Четыре сестры - Малика Ферджух
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они стояли, бессильно опустив руки, перед «фордом мондео», как будто ждали от него разгадки тайн человечества.
Танкред снова вышел из башенки. Все метнулись к нему.
– О! Э-э… вы здесь, – сказал он.
И он тоже говорил вполголоса. Он положил последние коробки в багажник. Внутри характерно звякнуло.
– Ты пришлешь нам образец духов, которые изобрел? – спросила Беттина.
– Обещаю.
– А как он будет называться, этот крем из тины и моллюсков? – поинтересовалась Гортензия.
– Это еще не решено.
– Танкред…
– Да?
– Мы рады, что ты приехал сюда.
– Даже очень рады.
Он растянул губы в чем-то среднем между улыбкой и гримасой. Вздохнул.
– Я тоже.
– Ты продолжишь свои исследования в Париже?
– Я закончил. Этот запах оказалось легко найти. Благодаря этому месту.
Он сделал глубокий вдох и огляделся.
– Здесь все чем-нибудь пахнет. Это дает миллион идей.
Повисло молчание.
– Будешь в Париже, передай привет мордатому хряку и его фее.
– Обязательно.
– Мне очень понравилась песенка, – сказала Дезире. – Ветхий есть квартал, где я коротал дни когда-то…
Он расцеловал всех крепко и долго. Тут прибежала Энид, видно, сработало шестое чувство. Она бросилась Танкреду на шею.
Наконец он сел в машину. Женевьева наклонилась к дверце:
– До свидания.
Она хотела было добавить, что ей жаль и что он ей очень нравится. Но промолчала.
Базиль ей тоже очень нравился. И его было тоже жаль.
Танкред подмигнул ей и тронул машину с места.
* * *
В конце Тупика, перед самым шоссе, маленькая фигурка вынырнула из зарослей и встала на дороге у «форда мондео». Танкред затормозил.
– Гарри! Так выскакивать опасно!
Гарри шагнул к нему с коробочкой из-под мятных леденцов в руке.
– Держи, – сказал он. – Я собрал их специально для тебя. Самые красивые.
Танкред открыл коробочку. Она была наполнена землей, и в ней томно извивались три червяка. Он посмотрел на них и мягко покачал головой.
– Спасибо, Гарри. Это замечательный подарок, я очень тронут, но…
– Ты говорил, что любишь земляных червей.
– Это правда. И потому предпочитаю их на свободе. Верни их туда, откуда взял, Гарри.
– Их зовут Лулу, Эрнест и Рауль.
– Очень красивые имена, но они ведь предпочтут хорошим именам хорошую землю, как ты думаешь?
Гарри молчал. Танкред вышел из машины и присел рядом с мальчиком.
– Верни им свободу. Они там в тесноте, задыхаются. Им плохо.
Гарри кивнул.
– Шарли тоже так говорила про Ксавье-Люсьена.
У Танкреда нервно дернулось веко.
Гарри протянул руку и забрал у него коробочку из-под леденцов. Он опрокинул ее на поросшую цветами обочину. Червяки, извиваясь, уползли. Танкред улыбнулся и обнял мальчика.
– Но это был самый лучший подарок, какой я когда-либо получал, – прошептал он ему на ухо.
Он задумался ненадолго и встал. Гарри вытаращил глаза, когда он открыл багажник и достал клетку, в которой сладко спала Миледи.
– Держи, – сказал Танкред. – Я знаю, что ты наведывался к ней с Май крофтом, когда меня не было дома.
– Как ты узнал?
– Майкрофт не умеет держать язык за зубами, – ответил Танкред. – И главное, он очень влюблен в Милену. Я полагаюсь на тебя, пусть они встретятся, ладно?
– Хорошо.
Гарри открыл клетку и взял крысу в руки. Она не проснулась. Танкред сел в машину.
– Пока! – сказал ему Гарри, очень гордый собой.
– Пока! – ответил Танкред и захлопнул дверцу.
– Эй…
– Да?
