Эпоха стального креста - Роман Глушков

– А мы и не убегаем, – бросил я в ответ, чувствуя, как оборотистый движок «хантера» разгоняет нас все сильнее и сильнее. – Но вот они должны в это уверовать не хуже, чем в Божьи заповеди...

Братья тем временем шустро развернулись и в предвкушении скорой победы ринулись за нами, привстав на подножках байков, словно древние кочевники на стременах. Скорость, которую они, по моим подсчетам, развили, была и вовсе чудовищной – стрелка нашего спидометра маячила в последней четверти шкалы, а финны нас нагоняли, и нагоняли весьма стремительно.

– Ну что ж, отморозки: догонялки-догонялками, но пора бы и поменяться водящему! – процедил я сквозь зубы и уже громче, для Кеннета, добавил: – Держись, старик, как можно крепче – торможу!

Оборотень во все глаза вылупился на меня и впился обеими руками в поручень на панели (эх, как бы оказались сейчас кстати срезанные байкерами при извлечении Ганса и Энрико ремни безопасности!), а я, сделав резкий мобилизующий выдох, с силой рванул рычаг ручного тормоза и тут же вывернул рулевое колесо влево до отказа...

Будь мы не так загружены и находись на более жесткой дороге, то это развернуло бы «хантер» на сто восемьдесят градусов, но в нашем случае он совершил лишь четверть оборота, перекрыл проселок поперек и, пройдя немного юзом, замер как вкопанный...

Краем глаза я успел заметить, как Кеннет не смог-таки удержаться больной рукой и выпал через отсутствующую дверцу по правую сторону от джипа. Но теперь мне было не до него – дождавшись, пока «хантер» погасит инерцию, я схватил лежавший на коленях пистолет, выпрыгнул наружу и, прочно зажав тот в обеих руках, принял удобную позу для стрельбы.

Ярво и Самми раскусили мой маневр, однако ничего изменить уже не могли – для них сейчас резкое торможение было не менее опасным, чем столкновение с напрочь перекрывшим дорогу автомобилем.

Мчавшегося впереди Самми я и выбрал как первоочередную мишень. На этот раз его судорожные виляния из стороны в сторону ничего не дали – я находился в жесткой устойчивой позиции, из которой стрелку моей квалификации мазать было очень и очень непростительно. Все, что от меня требовалось, так это просто предугадать его действия и, дав небольшое опережение, спокойно спустить курок...

Один из легендарных Охотников был сбит «влет», словно глупый голубь камнем юного забияки. Получив пулю в грудь, он выпустил руль, и его мотоцикл, рухнув на левый бок, заскользил в тучах пыли прямо мне навстречу, волоча за собой обмякшее тело уже мертвого седока.

Мне показалось, что я расслышал отчаянный крик Ярво, хотя кто знает, может, это был всего лишь отзвук мотора его байка. Однако инстинктивное желание выжить перебороло не менее мощный позыв расквитаться со мной немедля, и он, стараясь уйти с линии огня и избежать столкновения, резко свернул на правую обочину, хотя его «иерихонда» все еще ни на йоту не снизила скорость.

Я отскочил с дороги волочившегося на боку мотоцикла с подмятым под него телом Самми. Тот, находясь уже «на излете», ударился в колесо «хантера» и остановился, едва не подлетев джипу под брюхо.

Этот вынужденный финт и сэкономил мне вторую пулю, поскольку, когда я снова собрался взять на мушку Ярво, мое участие в судьбе этого несчастного уже не потребовалось.

В отличие от брата, ему не повезло еще больше. Попав на скорости передним колесом по придорожной кочке, байк Ярво перевернулся и взмыл в воздух, уже в полете сбрасывая с себя наездника. Энергии последующего удара байка о землю хватило на то, чтобы еще несколько раз крутануться вокруг своей оси. При каждом касании земли он терял то крыло, то бензобак, то глушитель, которые отрывались от него с легкостью засохшей грязи.

Ярво был опытным мотоциклистом и не раз на моей памяти попадал во всевозможные аварии (правда, разумеется, не в такие серьезные), а потому, находясь в полете, постарался как можно лучше сгруппироваться, дабы хоть немного обезопасить свое малоприятное приземление.

И все равно участь финна оказалась печальной. Ярво удалось совершить всего один перекат через спину, а затем его просто закрутило и поволокло по обочине, раздирая в клочья комбинезон, ломая конечности и выворачивая суставы.

Остановиться ему удалось уже за «хантером». Бедолага пропахал последние метры лицом вниз и замер, но всего на мгновение, после чего – вот это самообладание! – несмотря на то, что весь был переломан и покалечен, предпринял попытку подняться. Однако сделать этого Ярво не смог, и все, что у него получилось, так это лишь перевернуться с живота на спину.

