Столыпин - Аркадий Савеличев

Столыпин не дал передышки:

– А сами вы, ваше величество, с ним не встречались?

Государь поспешил отрезать неприятный разговор одним словом:

– Нет.

Столыпин понимал, что переходит все грани приличия:

– Прошу прощения, ваше величество, но мне… почему-то докладывали иначе.

– Почему? И кто?.. – проснулся царский гнев у Николая II.

Надо было открывать собеседника.

– Бывший полковник Герасимов. По вашему настоянию возведенный в генералы.

Государь чтил преданность своих подданных. Открещиваться от Герасимова было неловко. Взгляд отвел, потупился и скрыл под усмешкой:

– Да, было, кажется!.. Прав генерал Герасимов. Государыня как-то уговорила глянуть на сибирское диво. Ну, глянул… раза два, не больше. – И уже с другими нотками в голосе: – Почему это вас интересует? И вообще, у меня могут быть какие-то личные знакомства…

Тут уж Столыпину следовало достойно отступить:

– Разумеется, ваше величество. Просто мы с генералом Герасимовым, как ваши верные слуги заподозрили в Распутине скрытого террориста. Спасибо, ваше величество, что развеяли наши сомнения!..

Дома, на Елагинском острове, он отошел от всех тревог и признался:

– Меня тронули беспомощность и смущение государя. Я ведь как лицо должностное выложил про все грязные похождения Распутина. С явным намеком на государыню. Еще и поучать вздумал… Что на царскую семью смотрит, мол, вся великая Россия. Бедный государь!.. Что делают с ним женщины!..

Герасимов, как истый полицейский, был не столь сентиментален:

– Что должен сделать мужик, услышав такое?.. Выпороть свою бабу. Заодно с распутной фрейлиной.

– Ну, вы скажете!.. Не царское это дело – баб пороть.

– Да, но по крайней мере он обещал не пускать Распутина во дворец?

Столыпин только развел руками.

VI

Филеры доносили, что Распутин, наоборот, зачастил к фрейлине Вырубовой. Там и царица время проводит, на это время забывая о больном гемофилией сыне Алеше…

Философы эти филеры! Откуда им знать мысли мистически взбалмошной женщины?..

Но в главном-то они правы: царь-государь ровным счетом ничего не сделал, чтобы урезонить распоясавшегося сибирского мужика… а заодно и окружавших его баб…

Надо было высокопоставленным заговорщикам, без всякого царского указа, выслать Распутина обратно в Сибирь. Столыпин спрашивал – как это сделать? Герасимов дотошно искал законное обоснование самовольству. Оказывается, существовал старый закон, который позволял министру внутренних дел – без суда, лишь по своему распоряжению, – высылать за пределы больших городов всяких мошенников, проходимцев, пьяниц, закоренелых развратников. Закон, правда, давно не применялся. Последний раз, кажется, был выслан в Сибирь великий князь Николай Константинович, укравший драгоценности у своей матери. Но… с согласия Александра III! Князь и сейчас не помилован, лишь переведен в более теплые края, выращивает хлопок в окрестностях Аральского моря, – кстати, для фабрик многочисленного клана Морозовых. Почему бы и Распутину не заняться хлопком или не половить омуля где-нибудь на северном Байкале?

Да, но для этого Распутина надо было еще «пымать». Не в Царском же Селе, среди визжащих баб его арестовывать. Столыпин не сразу согласился на предложение Герасимова, хотя иного выхода не было. Заговор так заговор! Главное, чтоб никто до времени не узнал. Герасимов собственноручно написал постановление; Столыпин недрогнувшей правой рукой подписал. Оно было вручено самым доверенным агентам. Крутись-вертись полицейская машина!

Люди генерала Герасимова дело свое знали. Осадили по всем правилам квартиру Распутина. Он там не появлялся. Где его носит, святого черта? Заметили опять же у фрейлины Вырубовой. Разрешение на арест в Царском Селе Столыпин не дал. Герасимов велел брать «старца» по возвращению в Петербург, прямо на вокзале.

Вот и поезд. Филеры, как борзые, насторожились. Совсем рядом, невидимый, подбодрял их сам генерал Герасимов. Но…

…одни, другие двери вагонов распахнулись…

…публика из Царского Села приезжала непростая. С полицейской мордой близко не сунешься, поэтому…

…когда на перрон выскочил господин в роскошной длинной шубе, в нем не сразу признали «старца». А он, как бес, кинулся к выходу, где его ждал автомобиль великого князя Петра Николаевича…

…филеры остановились в двух шагах от автомобиля, ибо…

…брать пустого «старца» в присутствии великого князя было нельзя…

Преследователи на автомобиле, припасенном для арестанта, проводили его до великокняжеского дворца и с горя напились. Ругай не ругай генерал Герасимов!

