Вещий. Разведка боем - Юрий Корчевский

Утром Плещеев собрал всех бояр.

– Мыслю так – надо дозор малый, пластунов послать, поглядеть, разузнать – что да как, где враги и сколько их. Нас меньше осталось – не приведи Господь, окружат да нападут. Кто хочет сам отважиться?

Бояре молчали. Тогда я сделал шаг вперед.

– Я разведаю. У меня пять ратников – в самый раз для такого дела.

– Вот и славно. Геройство проявлять не надобно: найдите лагерь их, поглядите – и назад. Коли головы бесславно сложите – в том пользы никакой. Осторожнее надо. Ну, с Богом!

Бояре разошлись, пряча глаза. В разведке погибнуть немудрено – основные силы далеко, помочь некому. Но не зря говорят «На миру и смерть красна». Одно дело – погибнуть в сече, явив геройство, при куче свидетелей, которые потом на пирах будут рассказывать о славных подвигах боярина или его дружины. И совсем другое – уйти в поход малый небольшой дружиной и погибнуть. Неясно тогда пославшим, почему дозор не вернулся – в плен взяли или погибли в бою, а может, в болоте утопли и следов от них не осталось. Потому и желающих идти в дозор не было. Риска много, славы не добудешь.

Я вернулся к своим, объяснил задачу. Сразу предупредил Федьку-занозу:

– Если на большие силы нарвемся и бой придется принять, ты сразу уходишь в наш лагерь. Запрещаю тебе принимать с нами бой. Твое дело – передать боярам: где враг, сколько его, в каком месте. Понял ли?

– Как не понять!

– Тогда поехали. Мушкеты у всех заряжены?

– У всех.

– Держите глаза открытыми, не болтайте. Едем тихо, как я вас учил.

– Не подведем, боярин.

После произошедшей сечи, когда мои холопы увидели меня в бою да узрели, на что способен в умелых руках мушкет, их отношение ко мне переменилось. Нет, они не стали более исполнительными или предупредительными. Просто если раньше они выполняли распоряжения боярина, как следовало их исполнять холопу, то теперь в их глазах я читал уважение. Они видели, что я не отсиживаюсь за их спинами, а уж то, что я бился обеими руками, просто привело их в восторг. Я сам слышал, как один из моих ратников говорил воину Никиты Тучкова:

– Видал, как наш боярин воевал? Што-то я не видел больше никого из бояр, кто двумя саблями без щита врагов рубит. То-то, знай наших. Во всем войске только наш боярин обоерукий.

Им, простым людям, живущим от меча, было важно знать, что их боярин не трус, что он также рубится в сече и так же, как и они, может быть ранен или убит.

Мы выехали на лесную дорогу, откуда вчера нам навстречу вырвались литвины. Снег был утоптан, за ночь подмерз, и ехать было легко. Единственное, что мне не нравилось, – он похрустывал под копытами. Через каждые двести-триста метров я поднимал руку, и все останавливались. Я и мои холопы вслушивались – не раздастся ли впереди грозный топот множества копыт.

Через версту дорога делала поворот, и мы остановились перед ним.

Оп-па! Далеко впереди, за поворотом, хрустел наст – по дороге явно ехали несколько верховых.

– Все уходим в лес – лошадей отвести подальше, чтобы с дороги видно не было.

Я первым свернул с дороги, остальные направили лошадей по моему следу. Мы заехали в лес, привязали коней к деревьям.

Вышли на опушку.

– Приготовьте мушкеты, – сказал я. – По моей команде стреляйте, но не попадите в первого, он – мой.

Я решил, что, если конников немного, мы перебьем всех, кроме одного, нужного мне в качестве «языка», способного рассказать, где расположились войска неприятеля.

Из-за поворота, осторожно оглядываясь, медленно выехали четыре всадника. Наверняка такой же дозор, как и наш. Эх, литвины, вслушиваться надо, а не только на глаза надеяться. А у них на головах шлемы, под ними – войлочные подшлемники. В них же с пяти шагов ничего не услышишь.

– Целься! – прошептал я.

Команда оказалась лишней – все уже выцеливали свою жертву.

Я навел ствол мушкета, заряженного пулей, на лошадь передового всадника. Убить его нельзя, надо убить его лошадь, тогда он не сможет ускакать назад.

– Огонь! – крикнул я.

Прогремел залп, все вокруг заволокло сизым дымом.

– Сабли наголо, вперед!

И сам, поднявшись во весь рост, бросился к дороге. Холопы мои не подвели – трое всадников были убиты, а под первым убита лошадь. При падении она придавила ногу всаднику, и теперь он безуспешно пытался ее выдернуть. Заметив наше приближение, он затих и стал шарить на поясе. Я приставил к его груди саблю.

– Затихни.

