Лонтано - Жан-Кристоф Гранже

– Коробки уже на причале?

– Нужно свериться с документацией.

В их направлении катился погрузчик, за его вертикальными штангами виднелся контейнер метров шести в длину, похожий на небольшой дом, и весом наверняка двадцать-тридцать тонн. Водитель находился в кабине, подвешенной на десятиметровой высоте. Им пришлось посторониться и прижаться к вагонам, ожидающим погрузки. Все здесь происходило в зашкаливающих масштабах, низводящих человека до уровня мелкой помехи.

Собственный план вдруг показался Эрвану абсурдным. Или как минимум построенным на безосновательных предположениях. Первое из них: хищнику необходимо пополнять запас гвоздей. Второе: он добывает их именно здесь, с задней стороны грузовика. Третье: в ящиках как раз то железо и все должно произойти сегодня вечером.

– Контейнеры вскрывают здесь?

– По-всякому бывает. Некоторые отправляются поездом в нетронутом виде. Другие на грузовиках. А третьих потрошат прямо на складе и рассылают уже в виде отдельных деталей.

Послышался лай. Таможенники с собаками шли вдоль ящиков, выискивая подозрительный груз. Парни надрывались еще громче псов: в микрофоны, подсоединенные к рациям, они давали указания водителям кранов и погрузчиков.

– Вы можете предупредить меня, когда ящики окажутся на причале?

– Конечно, только трогать их нельзя.

Эрван повернулся к марсельским коллегам:

– Нужную бумагу обеспечим.

Офицер прикурил сигарету. Пламя зажигалки, казалось, расщепило надвое его красное лицо.

– Все не так просто. В море мы у морского префекта. На земле – у земного префекта. А здесь мы у таможенников…

Эрван не слушал – обычное административное пустословие. Зато картинка стала проясняться: если похититель гвоздей явится за добычей сюда, этой ночью…

– Контейнеры легко открываются?

– Лучше прихватить с собой газовый резак. Кстати, краж здесь никогда не было. Если уж такую броню пытаются пробить, то скорее изнутри.

– Не понимаю.

– В Африке парни забираются внутрь, не забыв прихватить с собой пилу по металлу. Когда отплывают достаточно далеко от берега, прорезают дыру. А иногда ждут прибытия. В этом случае их находят в специфическом состоянии…

Эрван рассматривал бок контейнеровоза: похоже было на металлическую гофрированную скалу, состоящую из многих этажей пестрых ящиков, прогретых средиземноморским солнцем и просоленных морскими ветрами.

– Вы знаете, сколько времени «Апнеа» останется у причала?

– Около двенадцати часов. Завтра утром его уже здесь не будет. Контейнеровоз, который не в море, – это корыто, теряющее деньги.

– Всего одна ночь, чтобы разгрузить несколько тысяч контейнеров?

– Каждый кран разгружает шестьдесят ящиков в час, можете подсчитать. Одновременно они грузятся, заправляются мазутом, а потом – вперед и с песней!

Эрван глянул на своих коллег: у них была одна-единственная ночь, чтобы уладить все процедурные проблемы, убедить таможенные власти и марсельскую прокуратуру в том, что «Апнеа», возможно, связан с уголовным парижским расследованием. Иными словами, миссия невыполнима. Не говоря уже о том, что корабль ходит под флагом Антигуа.

– Я могу встретиться с кем-нибудь из «Heemecht»?

– Конечно, – бросил офицер, – но это люксембургская компания: они не обязаны вам отвечать. Я организую встречу завтра утром. Мне надо туда вернуться. – Он повернулся к марсельским полицейским. – У вас несколько часов, чтобы сверить все со своими копиями, парни.

Эрван отошел на несколько шагов, чтобы окинуть взглядом «Апнеа Гайар»: под стрелами подъемных кранов многоцветное нагромождение напоминало ему знаменитое полотно Герхарда Рихтера «1024 цвета», состоящее исключительно из маленьких прямоугольников.

Находились ли гвозди убийцы внутри этого альбома?

Он попытался придумать план «Б», но вариант оставался всего один: нести вахту у контейнеров всю ночь.

– У вас есть номер моего мобильника, – сказал он. – Позвоните мне, как только ящики будут на причале.

95

22:00. На «Апнеа Гайар» разгар разгрузки.

