Выкупленная жизнь (СИ) - Лавру Натали

— Эй, всё будет хорошо. — решила подбодрить я.

— Да. — машинально ответили мне, а кое-кто снова погрузился в меланхолию.

Я же решительно была настроена избавить Дилана от губительного уныния, поэтому завела новую тему.

— Егор спрашивал, как мы назовём нашу дочь.

— А… — растерялся Дилан.

— Я сказала, что должна посоветоваться с тобой.

— Мне казалось, это так нескоро. Хм… М-м… Надо подумать. Если честно, я в этом совсем не разбираюсь… У тебя есть варианты?

— Ну… вообще-то мне имя придумал ты, Максиму тоже.

— Правда? И тебе тоже? — заулыбался он. — Ты обманываешь! Не может быть.

— Может-может! Спроси у моей мамы. Помнишь, я показывала тебе фото, где ты держишь на руках маленькую меня?

— Ладно-ладно, верю. — сдался он. — Просто когда начинаю обо всём этом думать, в голове не укладывается. Я не уверен, что это был действительно я.

— Все мы меняемся со временем, но одно в тебе всегда остаётся неизменным… — я провела рукой по ширинке на его джинсах и мгновенно ощутила отклик.

Дилан уткнулся лицом мне в волосы и шумно вздохнул, как бы отвечая: «Да, я тоже тебя хочу». Однако раздевать меня никто не торопился.

— И это всё? — возмутилась я.

— Хочешь продолжения? — я не ответила, ибо вопрос был глупейший. Дилан тихонько рассмеялся и притянул мои бёдра к себе. — Нетерпеливая… — шепнул мне на ухо он.

— Изверг. — так же шёпотом парировала я.

Меня, наконец, избавили от одежды и лишили возможности возмущаться. Моё тело требовало, чтобы его ласкали, и хотя я старалась избегать резких движений, всё равно пьянела и теряла голову. Мне казалось, что я могу всю ночь без остановки ловить оргазмы, но Дилан почему-то не разделял моих намерений. Он мягко отстранился от меня и обессилено растянулся на постели.

— Теперь всё. — объявили мне.

— Мне мало. — недовольно простонала я, чувствуя, как ощущение эйфории покидает меня, а на смену ему приходит ноющая боль.

Я, конечно, понимала, что злоупотреблять интимными ласками не стоит, но не всегда слышала голос своего рассудка. Чтобы не признаваться Дилану в недомогании, я сказала, чтобы шёл в ванную первым, а сама свернулась калачиком на взмокшей от наших кувырканий простыне и постаралась расслабиться.

Всё же моё состояние не укрылось от глаз внимательного Дилана, и мне пообещали, что впредь придётся ограничиваться минимальным сексуальным контактом. Все мои возражения были разом отклонены.

Несмотря на частые боли внизу живота, благодаря уже немного заметной беременности я ежедневно сходила с ума от прямо-таки ненормального сексуального возбуждения. Гормоны мешали мне засыпать, а уж я, в свою очередь, терроризировала Дилана. Сначала его радовали мои желания, он даже забывал о своей депрессии, но, по мере роста моих интересных обстоятельств, мужские ласки стали сходить на «нет».

Каждое наше любовное слияние мне приходилось буквально отвоёвывать или брать хитростью. Дилан заметно осторожничал, всё время интересовался, не больно ли мне, а двигаться старался плавно и медленно. Я буквально изнывала от бешеного желания связать кое-кого и показать, как надо получать удовольствие, но всё же держалась и пыталась смириться.

Я вовсе не относилась к своей беременности халатно и умом понимала, что Дилан прав, и с бурными постельными страстями нам стоит подождать. Но бушующие в крови гормоны заставляли меня самым коварным образом заговаривать моему мужчине зубы, чтобы он отвлёкся и забылся. Но мои планы неизбежно рушились, а я выслушивала в свой адрес нудные вразумительные речи.

Что касается имени для нашей дочери, мы договорились обдумать этот вопрос, составить списки имён, потом сравнить их и выбрать лучшее. Тут мне важна была инициатива Дилана, чтобы он влился в процесс и поучаствовал в нём.

Мы стали часто проводить выходные в гостях у мамы. Ездили теперь на своём автомобиле, потому что некоторые личности при встрече друг с другом едва не вспыхивали и готовы были сцепиться даже из-за самой безобидной мелочи. Кроме того, Дилан уже достаточно восстановился после операции и считал ниже собственного достоинства кататься в гости на Сашкиной машине.

