Асфоделия. Суженая смерти (СИ) - Гэлбрэйт Серина

Отстранившись, Эветьен отодвинул соседний с моим стул, развернул меня лицом к себе и подтолкнул к той части стола, что не занята приборами и блюдами. Приподнял и усадил на край, разглядывая меня с каким-то непривычным хищным выражением. Впился требовательным поцелуем в губы, подхватил и потянул юбки вверх, собирая раздражающе розовую ткань в складки. Я обняла его, отвечая, подаваясь навстречу, теряясь в ощущениях и прикосновениях так легко, естественно, словно не занималась ничем подобным полдня.

Изверги Шевери… как пить дать изверги.

Чулки я тоже не надела. Подумала, зачем, если обстановка неформальная, мужчины в нюансах женского облачения вряд ли смыслят, а под длинным платьем всё равно не видно, есть там чулки или нет.

Пальцы добрались до ног и отсутствие важной детали явно оценили. Прогулялись неторопливо от колен до бёдер, поглаживая, выводя невидимые узоры, скользнули на внутреннюю сторону. Хоть панталончики на месте… правда, сомнительная из них преграда, учитывая столь нестандартную модель, делавшую их больше похожими на бельевые шортики, чем на традиционные панталоны.

Едва Эветьен оставил мои губы в покое и вновь уделил внимание шее, обнажённому плечу и верхней части груди, открытой низким вырезом, я всё же не удержалась и глянула опасливо на плотно притворённую дверь столовой.

– А если кто-то зайдёт…

– Никто сюда не войдёт, пока мы не выйдем.

Может, вовсе сговорились уже? Больно подозрительно: то один уходит преспокойно, позволяя мне побыть с другим, то другой сбегает под шумок, оставляя меня наедине с первым… Если это и не сговор, то очень, о-очень удачный набор случайностей.

Слишком удачный.

Пальцы проникли под тонкую ткань панталончиков, и остатки возражений покинули мою голову. Наконец мир дрогнул и рассыпался пёстрыми мозаичными осколками, Эветьен поцеловал меня, ловя сорвавшийся стон. Затем чуть отстранился, принялся возиться со своей одеждой. Притянул меня к себе, входя одним движением, вырывая у меня новый стон. Стол, к счастью, основательный, массивный и на толчки реагировал стойко, только ближайшие к нам тарелки и бокалы мерно, многозначительно подрагивали и позвякивали. Когда Эветьен с тихим хриплым стоном уткнулся лбом мне в плечо и замер, я лишь крепче обняла его, прислушиваясь к неровному стуку наших сердец.

Спустя минуту-другую мы всё-таки отодвинулись друг от друга, Эветьен невозмутимо поправил мою и свою одежду, и я на нетвёрдых ногах сползла с края стола. Нет, надо взять перерыв, старовата я уже для таких секс-марафонов…

– Не знала, что ты предпочитаешь экстрим… то есть неординарные места, – заметила я.

– Отчего нет? – Эветьен опять сгрёб меня в охапку, поцеловал.

– Можно было и до спальни обождать, – я попыталась шутливо вывернуться из объятий, но не преуспела. Мужчина просто развернул меня в кольце рук спиной к себе, будто невзначай провёл ладонями по моему телу.

У кого-то игривое настроение?

– До спальни долго. Да и мало ли какие дела возникнуть могут?

– Например?

Вместо ответа Эветьен ещё раз меня поцеловал, на сей раз в шею, разомкнул объятия, и мы покинули столовую.

Точно братья сговорились.

* * *

Переодевшись ко сну, я уже собиралась лечь и немного почитать в кровати, когда раздался короткий отрывистый стук в дверь. Эветьен в спальню ещё не вернулся, а камеристки у меня пока не было и я, признаться, радовалась возможности хоть какое-то время управляться с собой самостоятельно. Разумеется, это ненадолго, до приезда Дианы, да и вряд ли впоследствии я смогу постоянно обходиться без личной горничной. Как ни крути, не в каждое здешнее платье возможно влезть самостоятельно и уж точно сама себе волосы по местной моде не уложишь. Ещё кто-то должен следить за состоянием моего гардероба и по первому требованию подавать нужный готовый наряд со всеми аксессуарами. Поэтому хотела я того или нет, но для женщины моего положения горничная всё же была необходимостью, а не только капризом избалованной богатой дамочки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

За дверью стоял Тисон.

