Хочу ребенка! - Джейн Грин

Женщина смеется.

– Думаете, это история из разряда городских легенд?

– Не знаю, но мне кажется, в городских легендах обязательно должно произойти что-то позорное. Знаете историю о том, как одну девушку вырвало, когда она была в гостях у родителей жениха, и после этого она потеряла сознание?

– О боже! Помню! Но моя любимая история о девушке, которая нагадила на крышу зимнего сада, в то время как там обедали родители ее бойфренда.

Они прыскают со смеху.

– Это было на самом деле! – настаивает Сэм с притворной серьезностью.

– Неужели? Это была… ты? – и они опять начина ют хохотать.

– Странно, почему в этих историях всегда принимают участие родители бойфренда? – спросила женщина. – Неужели это кого-то заботит?

– Понятия не имею.

– И какая разница?

Они улыбаются друг другу и вдруг понимают, что это больше, чем обычное совпадение, что судьба распорядилась, чтобы они встретились сегодня днем, и эта встреча – начало большой дружбы.

Пусть они немного знают друг о друге – не знают даже имен, – но Сэм уже понимает, что, возможно, нашла свою новую лучшую подругу. Пусть она не такая, как Джулия (Сэм все еще скучает по ней каждый день), но они во многом похожи.

– Меня зовут Сэм, – говорит Сэм, осознав, что на лице у нее уже не написано, что она отчаянно жаждет общения.

И эту женщину не отпугнут преждевременные предложения дружбы.

– Рада познакомиться, Сэм, – женщина протягивает ладонь, и Сэм крепко пожимает ей руку. – Я Мэйв.

– Я не могу поверить, – визжит Сэм, когда Крис приходит домой. – Сам посуди, что мне было ответить? – ну и что, что Крис оказался не совсем ее второй половинкой и она послала их брак ко всем чертям, признав, что вышла не за того мужчину.

Это вовсе не значит, что они не могут быть друзьями, к тому же Сэм не терпится с кем-нибудь поделиться.

Кроме Криса она может довериться только Джулии и Белле, но, очевидно, Джулия в данном случае – не лучший вариант. Если бы Мэйв показалась Сэм отвратительной, Джулия подошла бы идеально, и она тут же бы ей позвонила и выложила бы, как познакомилась с уродиной Мэйв и какая она сука, прямо-таки исчадие ада. Но, разумеется, все это неправда.

Конечно, можно было бы рассказать все Белле… но Белла и Джулия теперь почти что сиамские близнецы. Когда женщины дружат втроем, неважно, на сколько добры их намерения, одна неизменно остается в стороне. К сожалению, по географическим причинам, сейчас в стороне Сэм. Она не собирается признаваться Белле, потому что скорее всего Белла проболтается Джулии. Она никогда не отличалась способностью хранить секреты.

– Ты сказала ей, что знаешь, кто она такая?

– О господи, – стонет Сэм. – Это было ужасно. Мне хотелось ей все рассказать, потому что она такая милая, но я только побледнела и вроде как онемела. Она побеспокоилась, в чем дело, и я ответила, что у меня только что закружилась голова.

– И что она сказала?

– Спросила, не беременна ли я снова.

– И что ты сказала?

– Вряд ли, разве что это было непорочное зачатие.

Крис берет Сэм за руку и смотрит ей в глаза с улыбкой обольстителя.

– Это не совсем так, вспомни прошлую ночь. Можем всегда повторить, если пожелаешь.

– Не говори глупости, – Сэм отдергивает руку, будто разговаривает с непослушным ребенком. – Я чувствую себя ужасно. Что мне сказать Джулии?

– А зачем ей вообще что-то говорить? – в голосе Криса появились жесткие нотки.

Его задело ее отчуждение, то, что она постоянно его отвергает.

– Джулия – моя лучшая подруга.

– Но это всего лишь какая-то женщина, с которой ты разговорилась в кофейне, – раздраженно произносит Крис. – Не понимаю, с какой стати ты так раз волновалась. В чем проблема-то?

Сэм вздыхает.

– Проблема в том, Крис, что она мне понравилась. И я подумала, что мы могли бы подружиться.

– Так подружитесь.

– Но что мне сказать Джулии?

– Зачем ей что-то говорить?

– Потому что она – моя лучшая подруга.

Крис уже не в силах скрывать раздражение в голосе.

– Чего ты так боишься? Ради бога, Сэм! Ты месяцами нудила, как тебе одиноко и как скучно сидеть с ребенком целый день, как тебе не хватает Джулии, потому что теперь у тебя нет настоящей подруги, и раньше ты никогда не понимала, что тебе не обойтись без лучшей подруги. И вот, наконец, ты встретила женщину, которая в перспективе могла бы стать твоей новой подругой. И ты не собираешься дальше с ней общаться, потому что боишься, что скажет твоя бывшая лучшая подруга? Сэм, сколько тебе лет? Шесть?

– И может быть, если просто предположить… – продолжает он.

Ему уже надоело сдерживать раздражение.

– …Может, тебе хорошо и в одиночестве. Может, тебе было так скучно и одиноко, потому что так легче испытывать жалость к самой себе. Когда твоя жизнь – сплошное уныние, легко заставить других людей жалеть тебя. Намного легче, чем поднять задницу, выйти на улицу и познакомиться с новыми людьми.

– Ах ты ублюдок, – шипит она. – Ты понятия не имеешь, как я живу. Понятия не имеешь, потому что каждый день уходишь из дома. Тебе не нужно выполнять всю работу по хозяйству, заботиться о Джордже, готовить и одновременно жить своей жизнью. Как ты смеешь обвинять меня в том, что я… я… жертва… – она выплевывает это слово —…если не был в моей шкуре? Да как ты смеешь, – она так зла, что почти плачет.

Зла и унижена. Потому что понимает, что он прав.

– Жертва, – задумчиво произносит Крис, прежде чем уйти в другую комнату читать газету и попытаться успокоиться, сделать вид, что все не так плохо, как на самом деле. – Интересное ты подобрала слово. И еще более любопытно, что сказала его сама. По-моему, тебе есть о чем задуматься.

Он выходит из комнаты как раз вовремя, потому что вслед ему летит фарфоровая чашка и со звоном разбивается о дверной косяк, разлетаясь на множество бело-голубых осколков.

– М-м-м, очень умно, – спокойно говорит он.

В его глазах нет никакого выражения, но он смотрит прямо на Сэм, которая стоит на кухне и плачет, не в силах поверить тому, что только что сотворила.

– Так нам будет намного лучше, – произносит он с издевкой и закрывает дверь.

Тем вечером Сэм больше не разговаривает с Крисом. Она поднимается наверх, набирает ванну и думает о том, как же ей повезло, что у нее есть Дэн. И как не выносимо ей было бы, если бы она не повстречала свою судьбу.

Когда ей было одиннадцать лет, перед тем как вступить в мрачные годы отрочества, мучаемая одиночеством и непониманием, она придумала себе воображаемого друга. Она понимала, что в ее возрасте это нелепо. Обычно такими делами занимаются пятилетки, но ее утешало, что на свете есть хоть кто-то, кто на самом деле ее любит и ободряет ее, даже когда родители кричат и говорят ей, что она не оправдала их надежд.