Театр одного зрителя - Артур Саканян

— Теперь понимаете, что даже хунта могла бы быть благом, если бы руководствовалась природными принципами и здравым смыслом, а не своими амбициями на господство? — вопросом завершил свою мысль доктор.

— Всё-таки осталась одна заковырка в этом деле, — заметил седой мужчина. — Ведь в руководящий состав всегда мог прорваться тот, у кого собутыльников побольше.

— Совершенно верно, — сказал доктор. — Я забыл оговорить, что труженики должны были обладать правом избрания только своих непосредственных начальников, а не тех, кого они раз в году на трибуне видели. Естественно, начальники нижнего звена уже должны были обладать правом избрания руководства более высокого звена, то есть типовая ячейка дублировалась бы на всех уровнях. Даже если и были бы огрехи с выбором, то это прямо ударяло бы по карману, и исправление ошибки следовало бы незамедлительно. Каждый сразу же почувствовал бы ответственность за свой выбор, и принцип прямой — обратной связи заработал бы на славу.

— Кажется, нам всем крупно повезло, — рассмеялся драчун. — Была бы хунта знакома с доктором, и не видать нам этих кресел, как своих собственных ушей.

-190-

— Так значит, не брешешь, что сестра родная, и законник вам кровным родственником доводится? — вновь спросил следователь, поднимаясь со стула.

Парень удивлённо пожал плечами, и следователь, облегчённо вздохнув, направился к двери.

— Я скоро, — добавил он и вышел из комнаты.

-191-

— Доктор! — воскликнул седой мужчина. — Кажется, я сообразил, почему возникли эти Советы трудовых коллективов, — и восторженно продолжил:

— Ведь что имело место? Директор — это президент. Главный инженер с начальниками отделов — исполнительная власть. В судебной власти — вообще перебор получился: и товарищеский суд, и суд чести, и прокуроры, и адвокаты в лице общественных организаций. Вот только место законодательной власти оставалось пустым. Фактически СТК должны были взять на себя функцию законотворчества на местах.

— Вы правильно уловили суть принципа типовой ячейки, — сказал доктор, одобрительно кивая головой. — Если копнуть глубже, то нетрудно убедиться, что и в семье, как типовой ячейке общества, повторяется государственная структура.

— А я по наивности думал, что семья нужна, чтобы мужика за яйца держать, — вмешался драчун и вызвал кратковременный смех.

— Что-то я не пойму, — удивлённо произнёс стрелок. — Каким законотворчеством СТК могло заниматься на местах?

— Как каким? — удивился седой мужчина. — От имени коллектива СТК подписывал договор с руководителем предприятия, и там конкретно обговаривались все условия, права и обязанности. То есть в договоре давались все внутренние законы предприятия.

— Но раз уж СТК был благом, то почему всё это произошло так стремительно и так же быстро распалось? — недовольным голосом спросил председатель, и доктор стал спокойно объяснять:

— По той простой причине, что присутствие СТК в структуре управления мешало бы дирекции предприятий заниматься закулисными махинациями. Естественно, кто-то постарался поскорее опорочить эти Советы. На одном из предприятий под лозунгом демократических преобразований навязали алкоголика в качестве директора, обанкротили предприятие и развенчали идею. Если бы обратная связь в этот период нормально функционировала бы, то, я думаю, что СТК выжили бы. Руководство поняло бы свою ошибку, что трудящиеся должны обладать правом избрания только своего непосредственного начальства. Принцип траекториального строения гласит, что регламент власти должен быть пропорционален фактическому действию силовых линий, а не вымыслам ума… Ту же самую ошибку совершили и новички, придя к власти в верхах. Они присвоили себе всю власть, но как только низы лишились своих естественных прав, в ответ последовал саботаж и цепная реакция суверенитетов. Прямые связи разорвались, нервная система пришла в негодность, жизнь замерла, а новички у кормушки законодательной власти остались с носом.

— Что же это получается? — несколько возбуждённо произнёс седой мужчина. — Объективно, структура власти — одна и та же, и дублируется она на всех уровнях. Ведь, по сути, Президент со своим аппаратом просто вытеснил Центральный Комитет Партии и занял его место. Структура исполнительной власти практически не изменилась. В законодательной структуре всё то же самое, только теперь вместо дружного «одобрям-с», в зале ругань и склоки. Страну опять будоражит отсутствие этих проклятых обратных связей, и Президент вынужден назначать своих полномочных представителей на местах. Что же это за чехарда такая? Зачем же надо было ломать существующую структуру? Столько страданий и усилий ради того, чтобы создать менее дееспособную структуру, чем она была прежде? Неужели невозможно было совершить переход от авторитарной формы однопартийного правления к демократичной многопартийной форме, и обойтись без человеческих трагедий?.. У меня уже голова идёт кругом. В структуре же принципиально ничего не изменилось. Ну, назначались бы туда люди из разных партий, а не из одной. И ради этого столько бед и мучений? Что же мы тогда творили?

