Инквизиция - Иосиф Григулевич

Книжные лавки находились под строгим контролем инквизиции. В них периодически производились обыски, как правило, неожиданно, в один и тот же день и час во всех лавках, чтобы их хозяева не могли предупредить друг друга и скрыть «еретический» товар.

Переписка лавочников с зарубежными поставщиками и издателями книг, а также их счета подвергались строгому контролю инквизиции, в лавках на видном месте должен был находиться Индекс к сведению покупателей. За чтение и распространение недозволенных инквизицией рукописей также грозила суровая кара. Частные библиотеки периодически подвергались контролю чиновников «священного» трибунала, в случае же смерти владельца их можно было передавать наследникам только после соответствующей «чистки» инквизицией.

В целом цензура португальской инквизиции была даже более строгой, чем испанской или римской. Так, в «Дон Кихоте» Сервантеса португальская инквизиция сделала значительно больше купюр, чем испанская. Другое произведение Сервантеса — «Селестина», разрешенное в Испании, было запрещено в Португалии. В португальских индексах фигурируют сочинения астронома Кеплера, отсутствующие в испанских и римских списках, и т. п. Ряд ценнейших литературных произведений, запрещенных инквизицией, и вычеркнутые цензурой страницы книг навсегда или на несколько столетий исчезли для португальского читателя. Такой участи подверглись, в частности, многие произведения драматурга Жиль Висента. Кроме отдельных его произведений, запрещенных инквизицией, из его стихов было вымарано 1163 строфы. Потерянными навсегда оказались купюры, сделанные инквизицией в произведении «Улиссипу» другого классика португальской литературы — Жоржи Феррейра де Васконшелоса. Инквизиторы не останавливались перед прямой фальсификацией произведений, заменяя неугодные места сочиненными ими же текстами.

Огромный урон понесла португальская культура от подобного рода «опеки» со стороны «священного» трибунала. Атмосфера страха, порожденная террором инквизиции, душила интеллектуальную жизнь страны. Поэт Антониу Феррейра (1528–1569) писал: «Я в страхе живу. Я боюсь, когда пишу и говорю. Я испытываю страх, даже когда говорю сам с собою, когда молчу или думаю».[349] Трудно сказать, сколько талантливых произведений было загублено этим страхом в самом зародыше… Собственно говоря, это признавали сами панегиристы инквизиционной цензуры. Один из них, монах Франсиско де Сан-Агостинью, писал в XVII в.: «Строгость, направленная на выявление подозрительных доктрин, невообразима и всегда была такой в этом королевстве, где рукописи проходят столько контролен и требуют одобрения столь многочисленных квалификаторов, действующих с таким рвением, что это является одной из причин, почему у нас выходит так мало книг, да и те подвергаются самой строгой и детальной чистке» (Ibid., p. 104).

ИНКВИЗИТОРЫ В КОЛОНИЯХ

В XVI в. маленькая Португалия превратилась в могущественную колониальную империю. Васко да Гама и другие португальские завоеватели прорвались на Восток и огнем и мечом проникли в Индию, на Цейлон, в Китай. Их штаб-квартирой стало Гоа, богатейшее индийское княжество. Здесь обосновались верховные колониальные власти и католические миссионеры. Завоеватели варварски разрушали в покоренных землях индуистские, мусульманские и буддийские храмы и предметы культа и силой обращали в католичество массы «неверных». Сопротивлявшихся беспощадно истребляли. Особенно неистовствовали иезуиты во главе с одним из учеников Игнатия Лойолы — испанцем Франсиско Ксаверием, перешедшим на службу к португальской короне и причисленным впоследствии за свои «подвиги» папским престолом к лику святых.

В 1561 г. в Гоа был учрежден трибунал инквизиции. Инквизитором-мором стал местный епископ, его заместителем — представитель доминиканского ордена. Кого же преследовала эта колониальная инквизиция?

Под предлогом борьбы с ересью инквизиторы грабили все тех же «новых христиан», иностранных купцов. А так как княжество Гоа находилось за тридевять земель от Португалии и папского престола, то откупиться от местных инквизиторов практически было невозможно. Инквизиторы совершенно безнаказанно обирали свои жертвы, мучили их, бросали в костер. В тюрьмах инквизиции «святые отцы» насиловали своих узниц. Аутодафе в Гоа славились своим «великолепием». Как справедливо отмечал французский историк «священного» трибунала Ж. Лавалль, гоанская инквизиция превосходила по своей жестокости даже испанскую и португальскую.[350]

Колониальная инквизиция редко преследовала за ересь местных жителей, насильственно обращенных в католичество. Колонизаторы и без того лишили их всех прав и состояния. От туземцев требовалось только однопокорность и чисто внешнее соблюдение католических обрядов. Тех же, кто проявлял строптивость, попросту уничтожали без суда и следствия.

