Побег из коридоров МИДа. Судьба перебежчика века - Шевченко Геннадий Аркадьевич

Кстати, сама Чавес в своей книге «Любовница перебежчика» (1979) датирует свою первую встречу с отцом 2 мая 1978 года. Учитывая, сколько грязи она вылила на моего отца, вряд ли проститутка в данном случае соврала. За несколько месяцев сожительства с отцом, который наивно верил в ее порядочность, она выудила у него большую часть денег, которые он получил, увольняясь из ООН. Тогда газета «Нью-Йорк пост» дала следующий комментарий к роману Чавес: «Мата Хари, ты умерла слишком рано!»

Кто же тогда была третья законная, венчанная в православной церкви В. Потапова в Вашингтоне, жена отца Наталья Осинова (Шленова)? Тут отдыхает не только Мата Хари, но и Джуди Чавес. Как ранее уже отмечалось, Наташа полностью разорила отца (его имущество оценивалось в сумму более чем 2 миллиона долларов), а после этого несколько месяцев судилась с ним, чтобы получить половину его большой пенсии почти в 7 тысяч долларов США. Это и привело к его преждевременной смерти. Последняя женушка отца действительно вбила осиновый кол в его сердце.

Кстати, опорочивание агентов другой страны — обычное дело спецслужб всех стран мира. В частности, генерал-майор Службы внешней разведки России в отставке Б.А. Соломатин, бывший заместитель начальника Первого главного управления КГБ (внешняя разведка) пишет в послесловии к книге Пита Эрли «Признания шпиона. Подлинная история Олдрича Эймса»: «Сразу после ареста О. Эймса в американской печати появились заказные материалы, написанные его сослуживцами и начальниками из ЦРУ, где он изображался человеком, обладающим всеми известными в этом мире пороками. Автор книги прав, задавая критикам Олдрича Эймса вопрос: если это так, то где же вы были раньше? Ведь он проработал в ЦРУ более тридцати лет, регулярно получая повышения, ему поручались серьезные оперативные дела. На самом деле интеллектуально он был на голову выше многих своих коллег по ЦРУ, обладал широким кругозором и аналитическим умом, знал литературу, увлекался театром, владел несколькими языками. Он знал реальную расстановку сил в мире, не преувеличивал, в отличие от многих своих коллег, военную мощь и угрозу со стороны СССР, считал, что войны не будет».

Все это можно в полной мере сказать и о моем отце. Ему после побега в США, как и Эймсу, приписывали все человеческие пороки. Отец проработал в МИДе двадцать три года, он пользовался полным доверием со стороны Громыко и других членов Политбюро ЦК КПСС, быстро получал повышения по службе. Посол в отставке О.А. Гриневский отмечает в книге «Тайны советской дипломатии», что Шевченко если и выделялся чем-то среди других дипломатов, так это живостью характера и незаурядными способностями.

Полковник Службы внешней разведки в отставке М.П. Любимов указывает: «Вообще западные спецслужбы переживают кагэбэвский синдром: стоит им обнаружить у себя предателя, как тут он же превращается в пьяницу, бабника, идиота, жулика и исчадие ада… Приблизительно так же мы писали об ушедшем на Запад Гордиевском, хотя он был совсем не дураком».

Однако несомненно, что мой отец был также любителем красивой жизни и постоянно подчеркивал, что дети, достигшие совершеннолетия, должны быть полностью самостоятельными. В частности, в одном из своих первых писем в 1989 году он, описывая сложности жизни в США, подчеркнул, что не сможет содержать ни меня, ни дочь Анну: «У меня никто жить не будет (ни Аня, ни ты). Моя супруга Элейн больна раком. Ее раздражают запахи кухни, звуки и т. д. И вообще здесь не Союз — родители с детьми не живут». Тем более это было невозможно, когда у отца появилась молодая жена из России.

