Вещий. Разведка боем - Юрий Корчевский

Я зарядил мушкет, прицелился по брустверу и выстрелил. Поднялось облачко пыли. Все бросились к окопу Федора. Он поднялся живой и невредимый, рот до ушей.

– Ну, понял теперь, зачем окоп и для чего бруствер перед ним?

– Понял, боярин!

– Когда окопа или ложбинки рядом нет – просто падайте на землю, и пуля пройдет выше вас, или укройтесь за деревом, за конем, за телом убитого. Ясно?

– Поняли, боярин, уяснили.

– Лопаты оставить у себя, ручки укоротить. С длинной ручкой удобнее копать, да мешает она при передвижении. С короткой ручкой лопату с собой возить удобно, но копать ею медленно. Можете передохнуть немного, а потом будем учиться снимать дозорного.

Я решил их учить не только для боя, но и как пластунов. Так назывались в эти времена диверсанты-разведчики. Языка в плен взять, проникнуть в чужой лагерь, выкрасть чужого воеводу, диверсию какую устроить – для любого дела нужны навыки.

Ратники перевели дух, передохнули.

– Федор, встань сюда. Сегодня ты будешь изображать дозорного. Задача остальных – бесшумно его снять, то есть оглушить, связать и взять в плен. Кто попробует?

Вызвался Ванька – холоп из молодых. Он просто подошел к Федору и треснул того кулаком по голове. Хорошо, у Федора шлем был. Федька возмущенно заорал:

– Ты чего дерешься?

– Так ведь боярин сказал – оглушить.

– Нет, друзья мои боевые, так дело не пойдет. Подобраться к дозорному надо бесшумно. Поперва попрыгайте – не бренчит, не звенит ли у вас чего? Подбираться надо скрытно, бесшумно – кашлять, чихать, разговаривать нельзя. Ногу не поднимать, иначе можно в самый неподходящий момент наступить на сучок. Он треснет, и вы получите удар саблей или пулю в голову, переполошите весь вражеский лагерь. Подошву несете над самой землей, если сучок и попадется, вы его просто сдвинете в сторону. И еще: Ваня, какой смысл бить врага по голове, если на том надет шлем?

Теперь я буду изображать дозорного, а каждый из вас пусть попробует меня снять. Если кого замечу и успею достать нож или пистолет, все – вы провалили задание. Начали, Федор – ты лазутчик.

Я встал к ним спиной, но уловил движение Федора сразу. Выхватил нож и метнул его прямо перед ногой холопа. Нож вонзился в сантиметре от носка сапога. Федор испуганно отдернул ногу.

– Понял теперь? Одно постороннее движение – и ты убит или покалечен.

Я занимался таким образом с ними часто, а когда не мог проводить занятия сам, это делал Федор. И когда лег снег, в боевом мастерстве мои холопы были на голову выше тех, кого я привел от Опрышко.

– Колготной ты, боярин, – сказал мне как-то Федька, – но с тобой интересно – все время ты что-то придумываешь. Я раньше думал, что знаю все, что ратнику нужно.

– Так и есть, Федя. Чем больше узнаешь, тем яснее становится, что знаешь мало и надо знать все больше и больше.

– А зачем?

– Чтобы из сложной, иногда безвыходной ситуации домой живым вернуться, а не в гробу.

Когда ударили морозы и реки покрылись льдом, всем боярам был объявлен смотр их дружин. Собрались во всеоружии на городской площади. Во главе своих малых и больших ратей ехали на конях бояре, за ними – их боевые холопы. За кем-то из бояр ехал один холоп, за некоторыми – не один десяток. Все в кольчугах или полудоспехах, с копьями, саблями и со щитами. Бегавший по площади писарь переписал на бумагу, кто из бояр явился и сколько ратников выставил.

Затем помощники воеводы придирчиво осматривали коней, оружие и доспехи. И горе было тому боярину, у холопа которого обнаруживали ржавую кольчугу или копье с треснувшим ратовищем. От внимательного глаза проверяющих не ускользала даже мелочь – вроде потертого ремня на лошадиной упряжи.

Закончился смотр уже вечером. Все потянулись в кабаки, трактир, харчевни. Ратники замерзли, хотели есть. Питейные заведения на квартал-два вокруг площади были забиты ратниками. Бояре не скупились, накрывали богатые столы. На столах стояли блюда с целиком зажаренными поросятами, гуси с яблоками, утки, тушенные с капустой, караси в сметане, пироги, кулебяки и пряженцы самых разных форм и разных, каких только можно придумать, начинок – от яблок до рыбы. Вино лилось рекою – сладковатое яблочное наше, немецкая мальвазия, французское бордо для бояр побогаче.

