У истоков культуры святости - Алексей Сидоров

707

См.:,Мф. 11, 12. По словам ripen. Иоанна Кассиана Римлянина, «Царство Небесное восхищают не беспечные, не распущенные, не избалованные, не изнеженные, но усильные искатели. Кто же эти усильные искатели? Именно те, которые делают славное насилие не другим, а своей воле, которые, похвальным похищением лишая себя удовольствия от настоящих вещей, словом Господним называются отличными вос–хитителями, и через такое восхищение они с усилием входят в Царство Небесное». Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин. Писания, с. 632.

708

Подобное понимание указанных стихов Псалтири приводит Евфимий Зигабен: «Сказанные выше слова могут иметь свое приложение ко всякому и содержат в себе весьма поучительный смысл: они именно значат, что каков тот, с кем ты живешь вместе или обращаешься, таким будешь и сам, изменяемый сообразно со свойствами человека, близкого к тебе». Толковая Псалтырь, с. 105.

709

Так, думается, лучше переводить выражение: τρεις γνωμών ιδέαΐ: Понятие γνώμη в святоотеческой лексике имело множество значений. Об этом довольно четко говорит преп. Максим Исповедник в «Диспуте с Пирром», где он говорит о многозначности и многосмысленности данного понятия в Священном Писании и у святых отцову (πολύτροπον καΐ πολύσημον παρά τε τή άγια Γραφή και τοις άγιοις Πατράσιν έστι τό της γνώμης όνομα). Иногда оно соотносится с увещанием и наставлением (επί παραινέσεως και υποθήκης), иногда — с советом (επί βουλής), порой — с решением (έπι της ψήφου), иногда — с мнением, верой, образом мыслей (έπΙ δόξης, ή' πίστεως, ή φρονήματος) и т. д. См.: PG 91, 312. В данном случае оно, скорее всего, обозначает нравственно–жизненную позицию и образ мыслей человека, которые находятся в теснейшей связи с его волей.

710

Ср. толкование блаж. Иеронима: «Я не знаю, кто из нас способен исполнить то, чтобы, когда слава о нас искажается поношениями, мы радовались о Господе. Итак, мы дЬлжны радоваться и веселиться, чтобы на небесах нам была уготована награда». Блаженного Евсевия Иеронима пресвитера Стри–донского. Четыре книги толкований Евангелия от Матфея. М., б. г., е.. 36.

711

Под πισσηρώ πλοίω здесь подразумевается, вероятно, некая разновидность брандера.

712

О тесной связи этих двух добродетелей говорит (хотя с иной расстановкой акцентов) и св. Иоанн Златоуст. Высказываясь о первохристианах, он замечает: «Скажи мне: любовь ли родила нестяжание или нестяжание — любовь? Мне кажется, любовь — нестяжание, которое укрепляло ее еще более». Иже во святых отца нашего Иоанна Златоус–того Архиепископа Константинопольского Избранные творения. Беседы на Деяния Апостольские. М., 1994, с. 110.

713

Подобное толкование ветхозаветного обрезания было широко распространено в святоотеческой письменности. См., например: «И заповедь об обрезании, повелевающая, чтобы младенцы обрезывались непременно в осьмой день, была прообразом истинного обрезания, которым мы обрезались от заблуждения и греха чрез Господа нашего Иисуса Христа, воскресшего из мертвых в первый день недели; ибо первый день недели, будучи первым из всех дней, однако в счислении всех дней по их кругообороту называется осьмым, хотя и остается первым». Св. Иустин Философ и Мученик. Творения. М., 1995, с. 197.

714

Это слово (σταυροφόρος) предполагает смысл подлинного ученика и подражателя Христова. Как прилагательное, оно часто применялось к жизни монашеской. Так, преп. Феодор Студит, обращаясь к инокиням, одной обители, пишет: «Я видел ваше братство, каково оно и сколь велико, как оно умножилось числом и отличается благоразумием, и прославил благого Бога нашего, Который собрал вас воедино в таком множестве, чтобы при крестоносной жизни служить Ему в святости и правде». Творения преподобнаго Феодора Студита, т. II. Спб., 1908, с. 491.

715

Ср. одно высказывание св. Аммона: «Авву Аммона спросили: «Что есть узкий и тесный путь (Мф. 7, 14)?» Он ответил: «Узкий и тесный, путь есть [постоянное] принуждение своих помыслов и отсечение собственных желаний ради Бога. Об этом и говорят слова: Вот, мы оставили все и последовали за Тобою (Мф. 19, 27)». Творения древних отцов–подвижников, с. 23.

716

В «Деяниях» эту фразу произносит только Петр, но он здесь был вместе с Иоанном, и поэтому преп. Синклитикия предполагает как бы единодушный ответ обоих Апостолов.