Причём с видом столь мрачным, решительным, словно собрался идти в последний безнадёжный бой.

– Тисон, что случилось?

– Лия, – он едва заметно нахмурился, как делал в последние часы, когда приходилось называть меня по имени.

Сдаётся, не нравится ему категорически эта Лия.

Тисон помолчал чуть, затем переступил порог, обхватил моё лицо ладонями и поцеловал. Я застыла на несколько ударов сердца, силясь сообразить, какого чёрта происходит и как на это реагировать нужно, потом упёрлась в грудь Тисона и попыталась отстраниться. Он отпустил меня сразу, не настаивая и не удерживая, посмотрел мне в глаза так пристально, проникновенно, что на мгновение стало нехорошо. Вдруг он во дворец или в рассветный храм вернуться решил, а сейчас попрощаться зашёл и поцеловать напоследок?

– Тисон, ты меня пугаешь, – призналась честно.

– Прости, я не хотел, – Тисон взял меня за руку, глянул на мои пальцы, теряющиеся в его широкой ладони.

– В чём дело? – я потянула мужчину на себя и, когда он послушно отступил в глубь комнаты, закрыла дверь.

– Из твоих рассказов я не вполне понял, какая форма брачных отношений принята в твоём мире…

– Что значит – какая? – внезапно я сообразила, что Тисон имел в виду. – А-а, ты об этом… Моногамия у нас принята… по большей части. Есть страны и культуры, где разрешено многожёнство. Многомужество существует разве что на уровне каких-нибудь малоизвестных диких племён да на страницах фэнтезийных романов. Предполагается, что приличная женщина не может испытывать чувства к двоим сразу, а уважающий себя мужчина не станет делить свою женщину с другим мужчиной.

– Здесь, в Империи, так же… по большей части, – отпустив мою руку, Тисон отошёл к камину, посмотрел на потрескивающий огонь. – Но Империя граничит с Вайленсией, уже многие годы между нашими странами мир и сюда часто приезжают вайленские торговцы, учёные и даже одарённые. Среди них полно женщин. Порой они прибывают с супругами. Поэтому с некоторых пор женщина с двумя или тремя мужьями – зрелище для Империи не самое… редкое, порождающее весьма… неоднозначные чувства. Многим оно не по душе, иным кажется богопротивным, многие отвернутся немедля, если увидят подобное. Оно противоречит заветам Четырёх и принятым у нас традициям, однако мы примиряемся с обычаями другой страны так же, как приезжающие в Империю соблюдают наши законы и с должным уважением относятся к Благодатным.

– Э-эм, прости, конечно, но теперь я не вполне тебя понимаю, – осторожно перебила я намечающуюся лекцию.

– Менее всего я желаю принуждать тебя к тому, что придётся тебе не по нраву…

– К чему принуждать?

– Поэтому если ты откажешься…

– От чего я должна отказаться?

Неожиданно дверь распахнулась, и в спальню стремительным деловым шагом вошёл Эветьен. Оглядел нас, нимало не удивлённый, хмыкнул и направился к столику со своей стороны кровати. Тисон проследил за родственником сумрачным взором.

– Так, котики-братики, – я скрестила руки на груди и тоже посмотрела сначала на одного своего кавалера, затем на другого. – Может, кто-нибудь мне объяснит наконец, какого хрена тут творится? Желательно нормальным рус… нормальным разговорным языком.

– Ты ей не сказал? – осведомился Эветьен.

– Нет.

– Не сказал чего? – я максимально требовательно уставилась в спину жениху.

– Раз всё сложилось так, как сложилось, я счёл, что для каждого из нас будет лучше, если мы прекратим эту бесполезную игру и примем происходящее честно и открыто.

Я снова посмотрела на Тисона, неодобрительно поглядывающего на брата через плечо. Потом на Эветьена, сосредоточенно копающегося в ящике стола, и опять на Тисона.

– Только не говорите, что вы оба решили взять меня в жёны.

– Нет, – выдал Тисон и отвернулся к огню.