Побег из коридоров МИДа. Судьба перебежчика века - Шевченко Геннадий Аркадьевич

То же самое можно сказать о Б.Н. Ельцине и его приближенных, которые якобы заботились об интересах русского народа, а на самом деле думали о своем собственном кармане. В результате в «демократической» России оказалось больше долларовых миллиардеров, чем в США и Японии.

Гораздо больший ущерб СССР, чем мой отец, нанесли такие деятели перестройки как, например, Э.А. Шеварднадзе или В.В. Бакатин, а впоследствии целая плеяда «демократов», которых очень метко охарактеризовал бывший вице-президент России А. Руцкой как «мальчиков в розовых штанишках». Однако их никто не приговаривал не только к высшей мере путем расстрела, но и вообще к какой-либо ответственности за безумные эксперименты с русским народом, и «эти мальчики», став «зубрами», до сих пор продолжают процветать и занимать теплые места в коммерческих и даже государственных структурах, хотя их связи с определенными властными структурами США, заинтересованными в максимальном ослаблении России, весьма очевидны и. доказаны.

Следует подчеркнуть, что жизнь в США не принесла отцу счастья. В частности, он пишет в конце своей книги: «Когда мы были бедны, боролись за существование, жили в этой ужасной коммунальной квартире с маленьким Геннадием, который без конца болел и плакал по ночам, — вот тогда мы и были по-настоящему счастливы».

В интервью корреспонденту газеты «Советская культура» под названием «Не хочу выглядеть иудой. Я жертва…», данном 8 декабря 1990 года, отец отмечает: «Вопрос о шпионаже весьма непрост. Я официально заявляю, что никогда не подписывал никаких документов о сотрудничестве с ЦРУ и вообще с американским правительством, которые бы ставили передо мной условия, что я обязан отвечать на все вопросы и делать то, что они мне укажут. Никогда, никогда этого не было. Естественно, что при контактах с американскими органами я испытывал крайний душевный разлад. Я отдавал себе отчет в том, что сами по себе эти встречи ничуть меня не украсят. Сформулируем так: если бы я не был загнан в угол, если бы не крайние обстоятельства, если бы у меня был другой путь поменять судьбу, я никогда бы на них не пошел». В противоположность этому советский супершпион и герой в глазах КГБ О. Эймс в ответ на вопрос агента ФБР, какой бы он сделал выбор, если бы ему пришлось начать все сначала, Эймс, ни секунды не колеблясь, сказал, что выбрал бы КГБ, а не ЦРУ. И это естественно, ибо советская разведка более высоко оценивала его услуги (в ЦРУ он получал примерно 50 тысяч долларов США в год, а от КГБ и СВР Эймс получил, как минимум, в сорок раз больше, то есть за девять лет шпионажа ему выплатили «гонорар», равный сорока годам его работы на ответственном посту в ЦРУ). Главные причины сотрудничества Эймса с КГБ и Службой внешней разведки России весьма банальны — он нуждался в деньгах из-за больших долгов в США. Английский шпион О. Гордиевский также подчеркивает, что Эймс, переходя на другую сторону, руководствовался сугубо корыстными интересами. Говоря о себе, Гордиевский считает, что он в подобной же ситуации руководствовался исключительно идейными и нравственными соображениями. Оставим в стороне якобы идейные причины шпионажа, однако бескорыстие в данном случае весьма сомнительно, ибо подполковник Первого главного управления КГБ жил в Москве не очень богато, а в Англии, после своего побега, стал состоятельным гражданином.

Неудивительно, что отец в дальнейшем жалел о своем сотрудничестве с ЦРУ. Он прекрасно понимал, что, какими бы благородными мотивами ни прикрывались люди, шпионившие против своей страны, они всегда будут предателями Родины. Это касается практически всех, даже великих шпионов. Возможно, исключением являлся лишь шпионаж против фашистской Германии. Отец подчеркивал в своей книге, что, как и большинство людей, он считал шпионаж грязной игрой. Шпион — малопочтенная профессия. Он отмечал, что даже на тех, кто выступил против своего правительства по политическим причинам, часто смотрят скептически и единственное обоснование шпионажа — это моральная ценность того дела, ради которого он предпринимается. Но доказать даже самому себе, что твое дело достойно этого, — нелегко.

В интервью П. Эрли О. Эймс сказал, что «шпионаж порочен по своей природе. Все мы презираем предателя, чем бы он ни украшал и как бы ни оправдывал свою измену и как бы наша страна ни прославляла тех агентов, которые нам помогают… Давайте посмотрим правде в глаза: мы восхищаемся тем, кто убеждает другого предать свою Родину, а не тем, кто совершает это предательство».

