Ангелочек - Мари-Бернадетт Дюпюи

Довольная Анжелина закрыла глаза и принялась перебирать в памяти события, которые произошли во время поездки, и свои мысли, одолевавшие ее на пути от Сен-Лизье до Тулузы. «По сути, я была немного разочарована, не встретив Филиппа Коста в поезде. Я считала, что он мне безразличен и что я вовсе не ценю его отношение ко мне. Однако в толпе пассажиров я его высматривала. Точно так же я надеялась увидеть Луиджи на повороте дороги, когда ездила в Бьер. Есть еще один, но о нем я забыла. Это Гильем. Так будет лучше. Он предал меня. Как я могла его так страстно любить?!»

Накануне Анжелина, опечаленная расставанием с сыном и отчим домом, ужинала у Жерсанды. В разговоре, в связи с полученной валентинкой, всплыло имя доктора Коста, и Анжелина подробно описала их случайные и намеренные встречи в Буссансе.

— Не будь слишком строгой с этим доктором, — посоветовала старая дама. — Если ты докажешь ему, что не такая уж легкая добыча, он может жениться на тебе. Ты вполне заслуженно поднимешься по социальной лестнице. У тебя хорошие манеры, ты умная, образованная и сказочно красивая.

— Но я не могу выйти замуж, и вы знаете почему, — ответила Анжелина. — У меня есть Анри и мое будущее ремесло.

— Предложив тебе усыновить Анри, я подумала и об этом. Ты не обязана раскрывать ваше родство. Впрочем, отныне ты крестная мать Анри. Мы с Октавией далеко не молоды. Какой добрый и великодушный супруг не захочет принять твоего крестного сына в свою семью?

Да, Жерсанда де Беснак продумала все до мелочей. В этом Анжелина еще раз убедилась, лежа в кровати под тонким одеялом. «Моя дорогая Жерсанда не учла только одного, — говорила она себе. — Думаю, я больше никогда не смогу полюбить мужчину, по крайней мере, довериться ему. Вернее, я не смогу больше любить так, как я любила Гильема. Возможно, бывают союзы, основанные на дружбе и нежности. Нет, я не смогу пойти на такую сделку и предложить супругу лишь тело и часть своего сердца. Никогда доктор Кост не сравнится с Гильемом! Ни он, ни кто-либо другой. Или, возможно… Нет, это смешно! Я сошла с ума!» Анжелина вновь увидела смуглое лицо Луиджи, обжигающий взгляд его темных глаз. Он поцеловал ее, и этот поцелуй, деликатный и легкий, оставил сладостное воспоминание в ее сердце. В изнеможении она попыталась прогнать мысли из головы. Все было напрасно, и она в отчаянии вздохнула.

— Что с тобой? — тихо спросила Магали, соседка Анжелины по дортуару. — Можно подумать, что ты замерзла.

— Немного…

Действительно, в дортуаре было довольно холодно. Ученицы сами топили печку. Каждое утро служащий больницы приносил ведро угля. Нечего было даже и думать, чтобы выпросить больше.

— Я хотела сказать тебе «спасибо», Магали, — шепотом сказала Анжелина. — Благодаря тебе я справилась с одним мерзким типом.

Девушка хихикнула, услышав из уст Анжелины такие слова. Дослушав историю до конца, Магали строго сказала:

— Браво, Анжелина! Ты здорово его отделала. Если я когда-нибудь встречу этого Блеза Сегена, я прикончу его.

Но им не удалось продолжить разговор. Дверь дортуара распахнулась, и на пороге появилась мадам Бертен.

— Анжелина Лубе и Дезире Леблан, быстро одевайтесь и приходите в родильное отделение. Там рожает одна пациентка. Я диагностировала двуплодную беременность. Мне нужна ваша помощь, тем более что этой ночью доктор Кост не дежурит.

С этими словами она повернулась и удалилась.

— Разве это жизнь, когда тебя вытаскивают из кровати пять ночей в неделю… — усмехнулась Магали.

— Ну и пусть! А ты можешь спать дальше, — ответила Анжелина, быстро вставая и надевая халат.

Через несколько минут Анжелина и Дезире торопливо шли по коридору.

— Близнецы, представляешь! — шептала Дезире. — Наверняка роды начались преждевременно. Малыши будут совсем крошечными и слабыми. Надо их обогреть. Лишь бы они оказались жизнеспособными. Им было бы лучше родиться летом.

— Ты права, но мы сделаем все, что в наших силах, — заверила ее взволнованная Анжелина.

Когда они подошли к кровати пациентки, главная повитуха пристально посмотрела на них.

— Анжелина Лубе, вы будете делать циркулярный массаж живота, а вы, Дезире Леблан, держите мадам Фор за руку и давайте ей пить, если в том возникнет необходимость.

Будущая мать, женщина лет тридцати, все время стонала, закрыв глаза. У нее был огромный живот с растянутой кожей.

— Мне плохо! Мне больно! — жаловалась она, приоткрыв глаза. — Мадемуазель, сжальтесь надо мной, не дотрагивайтесь до живота!

Роженица обращалась к Анжелине, которая уже начала легкими круговыми движениями массировать живот вокруг пупка.

— Не волнуйтесь, мадам. Массаж поможет тканям расслабиться и будет стимулировать матку.

Анжелина улыбалась. Ее фиолетовые глаза были полны сочувствия. Мадам Бертен готовила инструменты: щипцы, ножницы, пеленки, пропитанные антисептиком. В воздухе пахло хлоркой и спиртом, к ним примешивался запах крови и мочи.

— Я должна осмотреть вас еще раз, — сказала главная повитуха.

— О нет! Я не хочу, это так больно! — запричитала пациентка.

— Полно, мужайтесь, мадам, — строго приказала главная повитуха. — Вы вынашиваете двух детей. Следовательно, они будут меньше, чем обычные дети. Вы постараетесь, и они легко пройдут через родовые пути.

— Да, вы должны успокоиться, — участливо подхватила Анжелина. — Дышите ровно, прислушивайтесь к своему телу. Господь благословил вас, дав двух малышей.

— Мне сказали, что они не выживут, потому что рождаются слишком рано, — плача, возразила будущая мать.

— Никто не может предсказать, как все будет! — возмутилась Анжелина. — Я сейчас расскажу вам одну историю. Это произошло давно, в моей собственной семье. Моя прабабушка родила маленькую девочку, весящую всего два килограмма, на месяц раньше срока. Это произошло в разгар зимы, в горах. Малышка помещалась на раскрытых ладонях отца. Все были очень огорчены, думая, что этот крошечный ребенок, еще не до конца сформировавшийся, умрет. Но родители клали днем малышку на печку, запеленав в шерстяные пеленки и укрыв бараньими шкурами, а на ночь забирали ее в свою кровать. Девочка сосала грудь, спала и вновь сосала грудь… Она стала моей бабушкой, весьма крепкой особой с хорошим аппетитом и сильным характером.

— Ах, да… — вздохнула пациентка. — О! Мне хочется тужиться, я чувствую, что ребенок выходит… О, помогите мне, мадемуазель!

Мадам Бертен быстро нырнула под простыню, закрывавшую нижнюю часть тела пациентки. Сидя на табурете, она слегка нажала на уже раздвинутые бедра.