Телохранитель ее величества: Страна чудес - Сергей Кусков

— Понимаешь или нет, отвечай? — из моей груди вырвался рык. — Ты просто хочешь ужалить, или, правда, обвиняешь в подлости?

Она стушевалась. Мой грозный рев включил-таки в ней рациональное зерно, способность думать. Вернул ту все-все понимающую девушку, которая по простым недосказанностям делала глобальные и очень точные выводы.

— Нет, не обвиняю, прости… — пролепетала она. — Но ты же не будешь отрицать, что я у тебя в заложницах?

И не давая возразить, продолжила:

— Ладно, соглашусь, ты благородный. Но завтра ко мне заявится твоя «подружка» и выставит претензии. И тебе выставит. И ты вышвырнешь меня, потому, что так будет нужно. Потому, что она твоя любовь и спутница, а я… Так, просто штамп в паспорте. Я не обвиняю тебя в подлости, но что потом делать мне?

Кажется, она вновь заплакала. И только тут до меня дошло, в какую яму загнал и себя, и ее.

«Подружка». Сейчас у меня ее нет. Но наверняка появится в обозримом будущем. Гораздо более обозримом, чем мой безопасный с нею развод. Безопасный для нее, естественно. И этой «подружкой» запросто может оказаться ее высочество инфанта. А с такими сеньоритами, как наследная принцесса, спорить трудно.

…Или, чем черт не шутит, вдруг я встречу свою Бэль? — проскочила шальная мысль. — И мы найдем общий язык? Не знаю, как это отразится на моей «работе» с инфантой, но Марину эта сеньорита вряд ли потерпит, даже в статусе «где-то там есть, просто со штампом в паспорте».

— Заинька, давай сейчас успокоимся и попытаемся сформулировать ситуацию заново? — попытался я переключить мысли и начать долгожданный диалог.

Марина не возражала.

— Значит так, я совершил бездумный поступок. Безответственный, бездумный, но не подлый. Ты с этим согласна?

— Да, — коротко ответила она.

— Далее, ты. Ты знала, что разрыв с Карлосом, ТАКОЙ разрыв, будет чреват? Что в любом случае окажешься моей заложницей?

В ответ раздалось недовольное сопение.

— Даже если не знала — чувствовала, не могла не предполагать, — продолжил я. — Но все равно поехала со мной.

— Я думала ты бандит и…

— Вся моя вина, что меня нет рядом, и ты не живешь в моем доме, под моей прямой защитой, только и всего, — отрезал я. — Иначе бы никаких проблем и истерик не возникло. Согласна?

Она запыхтела, но промолчала.

— То есть, ты отправилась в заложницы добровольно, так же бездумно, не просчитав ситуацию. Или просчитав не до конца. Что так же можно назвать безответственным поступком. Можно, Марина?

Тишина.

— То есть, мы оба хороши, — перевел я ее согласие в словесную форму. Мы оба поступили безответственно. Это главный вывод. Если не согласна, оспорь.

Обожаю умных девочек. Марина не стала спорить, хотя, судя по тяжелому дыханию, очень хотела. Просто из принципа: «Я же женщина, и значит я права!».

— Теперь давай определимся, как быть и что делать. Уже говорил, и настаиваю: я тебя не брошу. Раз спорол косяк — буду отвечать. Даже ценой ссоры с «подружкой».

— Но…

— Никаких «но»! И вообще, эта тема тебя не касается. Я сказал — я сделаю. Ты в это не лезь.

— Ты уверен, что справишься… С ЛЮБОЙ «подружкой»? — усмехнулась она, и мне эта усмешка не понравилась. Однако, отступать было некуда, и я был сама честность.

— Да. Уверен. С абсолютно любой. Чего бы это ни стоило.

Кажется, успокоилась. Поверила. Почему? Не знаю. Я бы на ее месте подобным высказываниям не доверял, слишком много в них пустого бахвальства. Но к счастью, я не женщина.

— Поэтому мы сделаем следующее, — продолжил я. Ты будешь жить своей жизнью, ни в коем случае не пересекаясь с моей. И особенно не попадаясь на глаза «подружкам». Корпус или департамент так и останутся твоей «крышей», в любом случае, но если встанет остро какая-то проблема, касающаяся вопроса безопасности тебя, или близких, ты звонишь мне. Я приезжаю и решаю ее, подключая, если надо, своих подружек, уже без кавычек.

Кроме этих случаев я обязуюсь не лезть и не вмешиваться в твою жизнь, тем более личную, тем более не заставляя тебя делать для меня что-то эдакое. Это твоя жизнь, ты вольна делать с нею что хочешь, как и я со своей.

Теперь о сроках. — Я непроизвольно глянул на браслет, на часы, переведя их в режим календаря. — Думаю, когда подпишешь контракт и отправишься к черту на кулички, ваше противостояние с Карлосом, равно как и наш брак, потеряет смысл. То есть, после заключения контракта, когда ты отслужишь скажем… Месяцев пять-шесть, мы можем спокойно, не привлекая внимание, оформить все бумаги. Родителей ты перетащишь на новое место сама, но я так же постараюсь помочь в этом всеми возможными способами.

