Солдаты холодной войны - Филип Таубман

Было совершенно очевидно, что администрация Буша не собиралась идти им навстречу. Дик Чейни вежливо выслушал Кэмпелмана, но и он, и другие официальные лица из администрации не оказали никакой помощи. Прохладная реакция усилилась и в начале 2008 года, когда Нанн обратился напрямую к президенту Бушу с просьбой умножить усилия во всем мире в установлении контроля над ядерными вооружениями. Поводом стало посещение Белого дома небольшой группой американских и российских бывших официальных лиц, которые начали периодически вести переговоры с тем, чтобы посмотреть, как они могут подстегнуть улучшение отношений между двумя странами. Генри Киссинджер собрал группу американцев по предложению российского президента Владимира Путина. Киссинджер пригласил Шульца, Перри и Нанна, наряду с бывшим министром финансов Робертом Рубиным, экономистом из Гарварда Мартином Фельдштейном, бывшим дипломатом Томасом Грэмом и исполнительным директором одной нефтяной компании Дэвидом О’Рейли. Российскую делегацию возглавлял Евгений Примаков, который работал министром иностранных дел и был премьер-министром в 1990-е годы.

По просьбе Киссинджера Нанн подготовил несколько тем для бесед, чтобы дать Бушу краткое представление о необходимости активизирования совместных американо-российских усилий для недопущения получения террористами ядерного оружия. Нанн сказал Бушу, что мир стоит «на грани», поскольку Соединенные Штаты и Россия, признав необходимость улучшения контроля над ядерным оружием и расщепляющимися материалами, пришли к соглашению о шагах по достижению этого, но действовали без должной энергии, чтобы реализовать эти соглашения.

Казалось, Буша это не заинтересовало. «Поистине удивительно, – сказал один обозреватель по поводу этой встречи. – Вот мы здесь сидим в Кабинете Рузвельта, в метрах от Овального кабинета, и рассуждаем о том, как мы можем устранить угрозу, которая висит над нашими жизнями вот уже 70 лет».[579] Этот обозреватель сказал, что Буш уже не мог «показать в этом деле еще меньшей заинтересованности. Он быстро записал несколько слов, посмотрел поверх очков, а потом задал вопрос о чем-то совершенно постороннем». Воспоминания Нанна отличались: «Я не считаю, что он нас послал. Мне показалось, что он заинтересовался этим, но было совершенно очевидно, что он не вдумывался глубоко в это дело».[580]

Еще до встречи с Бушем Шульц, Киссинджер, Перри и Нанн обратили свой взор на сенаторов Джона Маккейна, Хиллари Клинтон и Барака Обаму.

«Прорыв произойдет, когда новый президент возьмет и скажет: «Я сделаю это», – говорил Шульц в середине 2008 года. – И тогда возникнет вопрос: как мы будем добиваться этого? Вот в чем должна быть суть документа Честера Крокера. …Если правительство США решит, что оно хочет заняться этим, тогда мы должны быть готовы сказать на это: мы можем вам помочь. Вот вам документы по ключевым темам, которые являются отправной точкой. И вот люди, которые знают кое-что по этим вопросам; они готовы прийти и начать работать. Вот они, эти люди, – демократы и республиканцы, большинство из них – их имена на слуху, – готовы встать за вами и сказать: «Да, мы согласны».[581]

Четверка имела хорошие выходы на участников президентской кампании: Шульц и Киссинджер – на Маккейна, Перри и Нанн – на претендентов от демократической партии и их помощников. Авторы инициативы не хотели, чтобы их детище, или политика в области ядерного оружия в целом, стали предметом межпартийных разногласий, поэтому с большой осторожностью обращались к участникам президентской гонки. Со временем Шульц стал неофициальным советником Маккейна. После официального утверждения Обамы кандидатом в апреле 2008 года Нанн подвизался в качестве советника Обамы. «Для нас это была большая поддержка», – говорил Бен Родес, ответственный работник в штабе Обамы, а позднее заместитель советника по национальной безопасности.[582]

Брук Андерсон, старший помощник Нанна в фонде ИЯУ, работавший в аппарате Совета национальной безопасности во время администрации Клинтона, оказался важным связующим элементом с кампанией Обамы. Андерсон вошел в команду Обамы в 2007 году, тесно работая с Сьюзан Райс, одним из ведущих внешнеполитических советников Обамы. (Оба стали представителями Соединенных Штатов в Организации Объединенных Наций: Райс в качестве постоянного представителя, а Андерсон в качестве посла и заместителя постоянного представителя по особым политическим делам. Позже Андерсон перешел на работу в Белый дом руководителем аппарата Совета национальной безопасности.) Андерсон, будучи знаком с взглядами Нанна по поводу ядерного оружия и с ходом подготовки редакционной статьи в «Уолл-стрит джорнэл», занимал идеальную позицию, чтобы играть роль связного между сторонниками уничтожения и Обамой.

