Очерки истории российской внешней разведки. Том 3 - Евгений Примаков

В начале 1939 года немцы сделали новую попытку привлечь Польшу к планам военного нападения на СССР. Советской разведке стало известно, что 5 января во время приема министра иностранных дел Бека Гитлер заявил о существовании «единства интересов Германии и Польши в отношении Советского Союза». На встрече 26 января с Риббентропом Бек обещал обдумать возможность присоединения Варшавы к «Антикоминтерновскому пакту», если Берлин поддержит польские намерения завладеть Украиной и получить выход к Черному морю. В этом контексте Бек, выступая 11 марта в сенатской комиссии по иностранным делам, указал на заинтересованность Польши в получении колоний[40].

Но участь Польши была предрешена. Гитлеру проще было оккупировать Польшу, чем поддерживать ее притязания и делиться завоеванными территориями. 11 апреля 1939 г. он подписал план нападения на Польшу под названием «Вайс». Советская разведка узнала об этом решении Гитлера и своевременно доложила о нем руководству страны.

Ведя переговоры с военными делегациями Англии и Франции в 1939 году, советская сторона знала, что план «Вайс» уже подписан и судьба Польши решена.

Пребывая в мире иллюзий, руководители Польши явно недооценивали германскую угрозу даже после денонсации Берлином в апреле 1939 года Пакта о ненападении от 1934 года. Все еще веря Гитлеру, они отказались пойти на то, чтобы пропустить через польскую территорию советские войска в случае германской агрессии, а именно в этом состояло спасение Польши от катастрофы.

В докладе председателя Комиссии по политической и правовой оценке советско-германского Договора о ненападении 1939 года, представленном 23 декабря 1989 г. на II Съезде народных депутатов СССР, говорилось: «О том, что нападение Германии на Польшу может произойти в конце августа — начале сентября, советская разведка доложила руководству страны еще в первых числах июля 1939 года. Из непосредственного окружения Риббентропа была получена информация, что, по мнению Гитлера, польский вопрос должен быть обязательно решен. Гитлер сказал, цитирую: “…то, что произойдет в случае войны с Полыней, превзойдет и затмит гуннов. Эта безудержность в германских военных действиях необходима, чтобы продемонстрировать государствам Востока и Юго-Востока на примере уничтожения Польши, что означает в условиях сегодняшнего дня противоречить желанию немцев и провоцировать Германию на введение военных сил”»[41].

7 августа 1939 г. разведка доложила Сталину, что Германия сможет начать вооруженные действия против Польши в любой день после 25 августа. 11 августа 1939 г. состоялось заседание политбюро ЦК ВКП(б), на котором было рассмотрено создавшееся положение. С учетом данных разведки о попытках Гитлера восстановить непосредственную связь с Чемберленом и полной безнадежности в успехе московских военных переговоров было признано целесообразным вступить в официальное обсуждение поднятых немцами вопросов, о чем известить Берлин[42].

Учитывая сложившиеся условия и принимая во внимание данные разведки о тайных переговорах Англии с Германией, советская сторона пошла на заключение 23 августа 1939 г. договора с Германией о ненападении. В секретном приложении к договору был оговорен предел продвижения немецких войск на Восток до этнических границ расселения в восточных областях, захваченных Польшей у Советской России в 1922 году, украинцев и белорусов, что совпадало примерно с предложенной тогда же, в 1922 году, «линией» министра иностранных дел Англии Керзона. Это была для Советского Союза, по сути дела, мера самозащиты. Уместно привести здесь слова Уинстона Черчилля из его выступления 1 октября 1940 г. в палате общин: «Тот факт, что русские армии находятся на «линии Керзона», вызван необходимостью. Это обеспечит безопасность России перед лицом фашистской угрозы».

Напряженность в Европе требовала от советской разведки особой четкости в информации о германо-польских отношениях. Параллельно она отслеживала ситуацию на отошедших к Польше после советско-польской войны 1922 года территориях Западной Украины и Западной Белоруссии, где до этого совершались массовые нарушения польскими властями прав украинского и белорусского национальных меньшинств, вплоть до проведения карательных экспедиций. Большинство политических заключенных и жертв полицейского произвола в Польше были украинцами и белорусами.