Даже выдающимся шпионам не доверяло государство, на которое они работали. Например, легендарного разведчика Р.И. Абеля руководство советской разведки считало американским шпионом и распорядилось даже перед самой его смертью установить самую совершенную аппаратуру для прослушивания, надеясь, что бывший нелегал перед смертью выдаст себя. Такова благодарность за шпионаж, и дело тут даже не в общественнополитическом строе. Примерно такое же отношение со стороны советских властей было и К. Филби, которого некоторые руководители советской разведки считали «подставой англичан». Это судьба всех шпионов. Одни работают против своей страны, где они родились, из-за корыстных целей, другие по идейным соображениям, третьим нравится быть Джеймсами Бондами. Возможно сочетание всех причин, вместе взятых. Своим, подчас бездарностям, кадровым сотрудникам НКВД (КГБ) доверяли гораздо больше, чем таким выдающимся нелегалам, как, например, Зорге, Абель или Филби. Они были всего-навсего агентами, хотя и стоили больше, чем десятки отечественных разведчиков. Поэтому нелегал, даже самый выдающийся, не дослуживался выше звания полковника.

В интервью радиостанции «Эхо Москвы» от 30 марта 2002 года генерал в отставке, бывший сотрудник Службы внешней разведки России Ю. Кобаладзе заявил, что Шевченко был меньше предатель, чем любой разведчик. Потому что разведчик выдает людей, наносит конкретный ущерб судьбам людей, которые связали свою жизнь с разведкой.

Отец понял, что, после того как он уже обратился за помощью к американским властям, у него уже не было выбора. Кстати, отец, в отличие от других перебежчиков, первоначально связался не со спецслужбами, а со своим давним приятелем — американским дипломатом, который имел большие связи в Вашингтоне. Если бы спецслужбы захотели, они все равно могли бы заставить его шпионить. Отец понял, что попал в ловушку. Просьба советского посла в 1975 году к американским властям о предоставлении политического убежища, наверняка записанная на магнитофон, была таким компроматом, от которого отмыться на родине было невозможно. Отказ от сотрудничества со спецслужбами США привел бы к увольнению из ООН в результате компрометации отца американцами, к позору на родине и концу карьеры. Громыко тут бы уже не помог. В статье в газете «Чикаго трибюн» от 7 апреля 1985 года отец отмечал: «Американцы могут доказать Советам, что я был предателем. Они будут шантажировать меня». В то же время любая фигура такого масштаба, как отец, в США была бы объектом опроса ЦРУ. «Это было частью существовавшей там системы», — отметил в ноябре 2003 года О. Калугин. Как признал куратор Шевченко от ЦРУ П. Эрнст, в данном случае имела место «вербовка на объекте». Ведь чем свежее разведывательные данные, тем выше их ценность. И Шевченко согласился, пойдя на значительный для себя риск. Интересное признание высокопоставленного сотрудника ЦРУ! Значит, все-таки у моего отца не было выбора.

Генерал КГБ в отставке Ю.И. Дроздов подчеркнул в конце 2003 года: «История Шевченко — образец того, как США ведут агентурную работу. Американцы обставили его такими людьми, что у посла не был выбора — он был вынужден предоставить ЦРУ свои услуги».

Но в отличие от Эймса и многих других шпионов, повторюсь, отец сотрудничал с ЦРУ не из-за материальных соображений. До его побега в США имущество отца в Москве стоило не меньше одного миллиона долларов США. В Америке же он стал состоятельным человеком только через несколько лет, в частности после издания своей книги. До побега в 1978 году его зарплата в 87,5 тысячи долларов США в год на посту заместителя Генерального секретаря ООН делала его более состоятельным человеком, чем Эймс (учитывая, что отец не сдавал с 1976 года (это подтвердил Дроздов) часть своей зарплаты в Постоянное представительство СССР при ООН). Кроме того, отец ничего не платил за четырехкомнатную квартиру в центре Нью-Йорка и имел бесплатную домработницу и персональную машину с шофером, которую также не оплачивал. Поэтому отец сотрудничал с ЦРУ явно не из-за денег. Если он и получал от американских спецслужб какое-либо вознаграждение, то оно было явно незначительным по сравнению с доходами отца в ООН. Хотя уже после побега ЦРУ весьма щедро его отблагодарило за сотрудничество.