Грозный. Особый район - Александр Владимирович Лебедев

к северянам идет 8-я нальчикская бригада оперативного назначения внутренних войск.

Около полуночи всем воинским частям и поддерживающим их подразделениям особого района г. Грозный поступило боевое распоряжение, в котором ставилась задача 17 января в 8.00 начать штурмовые действия на указанных направлениях.

Гранатомет РПГ-7 — незаменимое оружие в бою

Начало. Бои на всех направлениях

Движение войск группировки особого района г. Грозный началось ранним утром 17 января 2000 года.

Несмотря на проведенную подготовку, перегруппировку, даже с учетом измененной тактики продвижения, войска все же не смогли в первый день наступления добиться явного, ощутимого преимущества ни на одном из направлений. Снова, как и две недели назад, штурмовые отряды встретили мощное сопротивление по всему фронту. Это свидетельствовало о том, что боевики даже спустя почти месяц боев сумели сохранить и четкую организацию, и достаточные боевые возможности. В то же время какого-то существенного изменения сил и средств, составлявших группировку особого района г. Грозный за время, предшествовавшее началу второго этапа операции по освобождению города, не произошло. И оперативный штаб, и лично генерал-лейтенант Булгаков могли, за небольшим исключением, рассчитывать только на те же самые силы, что имелись в группировке до Нового года. Резервов не было. Добиться успеха можно было только за счет новой тактики — движения штурмовыми отрядами, нестандартных командирских решений, более эффективного огневого поражения оборонительных порядков бандгрупп, неослабевающего давления на их позиции и как следствие — физической и моральной усталости боевиков, снижения их боевых возможностей за счет понесенных потерь, а также за счет дефицита боеприпасов, который к концу января бандиты стали испытывать весьма ощутимее. Хотя даже в такой ситуации, когда Грозный был блокирован российскими войсками, а в самом городе шли интенсивные бои, бандформирования находили бреши в блокадном кольце и проникали в город, подвозя боеприпасы и свежее пополнение, а также выходя из города мелкими группами. Нередко для этого использовались многочисленные подземные коммуникации и коммуникации гражданской обороны, доскональное знание которых не раз выручало бандитов в самых отчаянных моментах…

Восток

На восточном направлении, несмотря на ожесточенное сопротивление бандформирований, двум штурмовым отрядам (№ 4 и № 5), состоящим из батальонов 506-го мотострелкового полка Российской армии, поддерживаемым с тыла подразделениями 1 — го мотострелкового полка гвардейской Таманской дивизии и 2-го батальона 33-й бригады оперативного назначения внутренних войск, к исходу первого дня удалось захватить важный в тактическом отношении школьный комплекс и три квартала жилых зданий частного сектора в Октябрьском районе Грозного.

2-й батальон 33-й бригады оперативного назначения, действовавший во втором эшелоне, выставил взводный опорный пункт на окраине города у железнодорожного моста через канал. 1 — й и 3-й батальоны бригады пока к спецоперации не привлекались и занимались подготовкой к предстоящим боевым действиям в окрестностях Ханкалы. К 19 января они сосредоточились в железнодорожном депо на восточной окраине Грозного. Вскоре они активно включатся в штурмовые действия на этом направлении.

Аркадий Бабченко в те дни проходил службу в звании старшины по контракту в 1 — м мотострелковом полку гвардейской Таманской дивизии Московского военного округа. Сегодня он известный журналист, один из создателей альманаха военной прозы “Art of War” (“Искусство войны”). Бабченко в мельчайших деталях помнит, как начинался день 17 января 2000 года[45]:

“Штурм начался ранним утром. Точнее, даже не утром, а ночью, когда мы снялись с наших позиций в Ханкале и передвинулись в район частного сектора, в депо, где в ожидании времени “Ч” разместились в здании станционной дирекции и в разбитых железнодорожных составах, с которых шустрая пехота тут же посбивала таблички “Грозный — Москва” и налепила их на борта своих БТРов.

Мы сидим в подвале дирекции, греемся около костра и потрошим свои сухпаи. Нам немного страшно, мы нервничаем, ощущаем себя подвешенными в невесомости, временными…

Просыпаюсь от давящего на уши гула. Воздух трясется, как желе в тарелке, земля дрожит, дрожат стены, пол, все. Солдаты стоят, прижавшись к стенам, одним глазом выглядывая в окна. Спросонья не понимаю, в чем дело, вскакиваю, хватаю автомат: “Что, “чехи”? Обстрел?” Кто-то из парней оборачивается, что-то говорит. Говорит громко, я вижу, как напрягается его горло, выталкивая слова, но сплошной рев ватой сковывает звуки, и я ничего не слышу, лишь читаю по губам: “Началось”.

Началось… Оставаться в сумеречном подвале больше не могу, надо что-то делать, куда-то идти, лишь бы не сидеть на месте.

Выхожу на крыльцо. Здесь рев еще громче, так громко, что больно ушам, невозможно слушать. Пехота жмется по стенам, прячется за БТРы. У всех на головах каски. Около угла дирекции стоит начальство — комбат, кто-то из штаба полка, еще люди. Все привстают на мысках, вытягиваются, смотрят за угол, туда, где Грозный, где разрывы. Мне становится интересно, тоже хочу пойти посмотреть, что происходит — чего все прячутся-то, чего каски напялили? Спускаюсь по ступенькам, иду к противоположному от начальства углу. Успеваю сделать с десяток шагов, как вдруг прямо под ноги шлепается здоровенный, с кулак величиной, осколок, шипит в луже, парит, остывая, переливается на солнце острыми даже на глаз зазубренными краями с синей окалиной. Сразу за ним по всему двору россыпью, как пшено, сыплются сотни мелких осколочков, подпрыгивают по замерзшей глине. Прикрываю голову руками, бегу обратно в здание дирекции, Спотыкаюсь о порог, влетаю внутрь, Встаю, отряхиваюсь. Выходить на улицу уже нет никакого желания, и я иду вдоль подвала, туда, где в стене светлеет пролом.

Около пролома тоже толпа, половина внутри здания, половина снаружи, Слышны возгласы: “Во-во, смотри, долбят! Блин, точно как. Откуда у них “зушки”? Во, смотри, опять!” Осторожно выглядываю на улицу. Все стоят, задрав головы, смотрят в небо. Вижу знакомого взводного, подхожу к нему, спрашиваю, в чем дело. Тот показывает рукой в небо, орет сквозь грохот, что “чехи” лупят из зенитных установок по “сушкам”, бомбящим город. И впрямь, около маленького самолетика, кувыркающегося в прозрачном небе, разбухают кучерявые облачка разрывов, сначала чуть выше и правее самолета, потом все ближе, ближе. Самолет срывается в пике, уходит из-под обстрела, опять возвращается, отрабатывает по району НУРСами и улетает