— Или помогут твои «подружки», — ехидно хмыкнула она. — Которые в кавычках.

Мне этот смешок вновь не понравился. Кажется, Пантера определенно догадывается, о ком именно идет речь. Интересно, сама сообразила, или сеньорины командиры устроили «слив»?

«Все возможно, Шимановский», — улыбнулся внутренний голос.

— Хорошо сказал, мудро, — продолжила Марина, немного помолчав. — Только знаешь, дорогой, — добавила она в голос иронии, — не получится так. Обломаю я твоих сеньорит аристократок. Тебе все же придется периодически приезжать ко мне и требовать «сделать кое-что эдакое».

— Марин, — попытался отмахнуться я, но она лишь повысила голос:

— Я из Северного Боливареса, Малыш! «Малыш», так ведь тебя называют, да?

Мысленно я хмыкнул — «телеграф» умудрился сработать и тут.

— Ты знаешь, что означает жизнь в подобном районе? Где все друг у друга на виду, все друг друга знают?

Я молчал.

— Если ты из моей жизни исчезнешь, кое-кто посчитает, что я осталась без защиты. И в условиях, когда от меня отвернулись все друзья, обязательно найдется подонок, желающий проверить, что это там за такой мифический «силовик», и не стоит ли наделать ему рога, в принудительной форме?

— Я же говорю, я приеду… — начал я, но она перебила:

— Когда все уже произойдет, к шапочному разбору. — Пауза. — И смысл тебе приезжать? Ну, кончишь ты его. А если он кончит меня? Не просто «вкусит», а убьет?

— Нет, Хуан, ты не должен открещиваться от меня! — в ее голосе слышалась неприкрытая злость. — Ты должен изредка заглядывать на огонек, и чем эффектнее, тем лучше! Как бы ни ревновали твои «сеньориты»!

— Профилактика, — обреченно произнес я.

— Да, профилактика, — не скрывала она. — Я боюсь, и если ты собираешься меня защищать, как обещал, тебе придется это делать!

Я откинулся на спинку лавочки и закрыл глаза. Хорошо, что камера отключена и она меня не видит. Ибо я был не в том состоянии, в котором меня стоит видеть.

Ибо на самом деле я все-таки совершил подлый поступок, а не безответственный. Я предполагал, что Марина может стать в дальнейшем мишенью, по которой могут ударить мои враги. Нет, ее величество вряд ли тронет девочку, но вскоре должны появиться и другие, которым кровь из носа нужно будет найти ниточку, через которую оказывать на меня давление. Я предполагал, что лучший способ обмануть всех, это убедить в ее неценности для меня, что я, действительно, женился по пьяни, и маюсь от этого. То есть, выдержать срок, пока она не улетит отдавать долг Родине, и тихо развестись, ни разу, по возможности, не встретившись.

Но если буду являться к ней периодически, как она хочет…

…Господи, что же делать?! Сделать ее мишенью кого-то из своих, и надеяться, что все закончится благополучно? Или сделать еще большей мишенью сильных мира сего в дальнейшем?

Это не говоря о «подружках», с которыми, действительно, из-за подобных визитов возникнут проблемы. И у меня, и у нее.

— Марин, мне жаль, — открыл глаза я, приняв решение. — Но я смогу приходить только тогда, когда на горизонте появятся проблемы. Вызови меня раньше, попытайся предвосхитить ситуацию с недоброжелателями. Я приеду и все решу, обещаю. Выловлю, утоплю, заморожу жидким азотом — кто бы это ни был. Но профилактики не будет.

— И почему я ожидала именно этого ответа? — надменно усмехнулась она. — Простите, ваше высочество, нас, сирых и убогих. Что побеспокоили своими дерзкими просьбами. Обещаю, никогда и ни за что не отвлеку на свою персону ваше высокое внимание! Muchas gracias!

Она рассоединилась. Я же сидел, как придавленный. Хотелось сказать только одно слово, до ужаса непечатное.

«Ну, а кто говорил, что будет легко?» — поддел внутренний голос.

Однако, не все так плохо. Во всяком случае, первые полгода ее точно никто не тронет, а потом что-нибудь придумаю. Попрошу у кого-нибудь помощи, содействия, совета. Нет нерешаемых проблем, есть не вовремя опущенные руки.

С этими мыслями и с тяжелым сердцем я встал и побрел к гермозатвору, виднеющемуся в сотне метров от скверика, уютно располагающегося почти перед самым входом в базу. В котором я и сидел, пытаясь навести мосты с человеком, за которого теперь тоже отвечаю. Может, по дурости, из-за неконтролируемого порыва юношеского максимализма, это совершенно не важно. Отвечаю, и всё.