Примула. Виктория - Фаина Гримберг

А теперь самое время возвратиться к уже известной нам книжке Неру:

«...Восстание 1857-1859 годов было последним усилием феодальной Индии. Оно положило конец многому. С ним закончилась династия Великих Моголов, так как два сына Бахадур-шаха и его внук были хладнокровно расстреляны без всякого основания или повода с их стороны английским офицером Ходсоном, когда он вёз их в Дели. Так бесславно прекратил своё существование род Тимура, Бабура и Акбара. Восстание положило конец правлению Ост-Индской компании в Индии. С этого времени британское правительство взяло на себя прямую ответственность за управление, и британский генерал-губернатор получил пышный титул «вице-короля». Спустя девятнадцать лет, в 1877 году, королева Англии Виктория приняла титул кайсар-и-Хинд, титул древних цезарей и византийских императоров, приспособленный для Индии».

Восхищаться королевой Неру отнюдь не склонен. Но обратим внимание на то, что он связывает наличие этих самых «пышных титулов» с «прямой ответственностью за управление»!

Действительно, в марте 1876 года парламент принял билль о провозглашении королевы императрицей Индии. (Обычно её полагают всё же императрицей с 1877 года.) А в 1885 году, в результате третьей англо-бирманской войны в состав Индийской империи была включена и Бирма.

Виктория была именно императрицей Индии, а вовсе не Англии! Выли учреждены и соответственные, связанные с Индией ордена. В 1861 году — орден Звезда Индии, один из высших орденов Британии. В 1878 году — Орден Индийской Империи — менее значимая награда, предназначавшаяся для прослуживших в Индии долгое время и имевших заслуги в управлении страной.

Она любила Индию.

Среди её многочисленных нарядов (ей, королеве, полагалось иметь много платьев, хотя после смерти Альберта она предпочитала чёрное и только чёрное!); так вот, среди её многочисленных нарядов были и индийские костюмы. Она с интересом, женским и этнографическим, разглядывала прекрасную, шитую золотом и серебром материю. Как любопытно! Эту ткань возможно драпировать вокруг тела... Королева приказывала позвать пожилую индусскую даму, супругу слуги-индуса. Затем по приказанию бабушки являлась в гардеробную внучка, тоненькая светловолосая девочка лет двенадцати, подросточек, бакфиш; дочь дочери, Элис, дочь нежной Алисы, бедняжка, сиротка, Гессенская принцесса, живущая при бабушке, английской королеве. Виктория приказывала одеть в индийский наряд улыбающуюся внучку.

Белая английская блузка или цветная индийская кофточка, вышитая золотыми нитями, оставляли открытыми тонкие полудетские руки; белый шёлк, отороченный золотой каймой, — краса Мадраса — обвивался вокруг тонкой стройной фигурки. Тонкие ключицы закрывало ожерелье. Светлые волосы оттеняла красная шёлковая лента...

Индуска, толстая и почти чернокожая, скрещивала руки на животе и улыбалась почтительно. А маленькая озорница осмеливалась кружиться весело, взмахивать руками, словно крылышками, даже принималась вдруг смеяться легко и дробно. И вот уже и лицо бабушки, вечно горюющее лицо старой женщины озаряется лучиком тонкой улыбки. Лицо бабушки всегда видится юной Элис горюющим. Когда бабушка смотрит на внучку, лицо старой женщины делается внимательно-заботливым...

Девочка Элис. Будущая повелительница огромной восточной страны...

Королева любила Индию.

Ей нравится слуга-индус, стоящий за её креслом почтительно. Костюм этого человека представляет собой некоторую смесь бенгальской и лакхнауской мужской одежды. Рубашка застёгнута слева направо, но рукава не закатаны до локтей. Вместо дхоти — широкие шаровары, коричневого цвета, подпоясанные коричневым же кушаком, расшитым золотыми нитями. На кушаке закреплён мешочек из вриндаванского ситца, в мешочке карманные часы английской работы. Поверх толстых носков — каттакские красно-белые сандалии. На голове — белая вышитая шапочка... Как было бы возможно, чтобы индус в присутствии королевы являлся в дхоти, в набедренной повязке, оставляющей ноги открытыми!..

