестве света народам (ср.: Зах. 4; Лк. 2:32). На трапезе предложения размещалось двенадцать хлебов в два ряда по шесть. По субботам укладывался свежий хлеб, а удаляемый хлеб вкушали священники. Двенадцать хлебов, видимо, представляли двенадцать колен Израилевых. Именно этот святой хлеб священник Авимелех позволил есть Давиду; эту историю замечательно использовал Иисус (1 Цар. 21:1–6; Мф. 12:3–4).

24:10—23 Смерть богохульника

Следующий инцидент подчеркивает всю серьезность нарушения законов (ср.: гл. 10). Удивительно подробное описание этого конкретного человека указывает на то, что это не был какой–то придуманный случай, но событие, о котором хорошо помнили. Его преступление состояло в том, что он хулил имя Господне (личное имя Бога, Яхве) и злословил Его (11). Неправильно употреблять имя Господне и злословить Его строго запрещалось и считалось одним из самых серьезных преступлений против самого завета (Исх. 20:7; 22:28). Предыдущие главы открывают нам, что такое преступление расценивалось не просто как случайное сквернословие, подобное тому, какое загрязняет каждодневную речь в обществе и в средствах массовой информации в наше время. Само имя Яхве повторяется в каждом абзаце законов. В этом имени отражались Его свойства, которые формировали всю социальную систему Израиля, и Его абсолютная власть, запечатленная в Законе. Таким образом, хулить и злословить Бога означало фактически отрекаться от Его власти и отвергать Его Закон. Это было преступлением против всего израильского общества, которое зависело от Божьей непрестанной заботы и, таким образом, ставило преступника вне этого общества. Смертная казнь, в известном смысле, была собственным выбором преступника.

Юридический прецедент дает возможность сформулировать юридический закон, а именно так называемый lex talionis (16б–22), или закон возмездия. Выражение око за око вошло в широкое употребление как представление о якобы первобытной, кровожадной природе ветхозаветной этики. Такой расхожий взгляд — самая неудачная карикатура на закон возмездия. Этот закон стал значительным шагом вперед в истории права, поскольку неограниченную месть самосуда он заменил на ограниченное законом наказание: за каждое преступление устанавливалось строго адекватное наказание. За серьезные преступления (такие, как убийство) не полагалось легких наказаний (напр., если преступник был богат и влиятелен) и, соответственно, за незначительные преступления не полагалось наказаний чрезмерных. И кроме того, как мы уже имели возможность убедиться, ни раса, ни родословная в расчет не принимались (16, 22). Все члены общества Господня должны быть равны перед законом. Вероятнее всего, эта фраза из ст. 20 иллюстрировала сам принцип и не требовала буквального исполнения. Наказание и компенсация должны были соответствовать составу преступления. Другие законы показывают, что за некоторые нанесенные кому–либо телесные повреждения обидчик должен был внести компенсацию (напр.: Исх. 21:18–19), а в случае нанесения увечий рабу или рабыне средством возмещения являлось предоставление им свободы — совершенно уникальный закон в древнем мире (Исх. 21:26—27). Уже тем, что этот закон, строго применяемый в отношении гражданских исков, предписывал тщательно следить за тем, чтобы наказание была эквивалентно преступлению (подобная забота уместна в любом обществе), в Книге Левит ясно дано понять, что святость в обществе означает такое поведение людей, когда они не ищут личного отмщения за все нанесенные им обиды (19:17—18; ср.: Втор. 32:35; Прит. 25:21–22). В полном соответствии с этим взглядом Христос учил, что закон, который регулировал иудейское судопроизводство, среди Его последователей не должен быть мерилом их личного поведения (Мф. 5:38–42; ср.: Рим. 12:17–21). Высказывание Христа не следует понимать (как это нередко делают) в том смысле, что Он подвергает критике и отвергает ветхозаветные нравственные стандарты в целом. В этом, как и в большинстве других случаев, Иисус возвращал подлинное звучание и глубокий смысл ветхозаветного Закона (ср.: Wright С. J. Knowing Jesus through the Old Testament, 1992, ch. 50).

25:1—54 Субботний и юбилейный годы

После гл. 19, эта глава представляется самой важной в Книге Левит, так как в ней рассматриваются вопросы экономической и социальной справедливости и так как она оказала влияние на пророчество о последнем времени и о Христе и на некоторые нормы христианской общественной морали. Как и гл. 19, она убеждает нас в том, что стремление Израиля к святости не ограничивалось только ритуальными или религиозными интересами, оно пронизывало всю экономическую структуру. Это сложная глава, в которой три особые заветные практики тесно переплетены: субботний (седьмой) год; юбилей (пятидесятый год); и процедура выкупа (в любое время).

