Галактическая полиция (Кора Орват 1) - Кир Булычев

Первым к ней осмелился подойти офицер - на нем была каскетка с пышным гербом, золотые валики на плечах, пуговицы с гербами и сверкающие сапоги. К тому же он был снабжен висячими усами и красным носом, что выдавало возраст и жизненный опыт, чего не было у рядовых солдат.

- Руки вытянуть вперед! - приказал он. Кора уже догадалась, что она попала в чужой монастырь со своим уставом, и покорно протянула руки, даже не задавая сакраментальных вопросов, которых от нее, видимо, ожидали: "Где я нахожусь? Что происходит? Как вы смеете?" Без лишних разговоров и сопротивления офицер надел на Кору стальные наручники и, толкнув в плечо, показал направление движения - к газику.

Там ей выделили место между двумя потными вонючими солдатами в давно не стиранных куртках и штанах. Офицер сел рядом с шофером, вертолет взлетел, а джип поехал за ним.

Машина была снабжена примитивными колесами, как в историческом фильме, и потому подпрыгивала на неровностях дороги, солдаты ругались, и некоторые слова были Коре известны еще по детскому дому, но другие оказались совершенно загадочными. Но в любом случае первый и совершенно категорический вывод Коры заключался в том, что параллельный мир оказался совершенно не таким, каким должен был оказаться и каким ожидали его увидеть сотрудники полиции и разведки, так напуганные феноменом непрошеных соседей.

Даже неопытного взгляда Коры было достаточно, чтобы понять, насколько этот мир отстал от нашего мира технологически, и это придавало всей истории дополнительный оттенок тайны, которую следовало отгадать именно Коре, потому что ее помощник, а может быть и начальник Миша Гофман, еще проходил инструктаж на вилле "Ксения".

К счастью, если, конечно, это не дьявольская хитрость противника, разговаривали эти люди по-русски, и хотя их язык пестрел чужими, устаревшими, а то и просто непонятными словами, все равно в основе своей он был понятен, и значит (а это горячо обсуждалось на Земле перед отправкой Коры), параллельный мир, из которого похищают людей, по своей судьбе, истории и устройству близок Земле. По крайней мере, это облегчает работу наших агентов среди тамошнего населения.

Так рассуждала Кора, не обращая особого внимания на неудобства пути, неприятные запахи, пыль, грубые шутки солдат и даже их попытки использовать в своих интересах тесноту на заднем сиденье. А когда один из солдат слишком разошелся, Кора смогла изловчиться так, что он гулко стукнулся лбом в лоб солдата, сидевшего по другую сторону пленницы. Офицер заметил, что за его спиной идет локальная война, и высадил солдат из газика, заставив их бежать дальше пешком. Так что остаток пути Кора провела, развалившись на мягком сиденье машины. Солдаты трусили рядом и объясняли ей особенности сексуальной жизни ее мамы, солнце палило, пыль проникала в легкие, наконец впереди показалась ограда из колючей проволоки, в которой был проезд, перегороженный шлагбаумом. Джип миновал въезд и замедлил ход перед длинным одноэтажным бетонным бараком, за которым возвышалось скучное четырехэтажное здание с маленькими окнами, забранными на нижнем этаже железными решетками.

Именно к этому зданию направился джип. Стоило машине затормозить, как из стеклянной двери выбежало странное существо в длинном платье, платке с кокардой и мясницком клеенчатом переднике, из-под которого торчали носки солдатских сапог. - Привезли? - закричало существо.

- Поймали, - ответил офицер, спрыгивая на асфальт, которым был залит плац между бараком и четырехэтажным домом.

- Кто это? - спросила Кора у солдата, который, запыхавшись, догнал машину.

- Медсестра, - ответил солдат. - Не подходи, укусит! Остальные расхохотались.

- Слезай! - приказала медсестра Коре. Голос у нее был басовитый.

- Она мужчина или женщина? - спросила девушка. - Кому как, ответил солдат. - А ты выходи, выходи, раз велят. Кора покорно вышла из джипа. Медсестра сильно толкнула ее к дверям. - Осторожнее, - предупредила ее Кора. - Я могу упасть.

- Упасть? Так я тебе помогу, - ответила медсестра. От сильного толчка в спину Кора полетела вперед, в стеклянные двери, предусмотрительно открытые вахтером, и, пробежав пустой вестибюль, украшенный лишь синими волнистыми узорами под потолком и портретами самодовольного узколобого человека с напомаженным коком и бородкой, которая вроде бы когда-то именовалась эспаньолкой, врезалась в стену.

- Эй, принимайте пополнение! - крикнула медсестра.

Оглушенная, Кора оглядывала идущий от вестибюля широкий коридор, покрашенный в приютский голубой цвет. Двери его были когда-то побелены, в простенках стояли стулья, а над ними к стенам были приклеены плакаты, рассказывающие о нужном поведении во время пожара или атомной тревоги. Плакаты были нарисованы плохо, примитивно, но доходчиво.

На стульях у правой двери сидело несколько человек в синих халатах, словно к зубному врачу. И Коре захотелось спросить, кто последний, несмотря на всю нелепость такого вопроса.

Однако Миша Гофман, который сидел на крайнем стуле, сам сказал ей:

- Я последний, гражданка. Вы будете за мной. Композитор-песенник Миша Гофман, которого здесь оказаться' не могло, потому что он еще оставался в нашем мире и даже способствовал падению Коры в мир этот, был облачен в синий больничный халат, из-под которого были видны кальсоны с развязанными белыми шнурками, свисающие, как усы сомов, по сторонам тапочкиных морд. - Миша? спросила Кора. - Это вы? Странно было бы здесь заниматься играми в конспирацию.

- Да, - ответил Гофман, глядя в пол. - Мы с вами где-то встречались?

- Да, встречались, - сказала Кора и села на свободный стул. Напротив ее оказалась прелестная на первый взгляд смуглая брюнетка. В ее спутанных волнистых волосах горела маленькая диадема, а из-под больничного байкового халата, который был велик размеров на пять, из-за чего пришлось закатать рукава, выглядывала нежная узкая ножка в расшитом бисером башмачке. Здравствуйте, - сказала Кора. Девушка захлопала глазами и ответила нечто на незнакомом языке.

Потом она принялась тихо плакать, но остальные не обращали на нее внимания.

Кора перехватила внимательный и настороженный взгляд соседа - тот был молод, худ, коротко пострижен, его щеку пересекал красный безобразный шрам, который оттягивал вниз угол рта. Своеобразие его туалета заключалось в том, что из-под халата торчали плохо начищенные сапоги со шпорами, что роднило его с медсестрой.

- А почему мы сидим? - спросила Кора, не дождавшись какой-нибудь реакции от "больных".

- Ради Бога, помолчите! - воскликнул Миша Гофман. - Не привлекайте к себе внимания.

- Сколько вам можно говорить! - раздраженно откликнулся пожилой мужчина в сильных немодных очках, отчего его глаза казались голубыми прудами. - Это не играет роли. Главное - не обращать на них внимания. Игнорировать!