Ели и пили много, но пьяных не было, ратники – люди дисциплинированные, тем более со смотра все в трапезные явились с оружием. Каждый четко понимал, что неосторожное слово может привести к драке. Представляете себе драку на кулаках между вооруженными и обученными людьми? Конечно, в ход пустят ножи и сабли, и все может кончиться кровопролитием. Посему бояре пили, но меру знали и за своими дружинами приглядывали. Бояре сидели каждый во главе стола, за которым сидела его дружина, и ревностно поглядывали на соседние столы – не хуже ли стол накрыт, не богаче ли оружие?

И все-таки неприятное происшествие случилось.

Был уже вечер, ратники изрядно выпили, пели песни, рассказывали легенды и байки. Вдруг распахнулась дверь, впустив клубы морозного воздуха, и вошли три городских стражника. Старший поднял руку. Его заметили не сразу, но постепенно шум стих. Все уставились на стражников, недоумевая, по какому поводу они заявились. Никто не буянил, посуду не бил, драк тоже не было.

– Уважаемых бояр прошу подойти ко мне.

Поднялись шесть человек, они подошли к старшему.

– Прошу выйти во двор.

Никто не стал возмущаться – видимо, что-то произошло. Все вышли. Старший из стражи повернул за угол, где вдали располагалось отхожее место. И здесь все остановились как вкопанные. На утоптанном снегу лежал убитый человек.

– Боярин Тиунов, – узнал погибшего кто-то из бояр.

– Совершил злодейство один из тех, кто пирует в трактире, – изрек стражник, – поэтому мы должны осмотреть оружие у всех.

– Э, подожди, служивый, – вышел вперед я. – Давай посмотрим.

Я подошел к погибшему. Тело уже остыло. Так и немудрено – на улице зима, мороз. Поверх кольчуги на погибшем была накинута распахнутая шуба. На груди кольчуга была прорублена. Саблей или мечом такого не сделать, явно – топор, и не плотницкий, а боевой.

– Глядите сюда. Рану видите?

Поочередно стражники и бояре осмотрели рану.

– Видим.

– Согласны, что саблей такую рану не сделать?

– А то как же. Топором ударили. К чему ты клонишь?

– Вот к чему. Боевые топоры есть не у всех ратников. В моей дружине их нет ни у кого. К чему их осматривать? Господа-бояре, у кого в дружине у ратников боевые топоры есть?

– У моих есть, – растерянно сказал боярин Шелудков.

– А у него в дружине были? – Я указал на убитого.

– Кто его знает, вроде были.

– Давайте выведем сюда дружинников Шелудкова и Тиунова. Не всех – только тех, у кого топоры есть.

Бояре согласились. Зачем портить праздник и брать под подозрение всех?

Стражники смотрели на происходящее с интересом. Если выгорит дело – злодей будет пойман. Их это устраивало.

Во двор вышли шесть шелудковских и семь тиуновских дружинников.

– У кого топоры боевые? Шаг вперед.

Из обеих дружин вышли пять человек.

– Вам остаться, остальные могут продолжать есть-пить.

Бояре, как и стражники, с любопытством наблюдали за мной. Я подошел к первому из пятерки, взял у него топор. Наклонился к убитому, приложил лезвие топора к рассеченной кольчуге. Нет, явно не этот топор являлся орудием убийства – лезвие на два пальца шире, чем порез кольчуги. Я вернул топор владельцу:

– Иди, парень, празднуй, сегодня твой день.

Взял топор у второго, приложил к кольчуге. Опять не этот – лезвие на треть уже, чем порез. Это только на первый взгляд топоры, как и другое оружие, выглядят одинаково. Даже один кузнец сделает три одинаковых с виду топора, но они будут разными. Делается ведь все на глазок, не роботом. Одно лезвие шире, другое уже, один топор имеет более длинную рукоять, у другого изгиб рукояти чуть другой. На этом я и решил построить свои поиски.

Городские стражники, глядя на мои странные вроде бы действия, уже поняли суть. Бояре же были слишком разгорячены выпивкой, шумели.

Четвертый и пятый топоры подошли. Лезвия их совпадали по длине с разрубленной кольчугой. Не говоря ни слова, стражники схватили обоих дружинников за руки. Старший обратился ко мне:

– К палачу обоих? Попытать?

– Подожди, не торопись. Дайте факел.

Мне сунули в руки факел. Я осмотрел лезвия. Оба топора чисты – ну, это еще не факт. После злодейского убийства у негодяя было несколько минут для того, чтобы вытереть кровь – пусть даже оттереть снегом. Я внимательно всмотрелся в зазор между топором и деревянной рукоятью. На одном из топоров в зазоре явно темнела запекшаяся кровь.

– Он! – указал я на одного из дружинников.

Стражники повалили его на заснеженную землю, связали веревкой руки.