Танцуй, пока можешь - Сьюзен Льюис

Ободряюще улыбнувшись Элизабет, я попросил ее рассказать, когда именно она вернулась в Вестмур в день пожара и что произошло после того, как она обнаружила записку Кристины. Элизабет спокойно и подробно рассказала и о самой записке, и о телефонном разговоре с Кристиной. Подтвердив показания Канарейки о том, что она якобы поехала по магазинам, Элизабет упомянула и встречу с мисс Барсби, и то, как она возвращалась обратно в Вестмур, испугавшись, что записка Кристины может попасться кому-то на глаза.

– Вы можете предъявить суду эту записку? – спросил судья Макки.

– Боюсь, что нет, ваша честь, – ответил я.

Мы действительно так и не смогли найти записку, хотя поиски были более чем тщательными. В результате мы пришли к выводу, что она просто сгорела во время пожара.

– Понятно.

Голос Макки не выражал никаких эмоций, но и одного слова было достаточно, чтобы поставить под сомнение факт существования записки. Кроме того, ее отсутствие косвенно подтверждало показания мисс Барсби: она, мол, показывала офицерам таможенной службы дорогу в Вестмур, а Элизабет, увидев их, резко развернула машину с явным намерением укрыться от правосудия. Я снова повернулся к Элизабет:

– Что вы сделали после того, как забрали записку?

– Поехала прямо к складу. Когда я туда приехала, Дэн – смотритель – стоял у дверей. Но я не стала с ним разговаривать, а сразу побежала на второй этаж, где у моего мужа было довольно большое складское помещение. Я искала Кристину, но ее нигде не было. До этого дня я была на складе только один раз, но помнила, что в конце коридора должно быть еще одно складское помещение, чуть поменьше размером. Эдвард также использовал его в качестве кабинета. По дороге туда я заглядывала во все комнаты в надежде все-таки найти Кристину. А открыв дверь маленького склада, закричала и стала звать Дэна.

– Пожалуйста, объясните суду, почему вы стали звать Дэна.

– Потому что комната была полностью разгромлена. Сначала я даже не могла поверить собственным глазам. Хотя даже эти обломки, насколько мне известно, стоили целое состояние.

Краем глаза я заметил, что Сэмюэльсон поспешно делает какие-то пометки в блокноте.

– И что же случилось потом? – спросил я.

– Я услышала какой-то шум за спиной, резко обернулась, но даже не успела ничего сообразить. Меня тотчас же затолкали в комнату.

– Сможете ли вы опознать человека, который на вас напал?

– Нет. Могу лишь утверждать, что это был мужчина.

– Мужчина. Но ведь приехать вас попросила сестра вашего покойного мужа, разве не так?

– Так.

– Скажите, а вы вообще видели вашу золовку в субботу после обеда?

– Нет.

Я кивнул.

– И что же произошло после того, как вас затолкали в ту комнату?

– Я упала на какие-то осколки и в ту же минуту почувствовала резкий запах бензина. А потом кто-то бросил на пол зажженную газету, и дверь захлопнулась.

– Рассказывайте, пожалуйста, дальше.

– Внезапно все вокруг вспыхнуло. Я попыталась добраться до двери, но она была заперта. Я стала искать что-нибудь, чтобы вышибить ее, но поскользнулась и упала. На мне загорелась одежда. Я хотела крикнуть, но не смогла. Вся комната была заполнена едким дымом, и мне с трудом удавалось даже дышать.

Тогда я всем телом навалилась на дверь, но какая-то сила отбросила меня обратно в огонь. Сначала я даже не сообразила, что кто-то одновременно со мной старается открыть дверь снаружи, а потому отчаянно сопротивлялась. Все, что я помню после этого, – чей-то громкий голос и то, что меня вытащили из комнаты. Потом я увидела, что это Дэн. Он снял, с себя комбинезон и стал им сбивать с меня пламя. Еще помню, что он все время спрашивал, что произошло, но я ничего не могла сказать, только повторяла имя Кристины. Наверное, он подумал, что она осталась там, в комнате, потому что прикрыл руки и лицо комбинезоном и бросился туда. Прошло буквально несколько секунд, и я увидела, как пылающий шкаф рухнул прямо на него. Дэн закричал, и я попыталась дотянуться до него, чтобы помочь выбраться. Все это время он продолжал кричать, пока не рухнуло что-то еще, а потом… потом он больше не кричал.

Элизабет рыдала, и судья велел кому-то из служителей подать ей стул. Я ждал, пока в зале снова не установится тишина. Наконец Элизабет дала мне знак, что она снова может говорить.

– Как вы думаете, миссис Уолтерс, к тому времени Дэн был уже мертв?

Элизабет провела рукой по лбу, как бы пытаясь снять усталость..

– Честно говоря, я не помню, о чем именно думала в тот момент. Но полагаю, что да… Да, я действительно подумала, что Дэн погиб.

– А что делали в это время вы?

– Я по-прежнему лежала на полу. Огонь распространялся очень быстро, и я чувствовала, что обязательно должна позвать на помощь. Через некоторое время мне удалось встать на ноги, но я сразу начала задыхаться. Я поняла, что надо обязательно выбраться наружу.

– А почему вы не воспользовались телефоном в конторе Дэна, у входа на склад?

– Я думала об этом, когда спускалась вниз, но потом услышала звуки сирен и поняла, что вот-вот подоспеет помощь.

– Миссис Уолтерс, а можете ли вы объяснить присяжным, почему вас уже не было на складе к моменту приезда полиции и пожарных?

Элизабет снова провела рукой по лбу и тряхнула головой, как бы пытаясь отогнать дурной сон.

– Я испугалась. Струсила.

– А чего вы испугались?

– Понимаете, я была в таком смятении, что не могла мыслить логически… Я не знала, кто поджег склад, но постоянно вспоминала слова Кристины, что люди, с которыми она имела дело, способны на все. В тот момент я не могла думать ни о чем, кроме своих детей. Я хотела лишь одного: как можно скорее быть рядом с ними.

– Что произошло после того, как вы вернулись домой?

– Когда я входила в дом, по лестнице как раз спускалась Канарейка – это наша няня. Я попросила ее отвести меня наверх так, чтобы дети этого не видели. Она довела меня до спальни и хотела вызвать врача, но я ей не позволила. Я, конечно, понимала, что у меня очень сильные ожоги, но ведь и Канарейка, и я – профессиональные медсестры. Наверное, после этого я отключилась, потому что снова пришла в себя лишь где-то полчаса спустя…

– А в котором именно часу?

– В половине пятого. Канарейка подвела меня к зеркалу. Я попросила ее срезать обгоревшие волосы, зайти в парикмахерскую и купить несколько шиньонов. Пока она туда ходила, я переоделась в брюки и рубашку с длинными рукавами. Я пыталась скрыть ожоги, потому что не хотела пугать детей.

– А почему же вы тогда не позвонили в полицию?

Элизабет запрокинула голову, словно пытаясь вернуть обратно текущие из глаз слезы.

– Не знаю, – всхлипнула она. – Но клянусь Богом, теперь я бы все отдала за то, чтобы сделать это тогда.