Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941—1944 - Борис Ковалев

Часть музейного здания сгорела, поэтому экспозиция была устроена в семи сохранившихся комнатах. Директор музея Орлова писала: «1-я комната представляет животный и растительный мир степной части орловского края, а 2-я содержит представителей его лесов. В 3-й комнате, кроме экспонатов геологии, преимущественно окаменелые остатки вымерших животных, найденных на территории орловского края, находится отдел доисторической археологии, в котором представлены памятники материальной культуры: орудия, оружие, домашняя утварь, предметы украшений, остатки жилищ, произведения искусства, материальные памятники религиозных верований и т. д., относящиеся к палеолиту — древнему каменному веку, неолиту — новому каменному веку, бронзовому и железным векам. В 4-й, 5-й, 6-й и 7-й комнатах расположены экспонаты отдела истории. В 4-й комнате древнерусская утварь и оружие XI–XVII веков. В 5-й мебель, картины и посуда стиля от ренессанса до ампир XVI–XVII веков, в 6-й — мебель, картины и посуда стиля ампир, в 7-й — мебель, картины и посуда XIX в.»136.

В марте 1942 года открылась мемориальная комната И. С. Тургенева. Здесь оказались собраны все экспонаты, оставшиеся от Орловского Тургеневского музея. Музей работал с 10 до 15 часов. С 10 до 13 часов его посещали немецкие военнослужащие, а с 13 до 15 гражданское население. Судя по сохранившейся статистике, больше половины посетителей составили солдаты и офицеры вермахта137. Для большинства из них он являлся одним из немногих мест развлечения. Это видно из замечаний в книге записей для почетных гостей138.

В условиях немецкого наступления 1941 года сильно пострадали многие российские библиотеки. Очень мало книг удалось эвакуировать в советский тыл. Немалая часть фондов в этих условиях оказалась разграблена местным населением, которое использовало книги не только по их прямому назначению, но и в качестве топлива.

Наиболее ценные книги, которые удалось выявить в музеях и библиотеках, отправлялись сотрудниками оперативного штаба «Рейхсляйтер Розенберг» в Германию. В первые месяцы оккупации нацистские чиновники энергично проводили «разбор» захваченных библиотек, в результате которого наиболее ценные фонды вывозились, а избыток «большевистской литературы» уничтожался. Книги требовались прежде всего для создания двух больших библиотек имперского значения — Восточной и библиотеки высшей школы НСДАЛ.

В специальном обосновании своей деятельности по вывозу книг оперативный штаб, разумеется, не нуждался, но все же он не упускал возможностей дополнительно подкрепить свою позицию. Так, вывоз библиотеки Воронежского университета мотивировался особыми правовыми соображениями: в Воронеж в 1916 году была эвакуирована библиотека Юрьевского (ныне Тартуского) университета. Сотрудники оперативного штаба декларативно заявили о том, что они, наконец, выполняют четвертый пункт 12-й статьи мирного договора между советской Россией и Эстонией 1920 года, согласно которому: «Правительство России возвращает Эстонии и передает правительству последней имущество, в том числе и библиотеки, архивы, учебные пособия, документы и прочие предметы… Юрьевского университета»139.

Работа на местах по разборке захваченных библиотек проводилась в большой спешке, так что в Германию вагонами отправлялись даже и не очень нужные там книги. Но все-таки это было не характерным для пунктуальной и тщательной работы немецких оценщиков — профессиональных историков и искусствоведов. Трагично в этих условиях сложилась судьба книг из Новгорода.

В немецких документах под общим названием «Книги из Новгородского музея» подразумевалась библиотека Софийского собора, библиотека братства Святой Софии, библиотека архиепископа Арсения, библиотека архиерея Григория Любинского, библиотека Юрьева монастыря, а также мелкие книжные собрания из ряда церквей под Новгородом — всего более 34 000 единиц. В феврале 1942 года представитель оперативного штаба доктор Пауль Вааль вывез все наиболее ценные фолианты, в том числе и рукописные, в Ригу. Значительная часть из них имела большую, часто исключительную библиографическую ценность. Многие книги имели пометы «Редкость» или «Большая редкость»140.

Впрочем, отсылка в Берлин — еще не самая худшая судьба, постигшая книги. Осенью 1942 года в Ростове-на-Дону, несмотря на то, что сотрудники оперативного штаба «Рейхсляйтер Розенберг» посетили все библиотеки и пометили заинтересовавшие их книги, многие книжные фонды были выброшены солдатами вермахта во дворы, на улицы и в помойные ямы. В некоторых городах книгами из библиотек мостили улицы, чтобы автомобили не застревали в грязи»141.

