Выйти из депрессии. Проверенная программа преодоления эмоционального расстройства - Ричард О’Коннор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Родители и дети в депрессии
Хорошие детские терапевты знают: если у ребенка проблемы с поведением, его родители часто оказываются больны депрессией. Хотя родители нередко объясняют свою подавленность непослушанием ребенка, обычно более правдивым оказывается факт, что ребенок зол на родителей за их депрессивное состояние. Мне известны случаи, когда семья неким образом «выдворяла» из дома трудного ребенка (с помощью школы-интерната, переселения к родственникам или через побег из дома самого ребенка), только для того чтобы следующий по возрасту ребенок взял на себя роль доставляющего неприятности. Мы часто объясняем родителям: ребенок действительно пытается вывести их из себя, но с целью заставить их быть родителями, проявить настойчивость, внедрить правила и обратить внимание. Возможно, родитель никогда не осознавал, что болеет депрессией и не обеспечивает надлежащей обратной связи. Когда нам удается успешно лечить его депрессию, родитель чувствует больше сил, чтобы уделять внимание, устанавливать ограничения, быть твердым и последовательным, и поведение ребенка улучшается.
Существует множество исследований, подтверждающих, что дети родителей с депрессией находятся в зоне особого риска заболевания ею, как и в случаях со злоупотреблением психоактивными веществами и антисоциальным поведением[257]. Ряд исследований обнаружили[258]: матери в депрессии с трудом общаются со своими маленькими детьми; они менее чувствительны к их потребностям и менее стабильны в откликах на их действия. Эти дети более несчастны и изолированы, чем их сверстники. Их сложно успокоить, накормить и уложить спать; они отличаются равнодушным поведением.
Дети депрессивных матерей вырастали трудноуправляемыми, дерзкими, несговорчивыми и отвергали родительский авторитет.
Конечно, данный факт лишь укреплял у матерей ощущение собственного несоответствия и несостоятельности. Воспитание, реализуемое этими родительницами, наиболее вероятно, остается непоследовательным, поскольку никакие их действия не дают видимого эффекта. В нашей клинике мы так часто сталкивались с одинокими матерями четырехлетних мальчиков (особенно проблемное сочетание), что разработали стандартную терапевтическую схему: организация немедленного отдыха для мамочек (детский сад, родственники, лагерь, няни), затем лечение их депрессии, обучение ослаблению борьбы за власть и постепенное восстановление теплой связи между матерями и их детьми.
Если родитель с депрессией не может получить такую помощь, прогноз для ребенка неутешительный. Он вырастает с опасными и деструктивными представлениями о себе – о незаслуженности быть любимым, о собственной неконтролируемости и общей неугодности. Мальчики не знают конструктивных способов привлечения внимания, и их клеймят как доставляющих неприятности. Девочки ищут любви через сексуальную связь среди всех неподходящих вариантов. Ни те, ни другие не умеют успокаиваться, а потому находятся в зоне риска злоупотребления психоактивными веществами. Они не знают, что являются достойными людьми, и остаются уязвимыми перед депрессией.
Сопровождаем ребенка в подростковый возраст
В американском обществе сепарация ребенка от родителя происходит все раньше и раньше. Уже в четыре года детей часто записывают на подготовительные программы или в детские центры, где они проводят много времени со своими сверстниками. В третьем или четвертом классе дети каждый день находятся на уроках и в спортивных секциях, а каждый их вечер занят телевизором или домашним заданием. К шестому или седьмому классу родители и дети могут непосредственно говорить друг с другом только на рутинные темы: «Уроки сделал? Собаку покормил? Во сколько завтра тренировка?» На самом деле сверстники оказывают на ребенка гораздо более значительное влияние – ведь с ними он проводит 95 % своего времени. А на сверстников, в свою очередь, влияют средства массовой информации, желание быть как все и страх оказаться белой вороной. Родители порой видят, как ребенок занимается своими делами, и имеют смутное представление о собственном незнании того, что в действительности творится в его голове, но решают: «Не сломалось – не чини».
Это катастрофическое предположение. Родители должны вмешиваться. Навязчивость – часть их профессиональных обязанностей. Так дети понимают, что мы их любим.
После наступления пяти- или шестилетнего возраста детей уже не так просто обнять, выразить им прямо свою любовь; стоит нам потянуться к ним – они уворачиваются. Отныне дети поглощены своим ростом и развитием и не любят, когда с ними обращаются как с «малышами». Некоторые родители ощущают себя отверженными в результате данного естественного этапа развития и отстраняются от своих детей. Но родители, лучше разбирающиеся в психологии, меняют тактику – они сопровождают ребенка в переходе на этот новый этап. Вопросы покажутся бессмысленными, и ребенок закатит глаза и будет вести себя, словно вы так глупы, что задаете их: «Что вы делали сегодня в школе? Что ты думаешь о своем новом учителе? Ладишь ли ты со своими друзьями? Что ты думаешь о том телевизионном шоу? Какая музыка тебе сейчас нравится? В чем разница между рэпом и хип-хопом (панком, альтернативой, техно)? Как ты думаешь, девочкам следует играть в бейсбол? Хочешь пойти в кино сегодня вечером?»
Ребенок будет сопротивляться, но запомнит различие между содержанием и процессом, текстом и музыкой в ваших беседах. В эмоциональном плане содержание не очень важно – ребенок услышит музыку. И постоянный припев: «Я забочусь о тебе. Ты интересная личность. Для меня имеет значение, что ты думаешь и как чувствуешь». Хотя ребенку, возможно, потребуется оттолкнуть родителей и не отвечать прямо на их приступы, с каждым таким столкновением он приобретает больше уверенности в себе и укрепляет самооценку. В дальнейшем вы можете обнаружить редкие случаи, когда ребенок будет открываться для разговора на темы, выходящие за рамки обычных: ведь он знает – вам не все равно.
Тем не менее в подростковом возрасте ситуация усложнится, но мы должны проявлять упорство. Нацеленные на подростков СМИ настолько влиятельны, что мы все боимся их. Когда мой сын был маленьким, я старался оградить его от одной телевизионной передачи, ориентированной на мальчиков. Я думал, что она учит насилию в качестве средства решения проблем, пропагандирует сексизм и является более чем слегка тревожащей – во многом такой, какими сегодняшние родители считают видеоигры. Я продержался какое-то время, однако все школьные друзья Майкла смотрели эту программу ежедневно. Это была главная тема их игр. Майкл умолял, и я сдался. Когда мои дети стали подростками, я не хотел, чтобы они смотрели MTV или слушали бо́льшую часть музыки, которая им, судя по всему, нравилась. Транслируемые медиа ценности так нездоровы: «Купи это, и будешь крут. Подростковый секс – это абсолютно нормально. Запугивание и жестокость – это то, как люди получают желаемое. Секс – захватывающее и обычное явление. Мир делится на победителей и лузеров. Родители ничего не понимают. Школа