717

Так, представляется, можно перевести это выражение: μετά της εστίας και την γνώμην παρέθηκεν.

718

См.: Быт. 18, 1 и далее. Св. Иоанн Златоуст, изъясняя это место, говорит об Аврааме: «Сам все делает и предлагает. Он даже не признал себя достойным сесть вместе с ними, но, когда они ели, он стоял пред ними под древом. Какое величие страннолюбия! Какая глубина смиренномудрия! Какая возвышенность боголюбивой души! Когда они ели, этот столетний человек стоял пред ними. Мне кажется, что от великой радости и радушия он стал тогда выше своей немощи и как бы получил новые силы. Действительно, часто бывает так, что пламенная ревность души, когда усиливается, побеждает немощь тела. Итак, праотец стоял, как раб, считая для себя величайшею честию, что удостоился послужить посетителям и успокоить их после трудного пути». Полное собрание творений св. Иоанна Златоуста, т. IV, кн. 1. М., 1994, с. 452.

719

Букв, «такие, таковые» (οι τοιούτοι).

720

В данном случае преп. Синклитикия кратко высказывает свои воззрения на брак и девство, которые суть как бы «двойной чин» (διπλην την τάξιν) или два «разряда», «сонма» (термин τό τάγμα означал и воинскую часть, отряд), на которые подразделяются все люди. К браку преподобная относится с почтением, связываяего сосвятой и возвышенной (честной) жйзнью (τοις σεμνως βιοΰσι). Но он уступает девству, которое делает достойно подвизающихся «равноан–гельными» (ισαγγέλους). Эти воззрения вполне созвучны общей святоотеческой точке зрения, сформулированной уже к IV веку. Ибо для святых отцов «брачная жизнь установлена Богом и поэтому является делом хорошим и почтенным; в ней, самой по себе, нет ничего худого, но ею могут худо пользоваться. Спасению она не препятствует, хотя при мирских хлопотах, неизбежно связанных с нею, и представляет больше затруднений к достижению его. Посему девство, как свободное от всего мирского, дает возможность лицам, избравшим это состояние, беспрепятственно посвящать свои силы на служение Господу». Григоревский М. Учение св. Иоанна Златоуста о браке. Архангельск, 1902, с. 82.

721

Данное выражение (τό τρόπαιον της νίκης) предполагает смысл «знак, символ, памятник победы». Ассоциации этого выражения с Крестом и крестной смертью Спасителя в различных вариациях постоянно встречаются в древнецерков–ной письменности. См.: «Крест, как предсказал пророк, есть величайший символ силы и власти Христовой». Св. Иустин Философ и Мученик. Творения, с. 86. По словам Евсевия Кесарийского, Господь «смертное воззвал от смерти и представил его Отцу в начаток общего нашего спасения, воздвиг его за всех людей, в виде победного трофея над смертью и демонскими полчищами». Евсевий Памфил. Жизнь блаженного василевса Константина, с. 259. Св. Епифаний также говорит,, что Сын Божий «по Собственному изволению добровольно решился дойти до такого состояния и облечься пло–Тию, и не только облечься, но и потерпеть до страдания за собственное создание — за человеческое естество, быть преданным даже на крест и вкусить смерти, — смерти же крестныя, чтобы чрез Него человечество получило победу над смертью (букв, «победный трофей над смертью» — τρόπαιον μεν κατά του θανάτου)». Творения иже во святых отца нашего Епифания, епископа Кипрскаго, ч. IV. М., 1880, с. 202. Текста Epiphanius III. Panarion 65–80. De fide. Hrsg. von К. Holl und J. Dummer. Berlin, 1985, S. 211.

722

Эта фраза (τό γαρ έπάγελμα ημών ουδέν αλλο έστιν η άποταγή βίου, μελέτη θανάτου) перекликается с одним выражением Евагрия: «Отцы наши называют отшельничество попечением (размышлением) о смерти и бегством от тела» (την γαρ άναχώρησιν μελέτην θανάτου και φυγήν του σώματος οι Πατέρες ημών όνομάζουσιν). См.: Творения аввы Евагрия, с. 105. См. также комментарий: Там же, с. 228–229. Сходная мысль ярко высказывается и преп. Максимом, который, толкуя слова Молитвы Господней («хлеб наш насущный даждь нам днесь»), замечает: «И покажем, что мы лю–бомудренно, по Христу, превращаем [земную] жизнь [нашу] в размышление о смерти, по своей воле упреждая природу и до наступления смерти отсекая от души попечение о телесном, дабы она не прилеплялась к тленному и не извращала [влечением] к материи естественного употребления [своего] стремления [к Богу], приучаясь к любостяжанию, лишающему богатства Божественных благ». Творения преподобного Максима Исповедника. Книга I, с. 197.