Холопы убрали оружие, приподняли лошадь. Я за руку выдернул литвина из-под туши коня. Снял с пленника пояс с ножом и саблей, отдал его Федьке.

– Кто таков, зачем здесь?

– Не буду отвечать.

– Вяжите его, ребята.

Пленного шустро связали, усадили на породистую лошадь. Еще двух лошадей поводьями привязали к седлу лошади, на которой сидел пленный. Разобрали свои мушкеты, вывели лошадей и галопом помчались к своим.

Так рано нас не ждали.

Почти все воины в лагере занимались приготовлением еды – жгли костры, варили похлебку. Горячая еда на войне, тем более зимой, – первое дело. Сыт воин – значит, есть сила, да и выглядит он веселее. А когда живот подводит от голода, все мысли – только о еде.

Мы подъехали к небольшому шатру боярина Плещеева. Я спрыгнул с коня, подошел ко входу, но боярин уже выходил сам.

– О, быстро ты обернулся. Да с пленным! Молодец. Что говорит?

– Ничего, говорить отказался.

– Заговорит: есть у меня воин в дружине – большой мастер в этом деле, любого молчуна разговорит. У него вчера сват в сече погиб, он на литвинов зол. Эй, кто-нибудь, Веремея позовите.

Я подошел к пленному, стащил его с коня.

– Лучше будет, если ты сам все расскажешь. Сейчас воин придет, скажем так – большой мастер языки развязывать. Руки-ноги искалечит, как после плена жить будешь?

Вмешался боярин Плещеев:

– Я старший здесь. Слово даю – тебя в бою взяли, коли скажешь все, что знаешь, – ни один волосок с твоей головы не упадет. После войны обменяют тебя или выкупят, целым домой вернешься. Для тебя война уже кончилась.

Пленный вздохнул:

– Спрашивайте.

– Ну вот, другое дело. Веремей, ты не нужен пока, иди, кушай.

Подошедший было ратник пожал плечами, развернулся и пошел к костру.

Увы, пленный знал немного. Он из молодых, послан был в дозор на разведку, как и я. Войско их стояло недалеко, за лесом – верст пять отсюда. Сколько воинов, точно не знает, но полагает – сотен семь-восемь. Пушек нет, шли налегке. Они послали гонца к своему князю – вчера им со страху показалось, что нас значительно больше.

– Ну вот, дурашка, а ты говорить не хотел. Пусть связанным посидит, при оказии в Псков отправьте.

Плещеев повернулся ко мне:

– Молодец, хвалю, не премину воеводе в грамоте про тебя отписать. Трофей, саблей взятый, можешь себе оставить. – Он показал на коней. – Что же делать? – в задумчивости проговорил боярин. – У них сил почти столько же, опять же местность знают, преимущество у них – могут быстро помощь подослать. Надо отойти на свою землю, лагерем встать, а оттуда гонца великому князю послать. Да, пожалуй, так и сделаем.

Я пошел к своим холопам, вскоре труба протрубила «Поход», и все стали собираться.

Мы двинулись назад, к Пскову, и, простояв там немногим больше недели, вернулись на Вологодчину. Так бесславно закончился наш зимний поход.

Уже после возвращения я обдумывал причины, по которым нам не удалось добиться успеха. И первая – раздробленность сил. Малыми отрядами и дружинами ничего сделать нельзя. Княжество Литовское по площади и населению лишь немного уступает Руси, за Литвой к тому же стоит Речь Посполитая, постоянно науськиваемая католическим миром к войне с Россией. А у нас и без них врагов хватает – крымчаки, ногаи, Османская империя. Юг, восток, запад – со всех сторон Русь окружают враги, союзников нет, так же как нет и выхода к теплым морям. Портовый Архангельск в этом плане не устраивал по многим причинам. Путь до него неблизкий, море студеное, штормовое, и не каждое судно способно пройти по нему до Европы. Да пойди еще доберись с обозом до Архангельска по российским дорогам. Это не Римская империя с ее прямыми мощеными дорогами.

Конечно, возвращать земли и города, ранее принадлежавшие России, такие как Смоленск и Полоцк, надо. Но для этого требуется собрать силы в железный кулак, подтянуть пушки – без них не разрушить стены и ворота, окружить город, чтобы исключить подвоз питания и подход подкреплений. Я не воевода и не царский советник, моего мнения никто не спрашивал и вряд ли спросит. Но все же, обжегшись на таких стычках и потерпев ряд серьезных поражений, государи российские стали более осмотрительными, готовить войну начинали с разведки и подписания договоров о мире с враждебными соседями, дабы в разгар войны те не ударили в спину. Ярчайший пример – взятие Казани. Не один раз русские хаживали на Казань, чтобы наказать злобных и наглых соседей, только без толку. И лишь подготовившись серьезно, выстроив рядом с Казанью, на границе ханства Свияжск, продумав осаду и собрав войска, России удалось покорить ханство.