«Его» контейнер – за номером 89AHD34 – был доставлен на причал около девятнадцати тридцати, и офицер зоны морского и речного регулирования его немедленно предупредил. После проверки установили, что данный ДФЭ – так называли ящики: «двадцатифутовый эквивалент» – содержал, среди прочего, «предметы из старого железа». Первое подтверждение. Эрван не стал звонить марсельским коллегам, эту ночную вахту он мог обеспечить самостоятельно. Взял табельное оружие, проверил полицейское удостоверение и вышел из отеля, расположенного поблизости от терминала. Пройдя через контрольный пункт, выбрал место рядом с будкой ночных сторожей, у склада. Отсюда он мог одновременно следить и за своим ящиком, и за разгрузкой, которая шла за рядами впритирку стоящих контейнеров.

Действие разворачивалось под лучами сверхмощных прожекторов. Все завывало, рычало, крутилось, взвизгивая скрежетом металла, скрипом кабелей и человеческими голосами, искаженными треском радио. Самого человеческого присутствия заметно не было: только машины, снующие во вспышках света. Контейнеры перемещались с палубы на причалы, с причалов на парковки. Погрузчики бегали туда-сюда, как гигантские официанты, подносящие огромные блюда. Крюки, как исполинские сахарные щипцы, охватывали очередной ДФЭ. Похоже было на городок из лего в момент окончательной разборки.

Вначале Эрван следил за всеми операциями с интересом. Теперь же, оглушенный грохотом, утомленный световыми всполохами, позволил мыслям идти своим чередом. Человек-гвоздь, его демонические ритуалы, его жертвы. Коп снова возвращался к своей двойной гипотезе: с одной стороны, убийца мстил Морвану, с другой – пытался изгнать собственных бесов, в частности гомосексуальность и некрофилию.

Поразмыслив, Эрван добавил к общей картине еще одну черту: импотенцию. В конце концов, убийца насиловал свои жертвы булавой или чем-то в этом роде – железо заменяло плоть. Возможно, потому, что действовать иначе он не способен. Но зачем подражать Человеку-гвоздю? Откуда он знает его историю? Целится ли он в Морвана потому, что тот арестовал его кумира? Или потому, что Морван сыграл мрачную роль в его личной судьбе?

Прожектор развернулся в сторону Эрвана и ослепил его. Рефлекторно он отвернулся и увидел свою тень, вытянувшуюся в направлении ряда контейнеров. Зазвонил мобильник. София, подумал он (все еще ожидая знака с ее стороны и из гордости не желая проявляться первым). Это был Крипо.

– Ты там? Ничего не слышу!

Эрван укрылся между двумя контейнерами.

– Тут я, – ответил он, повышая голос.

– Я нашел кое-что важное.

– Что?

– Анн Симони была связана с одним сообществом… довольно специфическим.

– Типа?

– Садомазо. Фетишизм.

– «Беспредельщики»?

– Рано говорить, но, по моим источникам, она принимала участие в очень особых вечеринках, где каждый выряжался во что-то несусветное, с сеансами пыток и прочим.

Такой патологический вкус связывал ее, пусть отдаленно, с адмиралом Ди Греко. Культ страдания, наслаждение болью: офицер и панкушка могли иметь, каждый со своей стороны, контакты с новым Человеком-гвоздем…

– Как ты это нарыл?

– Проверка мобильника. Номер, по которому она звонила больше месяца назад. Это магазин фетишей в Ле-Аль. Я позвонил. Они продают комбинезоны из латекса, костюмы медсестры, нацистскую форму.

– Ее там помнят?

– Нет. Но мне пришла в голову одна деталь. Когда Одри и Сардинка шарили у нее дома, они обнаружили странные предметы: медицинские маски, хирургические халаты, ремни, оранжевые комбинезоны…

– Одри мне говорила.

– По словам парня из того магазина, это совершенно отдельная тенденция в мире фетишизма. Они двинуты на медицинской тематике, в основе – оранжевые оттенки.

– Почему оранжевые?

– Это цвет бетадина. А еще гаррот и ремней. Такой фетишизм может начинаться с любви к уколам и доходить до пристрастия к инвазивным обследованиям: пальцы в заднице, колоноскопия и так далее. Кстати, у нее нашли и странные инструменты, вроде ремней для иммобилизации, хирургических зеркал, зондов, наконечников, кюреток…

Эрван задумался. Молодая женщина, которая надевает гарроту, воздерживается от мочеиспускания или делает воображаемый аборт: это само по себе задает определенный психологический профиль – и отсылает в особый мир.

– Эти факты совпадают с другой находкой, – продолжил Лютнист. – Компьютерщики наконец открыли ту таинственную папку в ее компе. И обнаружили тысячи фильмов, скажем так, чисто технических: спринцевание прямой кишки, расширение уретры, анальные зонды… Я лучше воздержусь от деталей.

Жесткие диски, черные ящики психиатрии…

– Завтра, как только вернусь, займемся Лартигом. Между ними точно есть связь.