– Самми!!! – услыхал я сдавленный вопль Ярво, зовущего во всю оставшуюся мощь отбитых легких лежащего возле моих ног бездыханного брата. – Самми, помоги мне!

Пока я раздумывал над тем, стоит ли добивать еще живого финна или сжалиться да оставить его на милость судьбы (какой из него теперь, к чертовой матери, Охотник – если даже выживет и сможет когда-либо ходить, то очень и очень не скоро), выбор за меня осуществил Кеннет. Издав какой-то невероятный клич, сочетавший в себе и боль, и горе потерявшего товарищей, и некое злорадство нечаянного победителя, бородач-ирландец вскочил с земли, воткнул в свой «хеклер-кох» новый магазин и метнулся к корчившемуся невдалеке Ярво...

От головы Охотника осталось лишь кровавое месиво – ослепленный ненавистью Оборотень выпустил в нее всю обойму, а после чего продолжал еще некоторое время стоять над обезглавленным телом и щелкать курком разряженного пистолета-пулемета...

– Ну что, отвел душу? – приблизившись к нему, поинтересовался я.

– Вполне! – буркнул тот и плюнул на труп финна. – Тоже мне Дьявол – лишь куча дерьма и осталась...

– Весьма сочувствую по поводу твоих друзей, – пряча пистолет в кобуру, пособолезновал я вожаку байкеров, – но времени хоронить их у нас нет. Каждая минута на вес золота... Возвращаемся в лагерь – я хочу потолковать со своими бывшими братьями.

Он не стал спорить со мной по этому поводу:

– Да, разумеется... Вернусь потом и все сделаю как надо... Если, конечно, найду к тому времени их останки...

Ганс и Энрико явно догадались о том, что произошло, а потому вели себя довольно смирно – лежали да посматривали искоса то на меня, то на перепачканного своей и чужой кровью Кеннета. Один раз Ганс было призывно замычал, видимо, желая о чем-то поговорить, однако я отказал ему в этом:

– Потерпи чуть-чуть, мой бывший верный боец. Отдохни пока, соберись с мыслями – нам еще о многом предстоит побеседовать сегодня...

Ярость Кеннета О'Доннела постепенно сменилась подавленностью, и он, держась за простреленное плечо, молча откинулся на спинку сиденья, тупо глядя перед собой на дорогу.

– Как хоть его звали-то? – спросил я байкера, дабы не дать тому погрузиться в невеселые мысли и вследствие этого совсем упасть духом.

– Кого? – не понял он и посмотрел на меня.

– Покрышку, – пояснил я. – Я ведь так и не узнал его настоящего имени...

– Это, вероятно, звучит нелепо, – лицо Кеннета перекосила кислая ухмылка, – но никто из нас его не знал. Нет, я, конечно же, спрашивал у него, и не раз, но старый хитрец только посмеивался: а чем, дескать, меня не устраивает это прозвище? Так и не открылся никому... Мне будет не хватать этого парня и его постоянной табачной вони. Он любил говаривать, что пришел к нам из ниоткуда и вот теперь, получается, что ушел в Великое Никуда... Вечный скиталец...

– И он здорово нам помог, – добавил я. – Боюсь, что без него мы бы с Кэтрин сами уже отошли в небытие, а то и того хуже – развлекали бы сейчас Главный магистрат. И как бы наивно это ни звучало, но надеюсь, что дух его будет оберегать нас и далее.

– В отличие от тебя я полностью уверен в этом, – проговорил Кеннет и прикрыл лицо от хлестнувшей в проем дверцы еловой ветки. – О, гляди-ка – уже и дома!..

Джип выезжал на берег приютившего нашу группу лесного озера...

Не доезжая до лагеря порядка полукилометра, я остановился и отправил Оборотня туда пешком, дабы не вгонять никого в панику внезапным появлением перед ними неопознанного «хантера». Когда же тот удалился, я развернулся к взиравшим на меня пленникам и, поглядев в глаза сначала старшему, а затем младшему, произнес:

– Ну что, преданные служители Господа, добро пожаловать в отступническое логово! Если думаете, что молитва оградит ваши души от скверны – молитесь. Однако смею заверить – к нам Всевышний заглядывает редко, да и ненадолго...

26

«– Ну, чего же вам надо? Говорите прямо. Или вы онемели? Выходи, кто хочет, я жду. Я не для того прожил столько лет на земле, чтобы какой-нибудь пьяный индюк становился у меня поперек дороги. Вы знаете наш обычай. Вы считаете себя джентльменами удачи. Ну что же, выходите, я готов. Пусть тот, у кого хватит духу, вынет свой кортик, и я, хоть и на костыле, увижу, какого цвета у него потроха, прежде, чем погаснет эта трубка!»