Королева любит Индию. Она любит Бирму. Она любит Восток. Её Восток! Она читает книги о своём Востоке. Она читает переведённые на английский язык старинные сказания Востока... Даже её министр Дизраэли, лорд Биконсфилд, порою представляется ей смуглым индусом, великим визиром могущественной шахини!.. Она размышляет о брахманах, наивысшей касте индусов; она записывает в своём дневнике рассуждение о Брахме — божественной субстанции, первоисточнике Вселенной. Королева, призванная быть главою аристократического общества своей страны, порицает на страницах своего дневника устройство индийской жизни, при котором шудры — самая низшая каста — обречены оставаться презренными!..

Королеве нравится, когда её слуга-индус кланяется ей, совершая индийский поклон — пронам, подымая к лицу сложенные ладони рук. Королева вникает в английские слова переводов индуистских гимнов и молитв. В английский язык входит индийское слово «гуру» — «наставник», «учитель».

Многие в Англии полагали, что королеве нужен титул императрицы Индии исключительно в силу овладевшего старой женщиной тщеславия! В 1858 году королева предложила парламенту принять билль о предоставлении ей императорского титула. Парламент дружно пожал плечами, многими, исключительно мужскими плечами. В середине семидесятых годов королева снова поднимает вопрос об императорском титуле. Англичане проявляют недовольство; императорский титул представляется им символом развращённости, азиатского, византийского безудержного произвола... Иностранные послы посмеиваются над королевой. Дочь одного из младших сыновей; по рождению своему — принцесса маленького немецкого княжества; ну, конечно же, она хочет украсить себя титулом, как драгоценной побрякушкой! Но королева уже лучше многих знает, что нужно Индии, какая правительница Англии нужна Индии! Королева Англии должна быть ещё и императрицей Индии!

И парламент утверждает билль. И королева устраивает парадный обед и неожиданно входит в залу, сверкая индийскими драгоценностями, которые присланы ей в дар принцами и раджами. И Дизраэли произносит тост за здоровье императрицы Индии. И королева подписывает свои письма: «Виктория, королева и императрица»!..

Индия. Викторианская Индия.

Лето. Яркие лучи солнца заливают большой город. Нескончаемый поток колясок, экипажей, пешеходов заполняет улицу.

В каждом доме приготовлены в маленьких корзинках рыба и овощи, дым поднимается над очагами, — хозяйки готовят завтрак. Вот сейчас сотни и сотни мужчин и юношей отправятся на службу в конторы или учиться — в колледжи. Это Калькутта, это огромный деловой город. А странствующий певец, почитатель бога Вишну, поёт, как тысячу лет назад; и, быть может, ту же самую песню:

...Куда летит эта неведомая птица, выпорхнув из клетки?О! Если бы я мог поймать её, я бы надел ей кольцо любви!..

И жасмин благоухает, как тысячу лет назад...

Викторианская Европа и старая Индия сочетаются уже и в домашнем быту. Вот на верхней веранде дома мы видим европейский стол, покрытый скатертью на европейский лад. Вокруг стола — плетёные европейские стулья. Но в маленьких горшках индийские, конечно же, цветы, цветы кротона и кришночауры. Сейчас придут гости, которым подадут чай по-английски, потому что жена хозяина воспитывалась в миссии. Она — устроительница школы для девочек в этом обширном квартале, и следит, чтобы в школе не было недостатка в ученицах. Да, в Индии уже немало образованных европейски людей...

Томас Бабингтон Маколей. Викторианец. Родился в 1800 году, умер в 1859 году. Публицист, историк, иностранный член-корреспондент Санкт-Петербургской академии наук. Томас Маколей пишет:

«В течение последних ста двадцати лет нация, которая прежде находилась в состоянии столь же варварском, как наши предки до крестовых походов, постепенно поднялась из невежества, в которое она была погружена, и обрела своё место среди цивилизованных сообществ. Я говорю о России. Теперь в этой стране существует обширный образованный класс, изобилующий людьми, которые могут служить государству на самых высоких постах и ни в чём не уступают самым изысканным мужам, украшающим лучшие круги Парижа и Лондона. Есть основание надеяться, что эта обширная империя, которая во времена наших дедов была, вероятно, хуже Пенджаба, во времена наших внуков приблизится к Франции и Британии на пути совершенствования. И как была осуществлена эта перемена? Не льстивым восхвалением национальных предрассудков и не возведением в звание «учёного туземца» тех из них, которые овладели «национальной премудростью», — но обучением их тем иностранным языкам, на которых была накоплена к тому времени обширнейшая масса информации, и тем самым обеспечением им доступа ко всей этой информации. Языки Западной Европы цивилизовали Россию. Я не могу сомневаться в том, что они сделают для индусов то же, что сделали для татар...»