— Как что?! — возмутился догматик. — Мы же рыночные отношения установили.

— А ты тугодум, однако! — вспылил седой мужчина. — Какая разница, что установили. Я же о структуре говорю, о несущем каркасе, а не о том, как связи между элементами функционируют и по каким правилам действуют. Сегодня мы так договоримся, завтра иначе, но ведь структура от этого не изменится. Здание ведь одно и то же, только правила общежития меняются. Раньше все вместе ложились спать, а теперь каждый сам решает, когда свет выключать. Ради этого нужно было столько жертв и столько трагедий?!

Догматик попытался возразить, но седой мужчина удержал его, предложив:

— Вот ты, сядь и распиши структуру диктатуры и демократии. Увидишь, что принципиальной разницы нет.

— Просто механизм диктатуры в два раза чаще смазывают кровью, — злорадно пошутил драчун.

— Хватит! — внезапно вскрикнул догматик и раздражённо продолжил:

— Давайте без заумностей. Заладили: структура, система. В чём разница между ними? Доктор, вы можете это человеческим языком объяснить?

Председателю показалось, что атмосфера накалилась, и надо разрядить обстановку.

— Доктор, вы на него не обижайтесь, — дружелюбно произнёс председатель. — Он всегда такой, задиристый, как что новое услышит.

— Я ничуть не обижаюсь, потому что его негативное отношение стимулируют меня к совершенствованию, — ответил доктор. — Толчком к развитию всегда служат стрессовые ситуации, а творческий процесс хорошо активизируется в экстремальных условиях, — и, обращаясь к догматику, добавил:

— Прошу и в дальнейшем указывать мне на слабые стороны модели. Своими вопросами вы оказываете мне услугу, и я вам искренне благодарен.

Догматик злобно взглянул на доктора и пробурчал:

— Так я и поверил в вашу благодарность.

Доктор улыбнулся в ответ и спокойно продолжил:

— Я вам поясню, почему даже врагу можно быть благодарным… Дело в том, что лучшая критика — это суждения здравомыслящего врага.

Председатель удивлённо посмотрел на доктора.

— Я имею в виду идейного врага, — пояснил доктор и продолжил:

— Враг не щадит самолюбие, его высказывания колкие, но главное — по сути, а, значит, полезные для дела. Друг — всё равно, что ты сам и многого не заметит или же предпочтёт промолчать. Дискутировать с единомышленником, можно сказать, даже скучно, а взор ненавидящего всегда пронзительнее и острее. Враг всегда нацелен на болевую точку, на действительно слабое место. Он просто вынужден быть метким.

— С какой стати быть метким? — спросил догматик.

— Как с какой, — удивился доктор. — Ведь оскорбительней всего — это снисходительная улыбка оппонента, если критика окажется не по существу и не достигнет своей цели. У врага цель всегда одна и та же — как можно больнее задеть оппонента за живое. Поэтому ненависть врага освещает всё то, что скрыто от любви, но именно это очень важно знать. Только глупый человек может с презрением отвернуться от хулы врага и не внимать её сути. Ведь здравомыслие врага помогает ликвидировать слабые места и совершенствоваться. Поэтому и чувство благодарности к нему возникает по справедливости.

Догматик понимающе кивнул головой, изобразил кислую улыбку, а доктор продолжил:

— Теперь я попробую объяснить суть структуры и системы на примере автомобиля. В любом автомобиле должен быть мотор, карбюратор, колёса, тормоза… Эти элементы структуры со связями между ними вместе образуют принципиальную структуру автомобиля. Кто-то на гоночной машине ездит, у кого-то автомобиль на ладан дышит, — неважно. Главное, что во всех машинах обязательно присутствует один и тот же набор элементов, без которых машина с места не сдвинется. Когда машина движется, то, значит, её структура ожила, начала работать. Такая ожившая структура уже есть система, а отличие между системами сводится к конкретным возможностям структуры, к умению водителя и правилам движения… Теперь понятно, в чём разница между системой и структурой? — спросил доктор.