Когда Обама вышел на национальную арену в 2007 году, его самым важным внешнеполитическим действием было неприятие войны в Ираке. С самого начала своей кампании он использовал войну как дубинку против Хилари Клинтон, которая голосовала за резолюцию Сената в 2002 году, давшую право президенту Бушу начать войну. Будучи сенатором от штата Иллинойс в 2002 году, Обама советовал воздержаться от вторжения в Ирак.

Обама не был новичком в вопросе о ядерном оружии, когда развернул свою предвыборную кампанию в 2007 году, но он изначально не выделял этот вопрос и не призывал к уничтожению ядерного оружия. Его интерес к ядерному оружию датируется началом 1980-х годов, когда он был студентом Колумбийского университета. На последнем курсе в 1983 году он призвал к уничтожению ядерного оружия в студенческом журнале новостей «Сандаел» («Солнечные часы»). Его сочинение на тему «Ломать военный менталитет» с ехидством касалось «военно-промышленных интересов» с их «миллиардными конструкторскими кубиками».[583]

После прихода в Сенат в 2005 году Обама вновь использовал проблемы ядерного оружия, пригласив Нанна на Капитолийский холм для разговора об усилиях по сокращению. Он также начал работать с сенатором Лугаром, республиканцем от штата Индиана, членом совета директоров фонда ИЯУ и партнером Сэма по созданию программы уменьшения угрозы Нанна – Лугара. Он съездил в Россию с Лугаром в 2005 году для того, чтобы самому воочию посмотреть на российские усилия по охране вооружений и годных для изготовления оружия материалов. Лугар вспоминал: «Когда мы прибыли туда, он весь был очень деловой – внимательно слушал и все записывал, как прилежный студент».

В апреле 2007 года во время мероприятий своей избирательной кампании Обама заявил Чикагскому совету по глобальным проблемам, что для Соединенных Штатов важно стать первыми в «мобилизации глобальных усилий по противодействию угрозе, которая ускоренными темпами обгоняет все другие виды угроз – обеспечение безопасности, уничтожение и прекращение распространения оружия массового поражения».

«Руководители, начиная с Генри Киссинджера и заканчивая Джорджем Шульцем, Биллом Перри и Сэмом Нанном, все как один предупреждали, – говорил Обама, – предпринимаемых нами сегодня действий просто недостаточно, учитывая степень опасности. …Если я буду избран президентом, то возглавлю глобальные усилия по обеспечению безопасности всего ядерного оружия и материалов в уязвимых местах в течение четырех лет – это самый эффективный способ не дать террористам возможности заполучить бомбу».[584]

Обама не призвал в тот день к уничтожению ядерного оружия. Не сделал он этого и через три месяца, когда вернулся к этому вопросу в своем программном выступлении по внешней политике в Вильсоновском центре в Вашингтоне.[585]

Прорыв наступил в Чикаго 2 октября 2007 года, в пятую годовщину его выступления против войны в Ираке, дату и место его помощники выбрали старательно как наиболее подходящий момент в его начинающейся президентской кампании для произнесения обращения, содержащего краеугольный камень по внешней политике. План состоял в том, чтобы еще раз сконцентрироваться на Ираке.[586]

Бен Родес так вспоминал: «Изначальная концепция состояла в следующем: произнести большую антивоенную речь, выступление об иракской войне в Чикаго, в которой была бы заложена мысль: я был прав, а все были не правы, и поэтому меня следует выбрать кандидатом от демократической партии, и что-то типа разворачивания старта кампании, у нас даже спутник показывал события в других штатах, где люди проводили своего рода митинги протеста против иракской войны».[587]

Обама предпочитал более широкий подход. Он говорил своим помощникам: «Я хочу аргумент посильнее относительно переориентации нашей политики национальной безопасности, и я хочу выдвинуть по меньшей мере одну большую идею, отличающуюся от просто завершения войны в Ираке», – сказал Родес.

Ядерное оружие казалось естественным вариантом при наличии интереса у Обамы к этому вопросу. Он велел Родесу и его коллегам сделать вопрос об уничтожении и другие проблемы, связанные с ядерным оружием, центральными в его речи. Они все видели редакционную статью в «Уолл-стрит джорнэл». В своем апрельском обращении Обама сослался на Шульца, Киссинджера, Перри и Нанна. На этот раз он пошел ва-банк. «Для него это было вполне естественно и элементарно, – сказал Родес. – Он сказал, ну, я полностью согласен с ними. …Он всегда хотел, чтобы тот вопрос был краеугольным камнем его платформы».