Заговор богов - Вадим Крабов

— Отдай. Мне. Сына. — раздельно произнес Рус.

— Бери. — Пожала плечами Верония. — Твой сын, тебе решать…

Рус не дал ей договорить. На всякий случай пальнул из «пулемета» — бесполезно (девушка огорченно подняла брови и сожалеюще покачала головой. С её лица не сходила добрая горькая улыбка, как бы укоряющая: «Эх, Чик, Чик… неразумное ты дитя…»), осторожно повернул голову и бочком, старая не упускать из виду Веронию, придвинулся к четырем жрицам. Вытягивая шею, ему удалось заглянуть за их спины. Там, куда манил его амулет, никого не было…

— Где?! — взревел он, создавая «обтекатель» и давя им на защиты коварных баб.

От переизбытка встречной Силы структура разрушалась, но он создавал новые и новые… женщины внезапно расступились и Рус по инерции упал грудью на алтарь. Если бы несчастный отец нормально соображал, если бы тяжесть обмана не заволокла ему разум, то он сумел бы уклониться, но случилось то, что случилось. Сверху навалилась неизвестная структура, которая брезгливо плевала на его «обтекатель» и намертво прижала тело Руса к камню.

— Ты принял наилучшее решение, Чик. — Верония как-то незаметно оказалась перед его лицом. За её спиной теперь виднелся другой проход, так же затянутый прозрачной перламутровой пленкой. — Посвятиться Богине честь не только для твоего сына, но и для тебя! — Торжественно заявила она. И не было в её голосе ни капли сарказма.

— Я посвящен Величайшей. — Зло выплюнул Рус. — Где Гнатик, скотина?!!

— Не хорошо обзываться на красивую девушку. — Заметила жрица, вытаскивая из складок белой туники маленький серебристый нож. — И на некрасивых тоже неприлично.

— Ха! А ты не боишься, что все повторяется, богиня? — Верония и ухом не повела. — В тот раз эльфы приносили меня в жертву, теперь ты. А помнишь, что с тобой в итоге случилось?

— А что же ты имя не называешь, Чик? Ну, произнеси: Ло-ос. Ну же! Можешь Лань-я. Пресветлая не обидится. — Рус, озлобленно зыркнув очами, отвел взор. Счел за лучшее промолчать. — Никак, боится наш храбрый раб? — Мягко пожурила Верония и обратилась к жрицам. — Сестры, создайте круг.

— Может, ответишь, где Гнатик? — Судорожно спросил Рус, с отчаянием следя за жрицами, будто бы специально шагающими медленно-торжественно. А может не «будто», а так надо? Ритуалы суеты не терпят.

— Отчего же не ответить? Он возле Древа Лоос. Воссозданного Древа. Далеко отсюда. Но не волнуйся, вы скоро встретитесь.

— Я Величайшей посвящен, кукла зеленоглазая! — Выкрикнул Рус, выполняя еще одну попытку освободиться. — Обряд пройдет без моего согласия, а значит, Гея не меня, а твою… хозяйку прибьет! — Верония промолчала, а девушки, меж тем, уже сцепили руки, окружив её и Руса. Им, четверым, пришлось вытянуться в струнки, дабы объять двоих взрослых людей. Их число явно убавилось. Не может быть, чтобы так и было рассчитано.

Женщины запели. Пасынок Френома видел, как в воздухе одна за другой возникают руны, наполняются Силой и сливаются, составляя какое-то очень неприятное для него Слово.

— Не бойся… — Нежно прошептала Верония, подставляя нож к горлу. — Нужна всего одна капля. Тебе будет приятно, вот увидишь. — Рус нервно сглотнул, сдвинув кадыком серебряное лезвие…

За спиной Верховной жрицы возник желтый круг «зыбучей ямы» и оттуда выскочила Гелиния.

Как это ни странно, но когда началось пение, Рус почувствовал, что может частично сливаться с Силой — какая-то часть блокировки слетела. Чем он и воспользовался, сняв координаты и сообщив их первому пришедшему на ум образу — собственной жене.

Гелиния ворвалась в круг Силы разъяренной тигрицей, сумев разорвать сцепленные руки двух девушек. Её амулет «универсальной защиты» работал как надо. Только кинжал со Знаком жизни — нанесенным специально против оборотней, — не смог пробить перламутровую пелену, которая окутала Веронию. Молитва прервалась и жрица, лицо которой стало удивленным, по-детски обиженным, убрала нож, едва не поранив горло спешно задравшего голову Русу. Развернулась к виновнице срыва церемонии. Махнула рукой, послав в Гелинию серый вихрь, который не нанес девушке никакого вреда. Наконец, опомнились остальные «сестры» и принялись поливать Хранящую разнообразными структурами, стекающими с супруги Руса, как вода со свечи. Но и она более ничего сделать не могла: ни структуры, ни кинжал лооскам не вредили.

Впервые нахмурившаяся Верония отошла от крутящихся вокруг Гелинии девушек к «заднему» выходу, обращенному в сторону моря, и позвала:

— Карпос! Карпос! — Досадно передернув плечами, подняла руку, чтобы снять с дверного проема защитную пелену, которая кроме всего прочего глушила звуки, но та вдруг лопнула сама и следом в комнату влетела взлохмаченная злая Грация.

Верония удивленно, не веря собственным глазам, застыла, а Рус проорал:

— Вали её, Грация! Эта — самая опасная! — И Верховная жрица Эледриаса буднично, будто это было давно привычным делом, тяжелым деревянным набалдашником посоха треснула свою коллегу по голове. Защита пропустила намоленный предмет, напитанный Словами Бога, сущность которого когда-то была частью Лоос. Ударить пришлось еще дважды, прежде чем бесчувственное тело повалилось на пол. И все это время изумленная Верония не пыталась уклониться или защититься каким-нибудь иным способом.

Остальным девушкам повезло меньше. Грация пробивала посохом защиту, а Гелиния их резала. Умело резала, со знанием дела, как скотину: ударом в грудь, как колют борка или вскрывая горло, как барана. Ее, кочевницу, в детстве этому обучали. Андрей в Золотом доспехе только стоял и смотрел, опираясь на лишний в данный момент меч, на любимую Утреннюю росу, замаранную в крови бакалавра-Текущего Карпоса.

Потом Руса общими усилиями пытались снять с алтаря. Ничего не выходило: тело будто приросло. И вдруг пасынок Френома запел. В устах эльфов эти древние слова звенели, а в человеческом исполнении звучали низким, невозможным для горла басом. Вскоре вязь рун, выбитая по периметру куба, потеряла Силу и камень превратился в обычный кусок гранита. Следом пропала и остальная Сила Лоос, до этого момента ощущавшаяся как густой плотный кисель. Верония, единственная живая жрица, простонала, но сознание к ней не вернулось. Крепко ей досталось.

Когда Грация смело бежала по дому, в помещении, смежном с центральным алтарным залом, ей встретился человек средних лет, одетый по месхитинской моде. Он сидел в раскладном кресле и наслаждался дорогим месхитинским вином. Их взгляды встретились. Узнавание произошло одновременно:

— Ты?!

— Ты?!