Задачка на три корги - Си Джей Беннет

Рози настороженно посмотрела на королеву.

– Что там случилось?

– В процессе мы общались с Лавинией Хоторн-Хопвуд, и я помню, как сказала ей, что видела свою картину в Портсмуте. Это было примерно в то же время, когда я попросила вас ею заняться, и задолго до того, как вы спросили о ней Эрика.

– Я не понимаю, как…

– Бросьте, Рози. Фергюсон подслушал наш разговор. Это я дала ему сигнал, а не вы. Скорее всего, после этого он и написал Шолто Харви.

– Мэм, но даже если и так, я…

– Вы выполняли мое поручение, – безапелляционно заявила королева. – Я заварила эту кашу, пусть и непреднамеренно. Но, по‑моему, мне очень повезло, что кровопролитие закончилось. Хотя, разумеется, я была бы рада, если бы бедная миссис Харрис не пострадала.

– Она была не самым приятным человеком, – заверила ее Рози.

Королева догадалась, что помощница ее личного секретаря, как и многие другие во дворце, подумала, что она слишком трепетно относится к своей любимой горничной. В действительности все было не так, но королева не стала ничего доказывать.

Прошла неделя. Приготовления к приему дипломатического корпуса были в полном разгаре. Совсем скоро королеве предстояло надеть бело-серебристое вечернее платье и любимые украшения с сапфирами, но во время небольшой передышки она попросила ненадолго отвезти ее в Сент-Джеймсский дворец.

В машине она думала о Шолто Харви, который умер от передозировки таблетками в убогом пригородном отеле, где не задавали лишних вопросов. Как его, должно быть, угнетала жалкая обстановка в последние дни жизни. Ведь он был одержим красотой и роскошью.

Шолто извинился перед “Лизой”, но она не может его простить. В свое время Синтия приехала в Лондон молодой девушкой, полной идей и амбиций, а он раздавил ее ради собственной выгоды. Разрушил не только ее карьеру, но и жизнь, толкнув ее прямо в руки безжалостному человеку и интригану. Она вышла из этой ситуации с высоко поднятой головой, но потеряла уважение окружающих. Сэр Саймон считает, что она была с трудным характером, обидчивая, мстительная. На самом же деле, если миссис Харрис кому‑то и отомстила, то только самой себе. Она жила в одиночестве и умерла в одиночестве, и королева сочувствовала ей всем сердцем.

Она знала, что Лиза его не простит. Работая заместителем Хранителя картин королевы, Шолто называл ее “Мона Лиза” и говорил, что это сокращение от имени Елизавета… Этот эксперт по Леонардо да Винчи пытался ей льстить. Королеву следовало называть “Ваше Величество”, поэтому такое обращение звучало дерзко, на грани с грубостью. Но его обаяние смягчало откровенное хамство. Должно быть, Шолто думал, что харизматичному человеку могут простить любое поведение. Но он сильно ошибался.

Нил Хадсон проводил ее в наполненную светом студию консервации при Королевской коллекции. Перед ней на мольбертах стояли бок о бок вновь обретенные портреты Джентилески, которые достали из‑под кровати в доме Шолто.

– На них изображены музы, мэм. Артемизия часто обращалась к мифологическим сюжетам. Мы пока точно не знаем, но эта, с флейтой, похожа на Эвтерпу, богиню музыки, а вон та, что с венком, может быть богиней танца, Терпсихорой. Также мы ведем переговоры с владельцами двух других портретов, чтобы вернуть их сюда. Возможно, придется подождать. Но эти два могут стать центральными экспонатами на выставке, посвященной женщинам-творцам. Как вам такая идея?

Королева долго стояла перед картинами, вспоминая, как быстро окинула их взглядом в прошлый раз, надеясь рассмотреть их получше после очистки. Копии показались ей невыразительными и безынтересными. Теперь она поняла почему. Оригиналы – ровно наоборот – завораживали. Они все еще были грязными, но было видно, как блестяще написаны лица, как причудливо построены позы: головы откинуты назад, на передний план выступает широкая грудь, одно плечо вполоборота. В глазах читался вызов: это не ты смотришь на меня, а я на тебя! Королеве очень нравилась их молчаливая непокорность. В этих полуобнаженных богинях она узнала родственные души: женщин, которым было о чем поразмыслить, помимо того, что в данный момент они позируют для портрета.

– Изумительные картины, – сказала королева. – Просто потрясающие. Сколько усилий пришлось приложить, чтобы их вернуть, правда? Как я рада, что они снова у нас.

Глава 49

Еще одна неделя была позади. Рози и ее сестра Флисс сидели в комнате на верхнем этаже и готовились к рождественской вечеринке для сотрудников. Не к официальному торжеству, на котором вскоре будет присутствовать королевская семья, а к маскараду, на который можно пригласить любимого человека, где вино расходится быстрее сплетен, а картины Караваджо на стенах еще сильнее вдохновляют на вакхические пляски.

В комнате пахло табаком, ромом и бунтарским духом. Флисс в фиолетовом пиджаке и обтягивающих брюках в турецкий огурец рисовала стрелки перед увеличительным зеркалом, стоявшим на прикроватной тумбочке. Рози сидела в позе лотоса перед зеркалом на дверце шкафа и по контуру обводила синим карандашом для глаз нарисованную блестящими красными тенями молнию на пол-лица.

– Интересно, кем нарядится сэр Саймон, – размышляла вслух Флисс.

– А ты угадай!

– Ну правда, как думаешь?

– Ставлю на Шона Коннери. Ну или Пирса Броснана. Ему идет стиль красавчиков-ловеласов.

– А сам он из таких?

– Я бы не сказала – слишком сдержанный. Сама скромность. В школе-пансионе мальчиков с малых лет этому учат. Все гадают, чем его наградят.

– Ого! А что идет после “сэра”? – спросила Флисс. – “Лорд”?

– У королевы куча семейных орденов, о которых никто даже не слышал. Сейчас он Рыцарь-Командор, а станет, наверное, Рыцарем Большого Креста. Это очень почетно.

– А, ну верю тебе на слово.

– Еще ему с женой на время праздников выделили коттедж в Балморале, чтобы он как следует отдохнул.

– Как мило. Кстати… – Флисс закончила макияж и посмотрела на сестру. – Ты выглядишь гораздо лучше. Сейчас все в порядке?

– Да, в полном, – честно ответила Рози. – Есть тут, правда, парочка идиотов, но в общем и целом с ними можно пообщаться. Они работают за копейки и зашиваются, как когда‑то я в банке. Но зато гордятся своей работой. Вся эта готическая атмосфера вроде как окончательно испарилась.

– Удивительно, как всего один-два человека могут влиять на весь коллектив, – заметила Флисс. – Все уверены, что кругом сплошная безнадега, но стоит избавиться от пары-тройки социопатов и – вжух! Как рукой сняло.

Рози с ней согласилась. Маленькие записки разожгли в ее душе пламя ярости, которое до сих пор время от времени вспыхивало. Но написаны они были, чтобы ее запугать, не столько из‑за цвета ее кожи, сколько потому, что она хорошо выполняет свою работу.