Орёл в стае не летает - Анатолий Гаврилович Ильяхов

* * *

И всё-таки поход в Скифию пошёл для Македонии на пользу. Царь Филипп ослабил скифов, предотвратив тем самым их вмешательство во Фракию, где сейчас появились македонские интересы. А трибаллы не представляли для Македонии серьёзной силы, поэтому царь Филипп мог теперь сосредоточить внимание на подготовке главного сражения в своей жизни – приведение Греции под своё собственное влияние.

Отец

Вечерняя тишина Пеллы взорвалась громким лаем собак, почуявших издали неясный шум. Через время люди услышали гул голосов, лошадиное ржанье, грохот обозных повозок – македонское войско возвращалось домой…

* * *

Царя на переносном ложе внесли в спальню: в походе врачи пролечили бедро неплохо, рана стала затягиваться, но Филипп, не способный оставаться долго в бездействии, начал ходить, пересиливая боль. Тотчас рана открылась и стала загнивать. Олимпиада, узнавшая о ранении мужа от гонца, решила не проявлять обеспокоенности, выжидала, пытаясь выяснить, как супруг поведёт себя дальше по отношению к ней. Пойдёт ли на сближение с ней ради сына.

Александр ожидал обнаружить отца беспомощным, прикованным к ложу. А он, когда увидел встревоженное лицо сына, привстал и, опёршись на локоть, прижал к себе и долго не отпускал. Потом произнёс бодрым голосом:

– Я горжусь тобой, Александр! Мне всё рассказал Антипатр. Ты показал врагам, что у царя Филиппа вырос наследник, готовый положить жизнь ради могущества Македонии. – Он поймал беспокойный взгляд сына. – За меня не волнуйся! Боги берегут меня, хотят, чтобы я успел найти для Македонии достойное место в ряду греческих городов. Видишь, афинский крикун Демосфен уже похоронил меня, а я живой!

Филипп откинулся головой на валик, устроенный под шею, перевёл дыхание; взмокший от пота лоб выдавал небольшое напряжение сил.

– Ты видишь, Александр, у меня нет одного глаза, сломана ключица и вот теперь рана в бедре. Но я не огорчаюсь, для меня боевые шрамы – лишь подтверждение, что я радею за свой народ и Македонию.

Вошёл Критобул, старый царский лекарь. Подошёл к Филиппу с причитаниями:

– Жар не спадает, а жар – от нагноения раны. Рана гноится от воспалённого мяса, разорванного копьём. От этого кровь изменяется и согревается, становится испорченной. Но жар скоро спадёт.

Он вытащил из-за пазухи чашу.

– А чтобы гной полностью исчез и наросло новое мясо, нужно мазать этим замечательным карийским средством.

Александр слышал от Аристотеля, преподавшего несколько уроков медицины, что так называлась мазь из Карии, приготовленная на кедровом масле, соединяющая воедино медь, свинец, мышьяк, чемерицу и настой из мух кантарид.

Критобул высушил рану губкой и осторожными мазками стал накладывать мазь. При этом говорил как бы сам с собой:

– Сухое состояние раны ближе к здоровому, а влажное – ближе к нездоровому. При таком ранении следует совсем немного есть и пить, пока она воспалена. Не следует, пока болеет, ни стоять, ни сидеть, ни ходить; покой и неподвижность будут особенно полезны.

Закончив лечение, Критобул наложил сверху повязку.

– Как только рана начнёт подсыхать, царь, я приготовлю другую мазь, которая приведёт к окончательному выздоровлению, – сообщил он, поглядывая на Александра. – У меня нет от тебя секретов, юноша: она будет из сушеной желчи быка, горного меда и белого вина, в котором сварены опилки лотоса, ладан и столько же мирры и шафрана, и лепестки меди.

* * *

Александр несколько раз приходил к отцу, пока он лежал в постели. Филипп просил рассказывать во всех подробностях о походе на медов и кельтов, охотно рассказывал о приключениях в Скифии. Сокрушался, признавая свои ошибки, советовал сыну не повторять их. Особенно запомнился вечер, когда Филиппу стало лучше и он занялся запущенными царскими делами. Когда Александр зашёл к нему с каким-то своим вопросом, отец уже закончил, что планировал на день, и, довольный собой, был не против того, чтобы поделиться с сыном собственным жизненным опытом. Когда Александр спросил, что позволило ему выиграть сражение со скифами, царь ответил:

– Это нетрудно было совершить, потому что я верил в себя. Твоя непобедимость, сын мой, заключена в тебе самом, а возможность одержать победу над противником заключена в самом противнике. Но хитри: если ты можешь его одолеть, показывай противнику, что не можешь. Если ты пользуешься чем-нибудь мощным, сильным, показывай, что не пользуешься.

Филипп для примера рассказал историю победы Фрасилла в морском бою, когда этот афинский стратег, желая показать противнику, что под его началом имеется немного кораблей, триер, приказал своим кормчим выстроить их по три в связке, а паруса распустить только на одном из связки. Своими действиями он дезориентировал противника, тот обманулся, расслабился, предполагая лёгкую победу, и, таким образом, Фрасилл застал его врасплох.

Искусство дипломатического или военного обмана противника являлось частью стратегии царя Филиппа. Он часто пользовался хитростями, стратагемами, позволявшими одерживать победы не силой оружия, а разума, умением вводить противника в заблуждение. Об этом он говорил сыну:

– Если ты хочешь подойти к врагу близко, показывай ему, что ты ещё далеко. Если он оказывается силён, не стремись доказать ему то же самое, а поступи мудро – уклоняйся от него, пока не поймёшь, что ты уже силён. Отступай, заманивай противника будто бы выгодой, вызывай в нём гнев, что ты не сдаёшься, приведи его в состояние расстройства. А когда приведёшь, бери его уверенно. Нападай на него, когда он не готов, выступай, когда он не ожидает. Если силы твои свежи, утоми его, если ряды его дружны, разъедини.

Филипп припомнил Геракла, своего предка:

– Геракл не всегда побеждал силой. Когда он видел перед собой много врагов, он прибегал к хитрости. Помнишь, как в Фессалии он изгнал род кентавров с горы Пелион? Они избегали встречи с ним, прятались по ущельям, а он не желал их искать и убивать. Герой нашёл пещеру, где хранилось их вино, открыл один из пифосов, отчего ароматное благоухание распространилось по всей округе. Кентавры, услышав знакомый запах, сбежались к пещере, чтобы наказать похитителя, а Геракл, будто бы защищаясь от нападавших, убил нескольких. Остальные в страхе убежали, оставили Пелион для людей.

Александр услышал ещё историю, каким образом Геракл расправился в Эриманфе со свирепым вепрем. Не понадеявшись на собственные силы, герой взял зверя хитростью. Вепрь спал в пещере, расположенной в ущелье, полном снега. Выманить зверя было сложно и опасно. Геракл забрался на гору, откуда кидал камни в пещеру. Вепрь рассвирепел и, чтобы найти нарушителя его покоя, выскочил из пещеры и сразу глубоко увяз в снегу. Гераклу осталось только добить вепря.

В другой раз, когда у