Праймашина - Вадим Панов

– Они воины.

– Можно сказать и так.

– Тебе виднее.

Безвариат вздрогнул.

«Сейчас!» – понял юноша.

Он давно хотел обсудить с ученым его новое положение, но неотложные дела, а главное, жесткое поведение Сотрапезника, не позволяли завести разговор. И сейчас, увидев, как среагировал Безвариат на упоминание о его «героизме», Карлос понял, что наступил удачный момент.

– Ты много говоришь, суетишься, иногда хамишь, но я не чувствую в тебе агрессии, неосознанного желания применить силу, которое есть в других Героях. Почему?

Ученый угрюмо покосился на юношу, но спокойно ответил вопросом на вопрос:

– Почему тебя это интересует?

– Потому что нас ждет суровая битва, и я хочу знать, чего от тебя ожидать?

– Разумно. – Сотрапезник помолчал, а через несколько секунд пояснил: – Ты не чувствуешь моей агрессии, потому что я постоянно, каждую секунду, контролирую себя. Я запрещаю себе думать о том, что можно кого-то ударить, а когда накатывает ярость – начинаю говорить.

– Тяжело приходится?

– С каждым днем все легче и легче.

– Правда?

Безвариат вздохнул, увлек юношу в коридор, прикрыв за собой дверь, и жарко продолжил:

– Я не отрицаю, что стал другим. Я пытаюсь смотреть на вещи по-прежнему, но сила, которая меня переполняет, требует выхода, пытается подсказывать, пытается управлять мной, и получается, что я трачу ее, силу, на борьбу с нею самой. Вот, что получается. Глупо, с одной стороны, но я иду на это, потому что не хочу меняться так, как этого требует прайм.

– Прайм? – удивился Карлос.

– Ведь это он изменил меня. – Безвариат вздохнул. Судя по всему, под воздействием силы прайма во мне пробуждаются те черты характера, которые я некогда задавил, возможно, это мои страсти рвутся наружу, но их растревожил прайм, понимаешь?

– Пытаюсь понять.

– Очень хорошо. – Сотрапезник хрустнул пальцами. – Я видел, в кого превращаются люди, ставшие Героями, и не хочу повторять их путь. Решившись принять прайм, я догадывался, что начнутся изменения, и был готов им противостоять. Я принял вызов. Я понимаю, что не останусь прежним, но не хочу слепо идти предложенной дорогой, я прокладываю свой путь. Я борюсь. И я вижу, что побеждаю.

– Ты сильный.

– В первую очередь я – человек. Я был рожден женщиной, я обладал свободной волей, а прайм… Прайм пришел потом. И он не сможет отнять у меня то, что я – человек. Не сможет отнять мою волю.

– Железную волю, – уточнил Карлос.

– Да. – Безвариат помолчал. – Спасибо.

Он был не прочь завершить разговор, однако молодой лорд не отставал:

– Надеешься обрести и способности Героя, и гениальный ум?

– Я верю, что это возможно.

– Получается?

– Понимаю, о чем ты… – протянул Сотрапезник. – У меня не было возможности засесть за работу, но знаю, что в первые дни не получилось бы. Я абсолютно уверен, что не получилось бы, потому что я мог лишь воспроизводить, не в силах придумать ничего нового. Но теперь… – Ученый мечтательно улыбнулся. – Ко мне стали приходить идеи.

И в этот момент он стал похож на ребенка, добравшегося до банки с медом.

– Ты смеялся над праймовозом и вагонами, но их можно построить! И тогда поездка из Фихтера в столицу будет занимать не месяц, а пару дней! Представляешь?

Безвариат оседлал любимого конька: о науке он мог говорить часами, и это заставило Карлоса перебить ученого:

– Значит, став Героем, можно сохранить себя?

– Да, – кивнул Сотрапезник. – Но нужно быть сильным.

Мужчины помолчали, прислушиваясь ко взрывам смеха, что доносились из арсенала, после чего Безвариат негромко произнес:

– Скоро сюда придут кобрийцы.

– Они смогут прорваться внутрь?

– Если среди них будут умелые подрывники и достаточный запас мощных прайм-бомб – смогут.

– Пока все это привезут из Фихтера…

– Лашар умен. Как только он поймет, что мы укрылись в Пальцах, сразу же распорядится и о подрывнике, и о бомбах. К тому времени, когда следопыты отыщут ворота, у него будет все необходимое.

– Как же мы уйдем?

– Есть план.

Сотрапезник жестом предложил Карлосу следовать за ним, прошел до конца коридора и по винтовой лестнице поднялся на следующий этаж.

– Снизу сюда ведет грузовой подъемник, но лучше пройдем пешком – так удобнее.

– У тебя есть второй выход?

– Можно сказать и так. – Безвариат распахнул заскрипевшую дверь, прижался к стене, чтобы юноша смог обогнать его на узенькой площадке, и улыбнулся: – Смотри.

– Чтоб меня на шестеренку намотало!

– Нравится?

Если нижние помещения лаборатории отличались просто высокими потолками, то это оказалось огромным. Колоссальных размеров зал занимал всю площадь скалы и поднимался вверх не меньше, чем на сорок метров.

Но размеры быстро позабылись. Съежились до незначительной пометки после того, как молодой лорд увидел стоящий посреди зала…

– Это… это… что?

– Впечатляет? – поинтересовался довольный произведенным эффектом Сотрапезник.

– Что это? – Юноша облизнул губы. – Безвариат, что это такое?

– Шанс на победу, Карлос! – Ученый вышел на небольшой балкончик, что прилепился к стене на десятиметровой высоте, и с любовью посмотрел на удивительную машину. – Это «Чапек» – мое главное, после Праймашины, изобретение. И он поможет нам победить.

– Ты уверен? – недоверчиво поинтересовался Лашар.

– Абсолютно, – кивнул подрывник. – Все будет сделано в лучшем виде.

Несмотря на то что бомбы и специалисты по их правильному использованию прибыли из Фихтера еще ночью, подготовка к подрыву ворот отняла больше времени, чем рассчитывал Маркус. Как только небо чуть посветлело, мастера облепили скалу, выискивая малейшие щелочки и едва заметные царапины, позволяющие сделать вывод об истинных размерах прохода. Затем, когда закрывающая путь плита оказалась помеченной красной краской, подрывники устроили совещание, густо приправленное непонятными Лашару научными терминами и стремительными расчетами, проводимыми буквально на коленке. Вот оно-то, это самое совещание, и сожрало время – почти четыре часа. А затем все вновь пошло, как по маслу: пришедшие к согласию мастера велели воинам отойти подальше, осторожно установили бомбы и…

– Берегите голову, господин Лашар.

– Ты уверен, что получится?

– Я взрывал стены маладарбийского замка, – хмыкнул мастер, поджигая фитиль. – И знаю, что делаю.

Дальнейшие его слова потонули в неимоверном грохоте.

Две телеги мощнейших прайм-бомб и опытные специалисты сделали то, что Маркусу казалось невозможным – вынесли изрядный кусок скалы, оказавшийся на поверку толстенной плитой, и таким образом освободили вход в тоннель.