– Ее зовут не Милена, ее зовут Миледи!
– Миледи? Как это?
– Майкрофт не умеет держать язык за зубами.
Танкред улыбнулся и включил зажигание.
– Будешь в Париже, – крикнул Гарри, – передай привет мордатому хряку и его фее!
– Грубое слово – евро, – ответил Танкред.
И машина умчалась.
21
Ингрид, Роберто, Майкрофт, Миледи и другие
Женевьева слышала, как Шарли плакала большую часть ночи. Утром она принесла ей поднос с завтраком. Шарли спала. Или притворялась. Женевьева поставила поднос и на цыпочках вышла.
Она уехала в город за покупками с Энид, Гортензией и Беттиной, а когда они вернулись, Шарли в холщовом переднике и косынке на голове красила ставни западного фасада.
– Сорок пять минут на ставень, – сказала она. – А всего их двадцать четыре. Кто мне посчитает, сколько времени это займет?
– Мы слишком тебя любим, чтобы выдать тебе такой печальный итог, – ответила Женевьева, обнимая ее за плечи.
Тут появился Гарри.
– Я выпустил Розетту! – торжественно сообщил он.
Пять голосов испуганно вскрикнули:
– Выпустил?
А потом еще:
– КУДА?
Мальчик переминался с ноги на ногу. Ну вот, в общем, он искал, искал, а потом – сюрприз! – увидел двух или трех Розеттиных друзей, которые играли в футбол горошиной в раковине.
– Тараканы устроили футбольный матч в нашей раковине? – возмутилась Гортензия.
Все кинулись в дом, к раковине, где матч, очевидно, уже закончился, а игроки, надо полагать, принимали душ в раздевалке, то есть в сточной трубе.
– Божемойбожемойбожемойбожемой, – простонала Женевьева. – У нас была крыса…
– А теперь еще и тараканья ферма.
– Кстати о крысе… – начал Гарри.
– ЧТО?! – взвизгнули все.
При виде всех этих устремленных на него глаз Гарри понял, что говорить о Миледи было бы ошибкой. И закончил фразу иначе:
– Э-э, что-то давно не видно Майкрофта.
– Я по нему не скучаю! – фыркнула Беттина.
Сказать по правде, скучала немного. К огда-то Мерлин предложил ей вместе поохотиться на Майкрофта в парке.
– В следующий визит тети Лукреции, – мрачно сказала Шарли, – предлагаю запустить тараканов в шерсть Делмеру.
– Не очень-то хорошо по отношению к Делмеру.
– Да и к тараканам тоже.
Вдали затрещал мотор. Пять сестер переглянулись. Нет. О неееет…
Оцепеневшая Энид выдохнула:
– Кто первая произнесла ее имя?..
– Та ведьма! – закончила Шарли.
И они завопили хором:
– ТРЕВООООГА!
– На абордаж! – гаркнул Гарри, который не видел тетю Лукрецию с трех лет (и давно ее забыл).
«Твинго» приближался.
Энид подхватила Роберто за шкирку. Женевьева унесла Ингрид, которая вылизывалась на буфете. Их закрыли в кладовой.
– Гарри, – шепнула мальчику Шарли, – если ты подобрал или спрятал еще какую-то живность, о которой нам не сказал, самое время сказать сейчас.
– Какую живность? – простодушно спросил он.
– Не знаю, я тебя спрашиваю. Уверен? Нигде нет пауков, мух, крабов, палочников…
– Палочников? – повторил Гарри, и глаза его заблестели. – Это кто?
– Ох, ладно, – вздохнула Женевьева, потерянно озираясь, – все равно здесь бардак, как всегда…
«Твинго» затормозил, описав круг у крыльца. Раздался голос тети Лукреции:
– Ау, ау! Мои милые!
У всех вырвался вздох. Они приготовились к штурму. Беттина открыла дверь.
Вошла тетя Лукреция, через ее правую руку был переброшен палантин, а на палантине лежал Делмер.
– Бедняжка мой, – объяснила она, расцеловавшись с племянницами. – Ему
