Стамуэн - Марина Казанцева

Эдна переждала приступ и снова сделала рывок. Он дался немного легче. С третьей попытки женщина достигла цели. Достав чашу, она обрадовалась — это в самом деле была вода. Эдна с жадностью выпила её. После чего бессильно уронила голову и погрузилась с открытыми глазами в глубокий сон.

Шаария вернулась, неся больной воду. Она вошла и увидала, что та дотянулась до каменной чашки, стоящей на домашнем камне. Это была вода из Источника Преображения — её принесли для той рыжей девочки, что спит сейчас посреди центральной площади Стамуэна. Шаария не думала, что женщина так быстро очнётся. Но, теперь уже поздно: лекарка приезжих вошла в испытание, чего никак нельзя было делать. К испытанию не годится человек, находящийся в столь ослабленном состоянии. Сон вытянет из него последние силы. Теперь же шаарии осталось только наблюдать. Она села рядом.

У женщины не было Спутника, когда она вошла в сон, потому что Неродившаяся говорит лишь с теми, кто заснул в пещере Снов. Некому было сказать ей нужные слова, некому ободрить. К тому же, она в несравненно худшем состоянии, чем та дикая кошка, что имела храбрость драться с псами шаарии.

Старуха заглянула в открытые глаза женщины и узнала, что ту зовут Эдна.

Сон Эдны был тяжёл, отрывист и сумбурен. Она снова была двенадцатилетней девочкой и снова переживала уход отца. Последние два года она боялась, что однажды он соберёт чемоданы и уйдёт без объяснений. Так оно и получилось — неясный страх воплотился в действие. Родители никогда не ссорились при ней, но маленькая Эдна всегда чувствовала ту напряжённость, что разделяет родных ей людей.

И вот он остановился в дверях. В последний раз окинул взглядом дом, который перестал быть ему милым, мельком глянул на Эдну и выбыл из её жизни навсегда.

После его ухода мама замкнулась в себе и всё чаще с нескрываемой горечью говорила дочери, что ей не следует выходить замуж. Замужество не что иное, как иллюзия счастья. Жить надо для себя. Находить удовольствие в работе, продвигаться в карьере, путешествовать. Эдна выросла с убеждением, что замужество не для неё. Если бы она и вышла замуж, то результат был бы тот же, что у мамы.

— Эдна! — окликнула её старуха. — Эдна! Придумай себе счастье! Позови то, что ты хочешь больше всего.

В колледже она была самой незаметной. Фигура последнего плана. Смутное пятно на декорации. И вот ей повезло: она нашла своего принца. Кажется, была любовь, свидания, волнение, трепет, ожидание, надежда.

Они поженились. Белое платье, флёр, цветы. Эти сцены промелькнули перед взором спящей Эдны как застывшие картины. Она даже не может вспомнить, что чувствовала. Отрывочно возникают видения домашней жизни. В них не хватает детальности. Вот они с мужем за завтраком. Сажают цветы в саду. Они на концерте симфонической музыки. Он умный и красивый, но почему-то похож на манекен. Или это только чудится?

Маму муж бросил — и от Эдны ушёл её принц. А она даже имени его не помнит. Зато картины последующего несчастья были очень реальны, подробны, продолжительны. Эдна переживала всё, что испытала её мать: одинокие слёзы в подушку, смущение при встрече с замужними знакомыми. Томительные вечера, запущенный дом.

А потом оказалось, что у неё от брака есть дети. Сын, Антон, шести лет. И дочь, Марсия — девяти. Эдна вдруг испугалась. Как она могла позволить себе так погрузиться в горе, когда она нужна детям?! Как раньше не замечала, что имеет двух детей?! И Эдна с запоздалой страстью начала любить своих детей.

Странная же это была любовь. Её всё время одолевал страх, что с ними случится беда. Придут грабители и убьют их. Они пойдут в школу и попадут под машину. Она то и дело забывала их кормить. Теряла их в супермаркете и вспоминала о том лишь придя домой. Постоянно терзала себя за это, плакала, рвала на себе волосы, проклинала свою забывчивость и несобранность.

Антон и Марсия были очень тихими и улыбчивыми, Они никогда ни на что не жаловались. Иногда казалось, что их совсем нет. Эдна не хотела, чтобы у них была такая унылая жизнь, как у неё. Им нужно учиться в колледже — требуются деньги. Им нужно хорошее питание, нарядная одежда. Её дети не должны быть хуже прочих.

Эдна не справлялась с массой забот, которые взвалила на себя. Она жертвовала всем, даже необходимым. У неё не было приличной одежды. Она избегала встреч со знакомыми. А, если это всё же происходило, то на их недоумённые взгляды со смехом отвечала, что ей и не нужны наряды — она всё время в экспедиции.

Денег катастрофически не хватало. Эдна постоянно ломала голову, где занять и перезанять. Чем отдавать долги. Она боялась, что лишится жилья. Ненавидела себя за то, что не смогла создать в своём доме уюта, который так легко достигается другими. Она привыкла жить безалаберно и не смогла создать комфорт своему мужу — и он ушёл. А теперь она плохая мать.

Эдна погибала под массой невыполнимых обязательств. Она не видела выхода, но продолжала биться в надежде, что всё как-то образуется.

А потом была война — внезапный ядерный удар. Эдна не сумела справиться во сне со своим негативизмом, и теперь он совлекал её в ад.

Эпизоды атомной войны проносились перед ней с ужасающими подробностями. Все виденные фильмы, все прочитанные книги — всё это соединилось, аккумулировалось в её обмершем от ужаса, агонизирующем сознании.

Была вспышка нестерпимо яркого света, такого ослепительного, что шаария отшатнулась, когда в глазах Эдны полыхнул огонь. Вырос чудовищный жёлто-багровый гриб. И пронеслась волна, разрушая на своём пути дома, перемешивая в кашу людей, машины, деревья, землю.

С надрывным плачем, разрывающим ей грудь, Эдна бежала к своему дому. Лезла через обломки, груды мусора, искорёженный металл. Она теряла волосы и ногти. Она отплёвывалась кровью. Живых не было. Были только она и смерть.

Эдна не смогла справиться с бедой и в отчаянии обрушила на себя войну. И теперь сгорала в агонии. Душа её хрипела, в мучении изгибаясь дугой, сжигая саму себя в адском пламени безысходности.

Она дошла до своего дома. Вместо него — обгорелая груда камня и сплавленной черепицы. Тысячеградусное пламя превратило её детей в пепел. Ударная волна выдула пепел из обломков. Но, это был её дом, и она упала перед ним на колени, как перед могилами детей.

— Эдна! — звала шаария. — Эдна! Это только сон! Проснись, Эдна! Не оставайся со смертью, уходи оттуда!

— Куда же я уйду? — ответила ей Эдна окровавленными губами. Она посмотрела вверх, на шаарию, двумя язвами, которые у неё стали на месте глаз. — Куда я пойду? Здесь мои дети. Мне некуда идти.