Траурный кортеж - Василий Доконт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Связанный словом, данным Эрину, король в дом Бренна прошёл с одним лишь князем, Бренн вызвал Железную Гору, едва Эрин и Василий переступили порог его дома. Ответил на вызов Старейший Гарут, больше никого возле Камня в Железной Горе не оказалось.
«— Я же говорила, что это гномий видеотелефон, а Вы мне не верили, сир.
Давайте, я объясню, как им пользоваться…»
«— Потом, Капа, потом».
«— Чего это всё время — потом? А когда мне будет — сейчас?»
«— Пусть гномы покажут нам границы в своих секретах, за которые нам не следует переступать, тогда мы с тобой решим, будем ли следовать их указаниям».
«— Так это ж другое дело, сир. Согласна: помолчу».
— Бренн, Эрин!? Что случилось? Мы же всё обговорили ночью! И опять — посторонний! — Гарут был не в духе, и не старался этого скрыть. — Я требую объяснений!
— Требовать объяснений от них могу только я, как их сюзерен. Вы не хотите, Старейший, немного изменить тон в разговоре с моими подданными? — разозлился король. — И на каком основании вы называете меня посторонним в моём собственном королевстве? Насколько мне известно, дом министра Бренна всё ещё находится в Раттанаре. Кстати, как ваше имя?
— Старейший Гарут, — поспешил с представлениями Эрин. — Его Величество король Василий Раттанарский.
— Простите, Ваше Величество, я не ожидал Вас увидеть, и потому не узнал…
— Ладно, Старейший, проехали… У меня мало времени, поэтому, коротко, расскажите, что творится в других королевствах.
— У меня нет точной информации: все гномьи общины укрылись в подземных убежищах. Резня, наверное, усобица… Мы запретили гномам появляться на поверхности.
— Как мне связаться с общинами? Скажите, как мне их вызвать с помощью моего Камня?
— Никак, Ваше Величество… Общины можно вызвать только из Железной Горы. Мы не смогли установить связь между общинами.
«— Сир, я смогу, я знаю — как. Пусть только скажет формулы вызова…»
— Скажите мне формулы вызова, я сам установлю с ними связь.
— Формулы вызова имеют право знать только Старейшие…
— Ну, и какая мне польза от союза с Железной Горой? Что вы можете мне предложить, кроме войны за ваши интересы? Значит так, Старейший Гарут: никакого союза с Железной Горой я не заключу, пока не получу формул вызова и к ним ещё двенадцать Камней для раздачи моим разведчикам. И обязательно Камень для сэра Эрина взамен отданного мне.
— Но Старейший Блафф уже выехал для подписания договора…
— Я свои условия назвал…
«— Торг здесь неуместен. Верно, сир?»
«— Верно, Капа, верно. Не на базаре… Да и мы ведь не пучок редиски продаём…»
— …Что касается общин, то я намерен установить с ними связь в любом случае, и пусть они сами решают: отсиживаться в убежищах или сражаться рядом с нами. Если все гномы похожи на сэра Эрина и министра Бренна, то я уже знаю, что они решат. А вы, Старейший, знаете?
Когда Василий вышел, Эрин сказал:
— Старейший Гарут, вы обманули короля. Об этом знаю я, знает Бренн, и, что самое для вас плохое, знает король. Ваш возраст защищает вас от вызова на поединок, но я буду бороться с вами другим способом… Вряд ли вы надолго задержитесь в Совете Старейших, или я буду не Эрин…
3.— Бабушка, ты не сердишься, что я выхожу замуж?
— Ну, что ты, Сальва! Мне просто немного не по себе из-за того, что не соблюдён траур. Но король прав: война многие обычаи делает лишними. И жрица Апсала его поддержала, а уж она-то лучше короля знает, какие из наших обычаев сейчас можно не соблюдать, а какие нарушать нельзя… Знаешь, никогда не думала, что буду чувствовать себя обязанной кому-либо из королей, но этому иномирцу я, Сальва, благодарна за решение по жалобе Тимона. Сразу видно, что король — человек неглупый, и не любит склочников. Он бы понравился моему Лонтиру, останься тот жив. Что ж, дом Лонтиров будет служить Короне верой и правдой, уж я об этом позабочусь… Нет, Сальва, твоё замужество меня не огорчает. Конечно, мне не такой бы хотелось свадьбы для тебя, дорогая: сегодняшние похороны украли радость у завтрашней церемонии. Но я желаю вам счастья: тебе и твоему лейтенанту, и буду молить всех наших богов, чтобы не стало оно по военному коротким. Не хмурься, девочка, и не бойся: Яктук смел, а смелых даже война щадит…
— Хочешь, мы будем жить в твоём доме?
— Это же и твой дом, Сальва. Твои комнаты будут всегда ждать тебя и твоего мужа. Хватит места и для ваших детей, сколько бы их не было… А для Саланы я приготовила комнату рядом с моей. Бедная девочка: потерять мать в таком возрасте…
— Подумаешь: я была ещё меньше, когда погибли отец с матерью, а вот какая выросла, — Сальва, кружась, прошлась по комнате. — Ты, и Салану такой же красавицей вырастишь. Воспитывать детей — твоё призвание, бабушка…
— Скромности бы тебе, где занять… Будущей баронессе, Сальва, скромность была бы совсем не лишней.
— Да, бабушка, завтра я стану баронессой… И снова буду выше Огасты по положению. Надо же: Огаста — дворянка, завтра станет ею, и будет носить герб мужа… Сэр Тахат, подумать только… Дворянин-переписчик… Переписчик-дворянин…
— Зависть, Сальва, не делает тебе чести.
— Это не зависть, бабушка. Это — удивление. Моя жизнь совсем недавно шла неторопливой, величавой поступью, и вдруг… Вдруг понеслась, как взбесившаяся лошадь, смешав воедино и горе, и радости, и у меня идёт кругом голова, и я не знаю, что делать хорошо, а что — плохо… И одну я вижу опору в этом круговороте — руку Яктука, и мне хочется держаться за неё, и не выпускать: вцепиться в неё изо всех сил, и держать, держать, держать… Только это… И чтобы ты тоже была рядом. Я не хочу потерять тебя, как потеряла дедушку. Ты ведь не оставишь меня, правда? Пообещай, что не оставишь меня никогда-никогда…
— Ты всё ещё глупышка, Сальва, дитя моё неразумное. Ну, как же я оставлю тебя? Мне правнуков понянчить охота. И увидеть желаю, каким он будет, следующий барон Лонтир…
— А если родится драчливым, как все Яктуки?
— Лишь бы не дураком вроде Тимона. А драчливость… Вот это было зажато в кулаке Лонтира, — дама Сайда открыла стоящую перед ней шкатулку и вынула из неё завёрнутый в носовой платок обломок стрелы: часть древка с наконечником. — Я взяла, когда обмывала… Твой дед держал его, как держал бы кинжал, если бы носил…
— Значит, Паджеро сказал правду: дед погиб, сражаясь…
— Зачем ему обманывать, Сальва? Он — человек чести… Даже из жалости или сочувствия к нам, он не стал бы говорить неправду. Один из немногих простолюдинов, достойных дворянства…
— А Тахат? А Довер?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