В восточном приграничье Польши были сосредоточены подразделения контрразведывательных служб. Дело в том, что на территорию СССР забрасывались диверсанты, в том числе экипированные в форму советских пограничников и красноармейцев. Польская разведка опиралась на «Союз переселенцев» в восточных землях, из участников которого была создана агентурная сеть. Это нашло подтверждение в ходе операции в сентябре 1939 года по освобождению территорий Западной Украины и Западной Белоруссии. С 10 октября по 10 ноября среди документов польской разведки были обнаружены данные на 186 сотрудников и агентов, выполнявших специальные задания против СССР. Пришлось затратить немало усилий, чтобы нейтрализовать деятельность польских спецслужб.

В связи с почти, полной утратой советской внешней разведкой позиций в Польше после ее оккупации немцами работа на польском направлении переместилась за рубеж страны. Польское правительство во главе с В. Сикорским, которое вначале обосновалось во Франции, после ее захвата гитлеровцами перебралось в Англию. Усилия разведки были направлены на приобретение доверительных связей среди польских эмигрантов и в английских политических кругах для получения информации о деятельности лондонского правительства Польши и позиции союзников по так называемому «польскому вопросу».

Важное значение имело согласие на сотрудничество с советской разведкой министра польского эмигрантского правительства «Генриха». Дав согласие, «Генрих» в своем письме указал: «Совершенно искренне и добровольно беру на себя обязанность помогать Советскому Союзу в проводимой им политике и работе… Как патриот своей родины — Польши, я убежден, что только Советский Союз и его политика могут принести освобождение польскому народу… Моим искренним желанием является также видеть тесное сотрудничество с Англией, так как она в свое время гарантировала целостность Польши».

В лондонском правительстве у нашей разведки были и другие конфиденциальные контакты, в частности с «Садовником» — одним из наиболее информированных его членов.

В конце 1939-го — начале 1940 года перед советской разведкой встала ответственная задача по хотя бы частичному восстановлению агентурно-оперативных позиций на польской территории. Архивные материалы позволяют подробно рассказать о проведенной с этой целью удачной операции и ее участниках.

Учитывая согласие немцев иметь в оккупированной Варшаве советского консульского работника, разведка направила своего сотрудника в качестве управляющего советским имуществом в Польше, который не был бы обременен выполнением хлопотных консульских обязанностей. Связь с Москвой он должен был держать через Берлин.

25 октября 1940 г. из Москвы в Берлин ушла шифртелеграмма, адресованная резиденту. В ней говорилось, что в Берлин для следования к месту назначения в Варшаву с документами на имя Васильева выезжает оперработник Гудимович, псевдоним — Иван.

Недавний выпускник Школы особого назначения Петр Ильич Гудимович родился в 1902 году в городе Новгород-Северске Черниговской области в семье портного. Окончил рабфак, 5 лет прослужил на действительной воинской службе. В 1933 году стал сотрудником органов госбезопасности.

Резиденту предлагалось подробно обсудить с Иваном все вопросы, касающиеся его работы по линии прикрытия, а также детальные условия поддержания связи.

30 ноября 1940 г. резидент коротко доложил в Москву: «Васильев прибыл в Берлин для дальнейшего следования в Варшаву».

Довольно скоро Гудимович-Васильев приобрел немало полезных контактов. От них — сначала по капле, потом все более широким ручейком — к Ивану стала поступать интересная информация. Он узнал, что в Варшаве немцев сравнительно немного, в основном они сосредоточены на советской границе. Их численность к весне 1941 года достигла 2 млн человек. В Варшаву они приезжают лишь на отдых, развлекаются в кафе, ресторанах, ночных кабаре. Хотя город и пострадал от военных действий, такие заведения процветают и работают бесперебойно.

В Москве между тем шло оформление выезда в Варшаву помощницы под видом «законной супруги» Гудимовича.

На эту роль подобрали оперработника Модржинскую Елену Дмитриевну, псевдоним — Марья. До прихода в 1937 году в органы НКВД она окончила вуз по экономической специальности и курсы иностранных языков и «доросла» до заместителя директора Всесоюзной торговой палаты. Хотя сам Берия одобрил ее кандидатуру, Модржин-ская категорически отказывалась от служебной командировки, мотивируя отказ семейными причинами. Однако 15 декабря 1940 г. Иван все же встречал ее с букетом цветов на варшавском вокзале. Они не только сделали первый шаг в совместной работе, Петр преподнес цветы своей будущей жене: работа сблизила молодых людей, они полюбили друг друга.