25:1–7 Седьмой год — субботний. Это закон о земле, которой следовало «покоиться» в седьмый год точно так же, как и людям следовало отдыхать от трудов своих еженедельно по субботам (Исх. 23:10— 11). Тема человеколюбия, прозвучавшая в Книге Исход, была продолжена в Книге Левит (19:9–10; 23:22), где уже твердо предписывалось ежегодно предоставлять бедным право подбирать колоски. Тема субботнего года получила дальнейшее развитие во Втор. 15:1–2, превратившись в год, когда долги (или, вероятнее, заемные ссуды, которые предоставлялись на время) несостоятельным должникам следовало прощать. (См.: Wright С. J. God's People in God's Land. P. 141–151,249–259.)

25:8–55 Юбилейный год. Юбилейным назывался пятидесятый год, который следовал за седьмым субботним годом, хотя некоторые ученые полагают, что это был сам сорок девятый год. Выдвигалось также и такое предположение, что под юбилейным имелся в виду короткий «год» из сорока девяти дней, включавшийся в седьмой месяц сорок девятого года для того, чтобы вернуть израильский лунный календарь в соответствие с солнечным. (См.: Wenham G. J. Leviticus. P. 302,319). В ст. 10 представлены два основополагающих понятия: освобождение и возвращение. Должники освобождались от уплаты той части долга, которая к юбилейному году оставалась за ними (ветхозаветный закон исходит из того, что они предприняли все возможное, чтобы своевременно расплатиться с долгами). Таким образом, у должников имелась возможность «вернуть» себе в полное владение всю землю, которую семья была вынуждена отдать кредитору. Следовательно, закон давал возможность семье соединиться вновь на земле своих предков не позднее, чем через одно поколение. Именно эти два положения юбилейного года, освобождение и возвращение, были использованы пророками и позднее в Новом Завете.

13—17 В этих стихах разъясняется финансовый аспект повторяющегося юбилейного года. Продажа земельного надела означала продажу только права на пользование этой землей. Итак, приближающийся юбилей уменьшал цену для покупателя, поскольку он приобретал определенное число жатв, рассчитанное до того времени, когда земля будет возвращена ее первоначальному владельцу. Увещание — Не обижайте один другого — показывает, как происходила сделка между кредитором и тем, кто занимал в долг, закладывая в залог какой–либо надел земли. Размер долга определялся числом лет, в течение которых этот долг мог быть оплачен, вплоть до следующего юбилея. Кредитор должен был определять размер ссуды таким образом, чтобы весь долг или большая его часть была бы оплачена до наступления юбилейного года. Любой неуплаченный к этому времени долг следовало аннулировать, а землю вернуть ее первоначальному владельцу. Такой порядок устанавливался в интересах обеих сторон, поскольку настраивал занимать в долг столько, сколько можно вернуть, и исключал бессовестное выбивание процентов.

18—22 Это ободрение в ответ на совершенно естественный вопрос (20) дает возможность рассматривать обетования субботнего устава как благословение в предыдущем году. Богословский принцип состоял в том, что повиновение экономическому законодательству Израиля предполагало веру в способность Бога обеспечить все нужды через Провидение, действующее как в природе, так и в истории.

23—24 Эти ключевые стихи задают направление остальным, которые в основном посвящены экономическим вопросам о выкупе земли и людей. Два жизненно важных закона выражены в ст. 23. Во–первых, богословие земли. В качестве суверенного владельца земли Господь Бог указал, как следовало делить землю и как ею пользоваться; именно поэтому система землевладения в древнем Израиле отмечена двумя замечательными чертами: справедливым распределением и пожизненным закреплением. В Ханаане земля принадлежала царям и титулованным лицам; остальная часть населения представляла собой арендаторов. В Израиле первоначальное разделение земли было совершено между коленами и родами внутри каждого из племен таким образом, что каждый род получил столько земли, сколько соответствовало его численности и нуждам (Чис. 26:52—56; Нав. 13 — 21). Идея этого закона состояла в том, что землю следовало распределять на основе системы родства и распространять этот принцип как можно шире. Чтобы сохранить эту систему распределения по родству, землю, которая принадлежала семье, нельзя было ни продавать, ни покупать у несостоятельного должника. Семейный надел земли должен был оставаться, насколько это возможно, во владении семейного клана или по крайней мере в пределах самого колена. Именно на основании этого постановления Навуфей отказался продавать наследственное имение Ахаву (3 Цар. 21).