Кроме «новых христиан», другим излюбленным объектом инквизиции в Гоа были соперники португальцев по колониальному грабежу — англичане и французы. Чтобы отбить у них охоту совать свой нос в португальские владения, португальская колониальная администрация, если они попадались ей в руки, передавала их на расправу инквизиции, которая объявляла их еретиками со всеми вытекающими из этого последствиями. Один из таких псевдоеретиков француз Дилон, вкусивший сполна «прелести» гоанской инквизиции в XVII в., описал впоследствии свои испытания в трехтомных воспоминаниях.[351]

Как это на первый взгляд ни покажется странным, Бразилию минула горькая чаша инквизиции. Причины тому были разные. Огромная территория Бразилии, населенная воинственными индейскими племенами, с трудом поддавалась завоеванию и колонизации. У маленькой Португалии явно не хватало ни сил, ни людей, ни средств, чтобы удержать за собой, кроме обширных владений в Азии и Африке, еще и эту далекую и бескрайнюю страну. Кроме того, в Азии и Африке сокровища были на виду и достаточно было протянуть руку, чтобы завладеть ими, в Бразилии же в XVI и XVII вв. еще не были обнаружены алмазные россыпи, сахарная культура еще не привилась, страна казалась дикой и бедной и поэтому не привлекала ни португальских негоциантов, ни любителей пограбить и быстро разбогатеть. Чтобы как-то ее удержать под своим контролем и охранить от постоянных вторжений французов и голландцев, обойденных при колониальном разделе Америки и стремившихся поживиться за счет слабой Португалии, Лиссабон был вынужден принять услуги «новых христиан», которые в 1649 г. финансировали создание королевской Генеральной компании по торговле с Бразилией и получили благодаря этому право заниматься торговлей в этой колонии, что способствовало укреплению в ней позиций колонизаторов.

В тех же случаях, когда местные колониальные власти считали целесообразным избавиться от неугодных «новых христиан», они высылали их на суд и расправу инквизиции в Португалию.

ИСПАНСКОЕ ИНТЕРМЕЦЦО

В 1557 г. умер Жоан III. Регентшей стала его жена Катарина, сестра испанского короля Карла V. Последний стал строить планы захвата португальского трона. Для соответствующей обработки Катарины были посланы иезуиты во главе с кардиналом Франсиско Борхой (Борджией). Португальцы заменили Катарину новым регентом — инквизиором-мором кардиналом Энрике, потом провозгласили королем малолетнего сына Жоана III — Себастьяна. Когда Себастьян погиб во время одного из походов в Африке, королем был провозглашен инквизитор-мор Энрике. Два года спустя, в 1580 г., он умер, не оставив прямых наследников. Испанский король Филипп II, следовавший заветам своего отца, немедленно двинул против Португалии войска во главе с герцогом Альбой, который захватил Лиссабон и провозгласил «добровольное» присоединение Португалии к Испании. «Уния» двух государств длилась 60 лет.

С приходом испанцев деятельность португальской инквизиции достигает своего апогея. Еще в 1544 г. дон Энрике — инквизитор-мор Португалии и Пардо де Тавера — генеральный инквизитор Испании договорились о взаимном обмене арестованными соответствующей национальности. Португальская инквизиция охотно отдавала испанской арестованных по подозрению в ереси испанских подданных, попадавших в ее сети. Испанская же инквизиция, как правило, отказывалась отвечать взаимностью, считая себя более квалифицированной и претендуя на контроль над своей португальской сестрой. Теперь она получила возможность осуществить этот контроль на деле. После «унии» испанская Супрема укрепила своими «опытными» кадрами португальский «священный» трибунал, вдохнув, так сказать, в него новую жизнь. Результаты не замедлили сказаться.

Если за 33-летний срок — с 1547 по 1580 г. — в Португалии состоялось 34 аутодафе, на которых было живьем сожжено 169 «еретиков», сожжен символически 51 и подвергнуто другим наказаниям 1998 человек, то с 1581 по 1600 г., т. е. за 20 лет, когда Португалия находилась под властью Испании и страной правил наместник испанского короля кардинал великий герцог австрийский Альберт, он же по совместительству с 1586 по 1596 г. великий инквизитор португальской инквизиции, в этой стране имели место 45 аутодафе, на которых были сожжены живьем 162 человека, сожжен в изображении 51 и подвергнуты другим видам наказания 2979 человек.[352]