Да хоть и сам Столыпин!

Но тот был настроен решительно.

– Под мою ответственность, – сказал Герасимову. – Дворец окружите, берите хоть на ступеньках парадной лестницы!

Да, но во дворце был черный ход. И не один. Дворники шлялись. Разные полотеры. Прачки…

Как-то ушел «старец».

Анекдот, да и только!

Несколько недель был в осаде великокняжеский дворец. Пока престарелый барон Фредерикс по-свойски не шепнул Столыпину:

– При дворе дурное мнение, уважаемый Петр Аркадьевич…

Тот и сам знал: ничего хорошего это не сулит. Три недели люди Герасимова в зимнее время мерзли у дворца, пока Распутин не объявился за тысячу верст, в Сибири. В своем по-княжески отстроенном поместье. Обескураженный генерал Герасимов сказал:

– Хоть подавай в отставку!

– Мне первому… Плюньте, мой женераль. Может, это и к лучшему? Сам себя выслал, а?..

Они посидели, посмеялись над незадачей. Но ведь на плечах был не только Распутин – вся Россия…

Разве можно ее равнять с каким-то сибирским распутником?!

Столыпин с облегчением разорвал свое постановление о высылке Распутина.

VII

Но он ошибся… Да и кто не ошибается, если спорит с царями?!

Распутин опять, по вызову фрейлины Вырубовой, оказался в Петербурге. Министр внутренних дел, он же и председатель Совета Министров, узнал об этом совершенно случайно… уже приватной вестью из Нижнего Новгорода! Распутин, еще «до службы» при царском дворе, часто обретался на Волге, по какой-то любви к бродяжничеству. Но тут случай был совершенно особый. Весной 1911 года у Николая II возникла мысль заменить министра иностранных дел Извольского другим своим приближенным Сазоновым. Вероятно, хотел испытать нового назначенца, и ему дали совершенно неслыханное поручение: съездить в Нижний и «проэкзаменовать тамошнего губернатора Хвостова на пост министра внутренних дел…» И это при живом-то министре Столыпине?! Сие решение еще бы куда ни шло: Россия оставалась все-таки монархией, на все царская воля. Но кто придался в «экзаменаторы» Сазонову?! Все тот же Распутин! Славная парочка получилась. И поговорить, и покутить сподручно на денежки тароватого нижегородского губернатора. Мы, мол, тебя сватать приехали – угощай, да кланяйся, да угощай… Но вот незадача: Хвостов, будучи неглупым человеком, в женихи не соглашался. Этак вежливо отказывался. Страшна царская милость: руками вполне благоденствующего губернатора отпихнуть в сторону Столыпина…

Да и Распутину губернатор Хвостов почему-то не понравился; видать, плохо угощал, жонку свою в постель не клал. Новоявленный ревизор, возвратясь в Петербург, в безграмотной писульке изрек:

«Хвостов шустер, но очень молод, пусть еще погодит».

Такой резолюции было вполне достаточно; тем более и передали-то царю ее через женские руки…

Впрочем, «годить» Хвостову оставалось совсем немного: до сентябрьских трагических дней, когда тот же «ревизор», сменив гнев на милость, вероятно, и предложил «шустряка» вместо убитого министра внутренних дел…

Но сейчас Столыпин, которого в глаза и за глаза называли «вторым самодержцем», не хотел терпеть еще и третьего правителя. Посты в России теперь раздавались по «писулькам» сибирского мужика. Новый совет министров, да и только!

Как можно было терпеть?!

Отставленный от дел министр Извольский отговаривал от очередной атаки на Николая – все равно, мол, он сам ничего не решает. Но тут царская коса находила на кремневый столыпинский камень. Безвольное упрямство Николая разбивалось об его несокрушимое упрямство.

– Нет, иду. Будь что будет! После расскажу. Заверни вечерком ко мне, на Елагин.

В папке под бронированным листом лежал обширный доклад, составленный на основании следственных материалов Святейшего синода, – уже и высший церковный суд не мог дольше терпеть богохульника. Казалось, при такой поддержке успех обеспечен.

Николай II догадался о цели внепланового визита.

– Опять о Распутине?.. – вышел он из-за стола, не приглашая сесть и сам не садясь.

– Да, ваше величество. Доклад составлен на основании следственных материалов Святейшего синода.

– Ужель и Синод в следователи подался?..

– Выходит, так, ваше величество. Вот доклад, – погремел он бронированной папкой, извлекая из нее объемистую сафьяновую папку.