В США отец добился положения сам. Ему пришлось с 1975-го по 1978 год (32 месяца) работать на ЦРУ, так как американское правительство не захотело просто так предоставить Шевченко политическое убежище, а в другой стране он не захотел жить. Издав книгу, он стал самостоятельной фигурой, был профессором Американского университета (Вашингтон), постоянно читал лекции в Институте внешней политики при Государственном департаменте США, правительственной школе имени Джона Кеннеди при Гарвардском университете, а также американским бизнесменам; за каждую из лекций он получал от 8 до 12 тысяч долларов США, и за ним иногда специально прилетал самолет. Он писал статьи для Британской энциклопедии, многих газет и журналов. Неоднократно выступал по американскому телевидению и радио по различным актуальным вопросам в телевизионных программах Лэрри Кинга, «Доброе утро, Америка!», «60 минут», «Шоу Фила Донохью» и многих других. В частности, в 1985 году отец дал интервью в программе «Фокс» по проблеме Чечни (он взял меня с собой в студию). Ему присылали на рецензии книги видных дипломатов, например мемуары бывшего посла в США А.Ф. Добрынина. Отец мне сказал, что Добрынин мог бы рассказать гораздо больше, но, видимо, не пожелал это сделать — не обо всем можно было писать даже в «демократической» России. За излишнюю откровенность наказывают довольно жестоко. Кроме того, Добрынин, видимо, решил последовать примеру Громыко и остался джентльменом, как большинство дипломатов. 28 февраля 1986 года отец получил американское гражданство. Его поздравил лично президент США Р. Рейган. Отца приглашали к себе в гости известные бизнесмены и политики, миллионеры, у которых он пил шампанское стоимостью одна тысяча долларов за бутылку. О нем сняли в США большой документальный фильм, в котором в качестве диктора и ведущего выступал известный американский актер Ч. Хэстон (в частности, он играл главные роли в выдающихся американских фильмах на библейскую тематику: «Бен Гур» и «Десять заповедей»). Отец бескорыстно оказывал помощь сотрудникам «Голоса Америки», используя свои связи в конгрессе США. Особенно отцу нравилось выступать на Си-эн-эн, так как там не сокращали его выступлений.

Мой отец подрывал основы не своей Родины, а коммунистического строя, он сообщал правительству США о действительных намерениях и тайных мыслях кремлевских старцев, и от переданных сведений никто физически не пострадал. Он писал в предисловии своей книги: «Я никогда не считал себя шпионом в истинном смысле этого слова, и я никогда не думал, что предаю свою страну и свой народ. Я всегда любил Россию и всегда буду ее любить. Относительно недолгое время я работал с американским правительством, чтобы помочь ему лучше понять цели и средства советского режима — режима, который я хорошо знал и который стал ненавидеть. Я обманывал этот режим и породившую его систему». Отец писал, что, может быть, его мемуары помогут и русским читателям глубже понять механизм советской государственной машины, которая действовала отнюдь не в интересах народа, а лишь в интересах узкой группы партийной и иной элиты. Он отмечал, что Кремль был последним местом на земле, где можно было надеяться найти откровенность, честность и прямоту. Фальшивость этих людей распространялась на все — от их личной жизни до крупных политических проектов. Он видел, как они играли с разрядкой и как они в беспрецедентных масштабах наращивали военный потенциал, далеко превосходящий нужды обороны и безопасности. И все было за счет советского народа. Он слышал, как кремлевские руководители в циничных шутках выражали готовность подавить свободу своих союзников. Он был свидетелем их двуличности в отношениях с теми, кто проводил советскую линию на Западе или в третьем мире, и они не гнушались ничем, даже участием в заговорах с целью убийства «неподходящих» политических деятелей в этих странах. Кремлевские лидеры были заражены той самой империалистической болезнью, в которой обвиняли других — прежде всего они стремились расширить зоны своего влияния в мире и найти способы удовлетворения своей неуемной страсти к экспансии. Отец подчеркивал, что, сидя за одним столом с Брежневым, Громыко и другими членами Политбюро, он многое узнал о тех, кто хозяйничал в СССР. Он видел, с какой легкостью они называли черное белым и как легко выворачивали слова наизнанку. Он понял, что лицемерие и коррупция проникли в самые затаенные уголки их жизни, увидел, как оторваны они от народа, которым правили. В позолоченных, затхлых и тихих кремлевских коридорах был воздвигнут уникальный музей идей, видимых, но окаменевших, как мухи в янтаре. Кто хотел сделать свою карьеру, оберегая эти идеи, пытался заставить советский народ поверить в социальную систему, основанную на утопии и лжи.