Увиденное и услышанное - Элизабет Брандейдж

Старый товарищ со студенческих лет, теперь инженер в «Дженерал Электрикс». Он принимает звонок в своем кабинете.

– Ко мне тут сосед пришел, – говорит Пратт. – Что-то случилось с его женой. – Он ненадолго замолкает, потом снова говорит. – Думаю, он мог и убить ее.

Трэвис и его помощник, Уайли Берк, отправляются в машине без опознавательных знаков, зимние шины скрипят по снегу. Валит густой снег. У них нет особой причины забираться так далеко на север, это самый богатый район из тех, за которые они отвечают – сплошные избалованные ньюйоркцы, скупающие старые фермы. Слишком богатые, чтобы возиться с ними, частенько говорит он старожилам, тем, кто вырос, возделывая эти поля и выращивая скот, и вот теперь не может оплатить налоги с собственных ферм. Раньше он был сезонным рабочим на ферме Хейлов. Хорошие воспоминания.

У Пратта домишко на окраине, возможно бывшее жилье издольщика, скромный, с грубо сколоченной изгородью и собачьими будками в глубине участка. Жена его, Джун, держит спасательное снаряжение за домом – он всегда уважал ее за это. Все-таки это что-то – работать с собаками, которые могут разорвать тебя на куски. Джордж Клэр стоит в их гостиной, будто под низко зависшим вертолетом – будто его обдувает ветер. У него на руках вертится маленькая девочка, пытаясь вырваться. Клэр в штанах цвета хаки и в оксфордской рубашке, в лоферах[99]. Выглядит ухоженным.

– Джордж, – говорит Трэвис.

– Привет, Трэвис.

– Дай-ка пойдем взглянем.

Они оставляют ребенка с Праттами и идут по дороге к дому. Даже свежевыкрашенный, тот выглядит каким-то заброшенным. Мэри всегда говорит, дома – они как дети, не забывают причиненного им зла.

Они поднимаются на крыльцо, так же, как это сделал Джордж несколько раньше.

– Кто-то сделал вот это, – говорит Джордж, показывая на разбитое окно, по цементному полу разбросаны осколки.

Внутри, словно в танце, они поднимаются по лестнице друг за другом.

– Я не могу войти, – говорит Клэр.

– Ладно. Оставайтесь здесь.

Последний раз он был здесь, когда выносили Эллу и Кэла. Говорят, этот дом проклят, и он сам уже начинает в это верить.

Кэтрин Клэр лежит на кровати, из головы ее торчит топор.

За все годы работы в полиции он не видел такого.

Она лежит лицом к двери, на боку, в позе эмбриона. Ему приходит в голову, что фланелевая ночная рубашка выглядит знакомой, потому что это такая же, которую он видел на своей жене.

Они стоят и смотрят на нее.

– Боже, – бормочет Уайли.

Как и Мэри, она лежит со стороны выхода. Даже мертвая, мать может донести свою точку зрения, и в таком деле нельзя игнорировать сложную систему сожительства, банальность жизни в браке.

– Остыла уже, да? – спрашивает Уайли.

– Ага.

Они оба смотрят на открытое окно.

– Ну, не то слово. Совсем окоченела.

– Я пойду свяжусь с участком, – говорит Берк.

– Отведи его в машину.

Здесь у них нет своих криминалистов. Приходится звонить в Олбани и просить подмоги. В конце концов этим делом займется ФБР, но пока ответственность на нем. И долгая ночь впереди.

Он смотрит на женщину, во рту у него привкус тошноты. «Становлюсь староват для этой ерунды, – думает он. – Совсем размяк. Раньше почувствовал бы себя полезным, типа героем. Теперь – нет». За годы он всякого навидался – самые безумные махинации, по большей части непродуманные или даже попросту глупые, но в конечном счете настает момент, тот гребаный момент, когда все это уже видеть не можешь. У него случилось это прозрение в духе «Происхождения видов», и с тех пор он стал другим человеком.

Копы. Они видят – действительно видят.

Мэри религиозна, она верит, что люди получают свой кусок пирога сообразно заслугам. А если это не так?

Он стоит в ногах кровати и просто смотрит на нее. Самый обычный топор. Такие есть практически у всех жителей городка. И в любой скобяной лавке такие найдутся.

Он изучает кровать. С ее стороны простыни съехали в изножье, с его – нетронуты, заправлены.

– У нас гости, Трэвис.

Он выглядывает в окно – начинается парад: грузовик криминалистов, три полицейских легковушки, несколько пикапов с мигалками, добровольная пожарная дружина, скорая, которая не понадобится. В таких городках, затерявшихся в глуши, всегда придут те, кто может и готов помочь. Трэвис не может представить, на что был бы похож мир без этих добрых людей. Они знают свое дело.

Он заходит в маленькую ванную, и в воздух ударяет химический запах, возможно отбеливатель. Он замечает тщательно отмытую раковину. Никаких волосков и потеков зубной пасты, куда чище, чем его собственная раковина, и сидушка унитаза опущена. Клэр более воспитан, чем можно подумать.

Когда он возвращается домой, Мэри ждет, у нее покраснели глаза.

– Я видела в новостях, – говорит она. – Кто мог такое сотворить?

– Боже, ну не знаю я.

– Ужасно, правда?

– Не то слово.

– Ужинать будешь?

– Пожалуй, да.

Она достает мясо из духовки, ставит перед ним тарелку, достает из ящика нож и вилку, из холодильника – пиво и кетчуп и ставит это все на стол. Потом садится напротив, открывает пиво и наливает в два бокала. Немного отпивает, и они смотрят друг на друга поверх старой клеенки, у нее волосы стянуты в пучок, кожа чистая, на горле крошечный крестик. Выглядит в точности как девчонка, на которой он женился.

– Как Трэвис?

– Спит. – Она курит «Мальборо», выдыхает дым. – У них сегодня был матч. Проиграли.

– Ничего страшного – это, вообще говоря, полезно.

– Понятия не имею, для чего.

– Хорошо, – говорит он.

– Пару часов назад было лучше. Бедняжка, она такого не заслужила.

– Никто не заслужил.

– Просто не представляю, кто мог это сделать.

– Ну, мы разберемся.

– Надеюсь, Трэвис.

Они смотрят друг на друга, обмениваясь сомнениями.

– А где сейчас ее муж?

– В гостинице с родителями.

– Он мне никогда не нравился. Вот прямо вообще.

– Это не делает его убийцей, Мэри. Ты же понимаешь.

– Да. – Она гасит сигарету. – Ну, я же не детектив.

В желтом круге света ее лицо выглядит усталым. Он берет ее за руку.

– Я хочу, чтобы это дело было раскрыто, не меньше, чем ты.

– Знаю.

– Долгий выдался день, – говорит он. – Завтра такой же будет. – Он допивает пиво, потом встает и ставит тарелку в раковину.

– Вот что я тебе скажу, – говорит она. – Этот дом – он сам строит свои планы.

– Похоже на то.

Он смотрит, как она снова закуривает.

– Я – спать. А ты?

– Попозже.

Он оставляет ее допивать пиво. Знает, что ей от