И корабль тонет… - Владимир Гурвич

— Нет, я должен вам все разъяснить.

— Что именно?

— Я чувствую себя очень виноватым. Мне очень неприятно, что все так произошло. Но вас сценарий мне показался очень хорошим. И я не утерпел. До сих пор не понимаю, как у меня так получилось. Уверяю вас, ничего подобного раньше со мной не случалось.

— Мы верим вам, — вмешалась в мужской разговор Ольга Анатольевна.

— Это правда?

— У нас нет причин вас обманывать, — сказала женщина.

— Я же вам уже говорил, что не придаю этому обстоятельству никакого значения, — снова заверил Шаронов.

— Да я помню, и я за это вам очень признателен. Но могу обратиться с просьбой.

— Конечно.

— Никому про это не рассказывать. Это вы меня простили. А другие только обрадуются, узнав про этот случай.

— Никому рассказывать и не собирался, — пожал плечами Шаронов. — Я написал еще несколько эпизодов сценария. Хотите почитать?

— Конечно, хочу. Все, что вы пишите, это замечательно, — решил Ромов, что лесть не помешает. И понял, что ошибся. Шаронов разгадал его маневр.

— Послушайте, Евгений Вадимович, я, в самом деле, не придаю значения этому эпизоду. Я вообще придерживаюсь мнения, что человеку не принадлежит ничего, в том числе и созданные им произведения.

— Кому же тогда они принадлежат? — удивился Ромов.

— Никому. Вернее, тому, кто является единственным автором всего и вся. Мы лишь посредники, мы лишь воспроизводим то, что он нам поручает воспроизвести. Поэтому вопросы плагиата, воровства произведений мне представляются необоснованными.

— Но тогда получается, что и гонорары никто не имеет права получать, все они должны отправляться прямиком туда… — посмотрел на потолок Ромов.

— Именно так. Это обстоятельство и стало одной из главных причин, почему я перестал заниматься творчеством. Я посчитал неэтичным получать деньги за то, что мне по большому счету не принадлежит.

Ромов чуть не свалился со стула, такого заявления он не ожидал даже от Шаронова. Он, в самом деле, не совсем нормальный. Иначе как это еще можно назвать?

— Но вы же сейчас согласились…

— В силу экстренных обстоятельств. Не будь их, поверьте, я бы не стал этого делать.

— Я верю, — пробормотал Ромов.

— Я вовсе не агитирую вас перейти в мою веру.

— Честно говоря, мне было бы затруднительно отказаться от гонораров. Других источников существования у меня нет.

— Их всегда можно найти, — вставила Ольга Анатольевна. — Андрей некоторое время после того, как перестал писать сценарии, работал дворником. И ничего страшного ни с ним, ни с семьей не случилось. Опуститься вниз бывает морально тяжелей, чем подняться наверх. И те, кто не в состоянии сделать последнее, стараются любыми путями удержаться на прежнем уровне. Ради этого подчас готовы на самые ужасные и мерзкие поступки. Я всегда уважаю тех, кто сознательно опускается на более низкую социальную ступень.

Ромов с трудом сдержал вдруг закипевшее раздражение. Тоже мне учителя праведности; если им так приспичило, пусть опускаются на самое дно. А вот он хочет ровно наоборот, с него подняться, как можно выше. Ему с Шароновым никогда не будет по пути.

— Раз у нас зашел такой откровенный разговор, то я скажу то, что мне хотелось вам раньше это сказать, — проговорил Шаронов. — Вы уверенны, что занимаетесь своим делом?

— Вы считаете, что я безнадежен?

— Я так не сказал. Но я не уверен, что у вас есть подлинный талант. Умение — да, но талант. Это совсем другая категория. Есть ли смысл всю жизнь провести в ожидании славы и денег? Пока не поздно, надо отыскать другую стезю.

— Дворницкую.

— Не исключено. По крайней мере, на первом этапе.

— А что на втором?

— Я не провидец. В любом случае все зависит от вас. Но иногда надо дать себе время, чтобы оглядеться, понять, для чего ты предназначен.

— Я так понимаю, вы огляделись, держа метлу в руках, и поняли.

— Примерно так все и было, — проговорил Шаронов. Но Ромову показалось, что в его интонацию вкралась неискренность.

Он все врет, подумал Ромов. Хочет, чтобы я поддался его уговорам. Не дождется. Я разбогатею, чего бы это мне не стоило. А он свои проповеди пусть проповедует среди других. Главное сейчас же то, что можно быть спокойным, он не станет распространяться об этой истории. А на все остальное наплевать.

Шаповалов смотрел на лежащую рядом обнаженную женщину и не чувствовал ни малейшего прилива вожделения. Он и сам не знал, зачем попросил Аллу провести с ним ночь. Если еще недавно при одной мысли о ней у него разгорался внутри костер, то сейчас там царил полнейший холод. Все, это конец их связи, как только они причалят к какому-нибудь берегу, он отправил ее восвояси в большой мир. Не пропадет, такие красивые сучки всегда в цене. Пристанет к другому толстосуму. Даже, несмотря на кризис, их сохранилось немало. Он и так потратил на нее большие деньги. Как бы они пригодились при его нынешних обстоятельствах. А стоило ли она таких затрат? Еще недавно ему казалось, что да, а теперь — нет. Как все быстро меняется, вчера он был уверен в одном, сейчас — совсем в другом. Где же тогда, черт возьми, истина? У Шаронова что ли поинтересоваться? А ну его к лешему, он опять начнет свою канитель. Даже если он прав, ему, Шаповалову, от этого нисколько не легче. У него своя правда нисколько не похожая на его правду. И кто прав, а кто ошибается, не имеет значения, важно лишь то, кто какой правдой живет, кому какая правда служит. А одной правды на всех все равно нет. А если все же и есть, то так далеко или высоко, что никому до нее не дотянуться.

Шаповалов настолько углубился в свои мысли, что напрочь забыл про находящуюся рядом Аллу. Она ожидала от него ласк, а вместо этого он словно бревно лежит. И непонятно, то ли заснул, то ли думает о чем-то своем.

Ей стало совсем тревожно, раньше он так себя не вел. Надо во что бы то ни стало расшевелить его, напомнить ему всю неземную сладость ее ласк.

Алла положила руку партнера на свою обнаженную грудь и вплотную придвинулась к нему. Но никакой реакции с его стороны не последовало, она даже не поняла, ощущает ли он что-то или нет?

Ее рука заскользила по его паху. Этот маневр подействовал на Шаповалова, но совсем не так, как она того ожидала. Он вдруг отодвинулся и сел на кровати. Несколько секунд пребывал в неподвижности, затем потянулся за сигаретами.

Алла окончательно поняла: сегодня секса у них не предвидится. Само по себе это обстоятельство ее мало волнует, но вот что будет дальше, не конец ли это всему — беспокоит более чем серьезно?

— Дай и мне сигарету, — попросила она.