Однажды, пока Сашка был на очередной охоте в Верхнем Волчке, Света предложила прогуляться вдвоём: ей хотелось посекретничать. Выяснилось, у них с Сашкой всё было не настолько благополучно, как казалось на первый взгляд. Она рассказала, что пьёт противозачаточные, потому что боится иметь от него детей:

— Иногда он приходит домой рано утром, когда я ещё сплю, сразу же загружает в стирку свою одежду и идёт мыться. Я обнаружила на его кедах кровь, и это повторяется уже не первый раз. Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Нет, ничего. — ответила я, хотя прекрасно знала, каким образом Сашка развлекается по ночам. — Как только ты появилась в его жизни, мы перестали общаться. А сам он как объясняет своё ночное отсутствие?

— Постоянно врёт. — сказала она со злостью в голосе. — Ты же знаешь, с ним невозможно серьезно говорить.

Мы неторопливо шли по узким улочкам родного посёлка, где были знакомы с абсолютно всеми жителями. Листья с деревьев уже облетели, их гонял по земле ветер вперемешку с придорожной пылью.

Находиться вне дома было неуютно, но так легче избежать подслушивания. Всё-таки разговор был личным, да к тому же ещё и малоприятным.

— Что думаешь делать дальше? — поинтересовалась я.

— Не знаю, сестра. Попробую узнать больше информации, потом вернусь к привычной жизни, найду себе кого-нибудь нормального. Я не смогу долго притворяться, что ничего не подозреваю. Он же не животных убивает, верно?

На вопрос я не ответила. Разумеется, жертвами Сашкиной ночной охоты были не зверюшки. Отрицать Светины предположения тоже не было смысла.

— Хочешь, я с ним поговорю? — предложила я.

— На самом деле да, хочу. Можешь на полном серьёзе сказать, что я всё знаю. Можешь отрицать, но я знаю, что и ты знаешь.

— Я не участвую в его делах!

— Нет, но вы слишком похожи, от тебя он не стал бы ничего скрывать.

— Это не так! Мы даже не общаемся сейчас! — громко возразила я.

— Это не имеет значения. Вы оба можете превращаться в монстра когда угодно и не можете без этого. Это веский аргумент? Он даже во время секса звереет! Хочешь, я покажу тебе свою спину? Хочешь? На, смотри! — она задрала свитер, на коже были следы глубоких царапин. — Меня как будто розгами пороли!

— Почему ты не уйдёшь от него, зачем терпишь?

— Почему же не уйду? — уйду. Мне только нужно дождаться, когда он серьёзно проколется, чтобы был повод исчезнуть из его жизни раз и навсегда, иначе он ещё долго будет донимать меня своими приставаниями.

— Мне странно слышать такое от тебя. — с грустью призналась я.

— Да ну? Ты с самого начала не хотела, чтобы мы были вместе.

— Теперь ты сама понимаешь, почему.

— Меня волнуют два вопроса: почему он убивает людей и что это за люди?

— Это как наркомания, зависимость, я думаю. А что за люди? — наверное, всякий сброд, я не знаю.

— Нужно сообщить верховным. — решительно заявила Света.

— Не хочешь дать ему шанс?

— Я каждый день притворяюсь при нём милой девочкой! Он сам убил все свои шансы.

— Ты не любишь его?

— Нет, конечно. — ответила Света и брезгливо махнула рукой в сторону. — И очень этому рада. Нужно поскорей избавиться от него и чтобы было как можно меньше шума.

— Ох… Ты ли это, сестра?

— Мне надоело тихо плакать в подушку. Знаешь, как-то больше не страдается, перегорело.

— И ты совсем ничего к нему не чувствуешь?

— Нам иногда бывает хорошо вместе, он любит делать подарки, никогда не повышает голос и не ругается со мной. В постели у нас тоже всё было превосходно, пока он не начал звереть. — Света огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что мы наедине, и продолжила. — Да, я чувствую себя любимой, мне это приятно, но не более. Я спокойно отношусь к тому, что его скоро не станет. Я понимаю, что он твой друг, что ты будешь его защищать, если он попадёт в беду, но и я тебе не чужой человек. Постарайся меня понять, с меня достаточно вашей чертовщины.