Оставшиеся книги, которые не представляли для нацистов интереса и которые удалось сохранить, должны были выполнить определенные пропагандистские задачи. Для этого на оккупированной территории России вновь создавались публичные библиотеки. В «Локотьском окружном самоуправлении» 8 декабря 1942 года вышел приказ Б. Каминского, согласно которому все жители были обязаны в недельный срок все книги, похищенные и изъятые, взятые для чтения и не возвращённые при советской власти из бывших Локотьских библиотек — лесного, мелиоративного и техно-механического техникумов, школы-десятилетки и районной библиотеки — сдать в Локотьскую городскую библиотеку142. В случае невыполнения этого распоряжения полиция обязывалась граждан, которые в указанный срок книг не сдадут или сдадут их не полностью, за хищение государственного имущества привлечь к судебной ответственности, а книги у них изъять143.

Всю собранную литературу сортировали на три основные группы: 1) политическая, 2) дореволюционные классики, 3) научная литература. Работы классиков марксизма и советских руководителей уничтожались. Такая же судьба была уготована произведениям писателей еврейской национальности. Прочая литература могла выдаваться населению.

За пользование художественной литературой читатели выплачивали по 2–3 рубля в месяц. Деньги шли на закупку новых книг144.

Наиболее крупное собрание книг на оккупированной территории России имела Орловская областная библиотека. Она возобновила свою работу 29 июня 1942 года. Большая предварительная работа велась сотрудниками библиотеки всю зиму и весну, чтобы привести в порядок собранные из разных библиотек фонды. К лету 1942 года был открыт отдел художественной литературы, предполагалось открыть и другие отделы: техники, медицины, сельского хозяйства, истории, критики. Книгами могли пользоваться жители Орла по предъявлении паспорта145.

Нацистские пропагандистские службы активно начали комплектовать библиотеки новыми книгами. Так, согласно акту передачи от 7 августа 1942 года библиотека города Сольцы (районный центр Ленинградской области) получила от Солецкой комендатуры и отдела агитации и пропаганды следующую литературу:

1. Иван Солоневич. «Потерянные» — 2 экземпляра.

2. Иван Солоневич. «Бегство из советского ада» — 2 экземпляра.

3. Иван Лукаш, «Дьявол» — 1 экземпляр.

4. Шенцингер А., «Металл» — 2 экземпляра.

5. «Это английская социальная политика» — 1 экземпляр.

6. Ф. Шаляпин. «Маска и душа» — 1 экземпляр.

7. Л. Толстой. «Казаки» -1 экземпляр.

8. Р. Робикидзе. «Адольф Гитлер» — 1 экземпляр.

9. П. Краснов. «Белая свитка» — 1 экземпляр.

10. Рахманова. «Студенты, любовь, ЧК и смерть» — 1 экземпляр.

11. Иван Солоневич. «Памир» — 1 экземпляр. Итого: 14 книг146.

Как видно из этого списка абсолютное большинство новых поступлений составляла антисоветская, антисемитская и пронацистская литература.

Соответствующим образом оформлялись и библиотечные помещения. Читальные залы в Орле открывались городским отделом просвещения по согласованию с немецким военным командованием в наиболее оживленных местах города. В зале № 1, на углу Карачевской улицы и Воскресенского переулка, можно было увидеть на стенах различные нацистские плакаты и портреты Адольфа Гитлера. В большом и светлом помещении стояло 20 столов. Вниманию читателей предлагались журналы: «Новый путь», «Современная Германия», «Новая жизнь», «Бич». Газеты: «Речь», «Колокол», «Школьник» и брошюры: «Что будет после», «Дело № 18», «Как сталинская шайка угнетала народ», «Каждому трудолюбивому народу своя земля», «Евреи и большевизм», «Мы побывали в гостях у германских крестьян» и другие издания аналогичного характера147.

В читальных залах регулярно устраивались читательские конференции. В Орле они обычно посвящались обсуждению очередного литературного труда главного редактора газеты «Речь» Михаила Октана.

Его работы: «Евреи и большевики», «Что такое национал-социализм» — в количестве нескольких десятков экземпляров обязательно присутствовали в каждой библиотеке.

В Брянске за 1942 год открылось четыре городских читальни. Газетная контора «Речь» выделяла для каждой из них 20 экземпляров газеты «Речь», 10 экземпляров «Нового пути», 10 экземпляров «Колокола». Кроме этого, читальни снабжались различными плакатами, брошюрами, журналами, изданными немецкими пропагандистскими службами148.