Мерси, камарад! - Гюнтер Хофе

А в это же самое время Советская Армия предприняла новое крупное наступление на широком фронте от Чудского озера до Галиции. Линия немецкой обороны была глубоко взломана на участке пятьсот километров, двести пятьдесят тысяч квадратных километров советской земли освобождено от гитлеровских оккупантов. С начала наступления, то есть с 23 июня, в полосе наступления погибло пятнадцать гитлеровских генералов, а двадцать шесть генералов были захвачены в плен. Советские танковые части вышли к окраинам Бреста и Гродно.

20 июля полковник Клаус фон Штауфенберг, находившийся в ставке фюрера, подложил ему под стол портфель с миной, которая взорвалась в 12 часов 50 минут.

«Дворцовый переворот», скрытый от народных масс, никаких результатов не дал, он лишь свидетельствовал о наличии серьезного кризиса среди правящих кругов. Верхушка, прежде всего военная, в самый последний момент решила перейти из лагеря ярых защитников нацизма в лагерь оппозиции, которая намеревалась покончить с Гитлером, с тем чтобы с помощью военной диктатуры сохранить германский империализм, но уже без фюрера. Внешняя политика должна была остаться по-прежнему агрессивной, нацеленной на продолжение войны против Советского Союза.

Правда, были среди заговорщиков и идеалисты, придерживавшиеся иных взглядов. Однако таких было совсем немного. Штауфенберг преследовал, например, следующие цели: установление контактов с коммунистическим движением Сопротивления, построение нового общественного порядка, во главе которого должен стоять рабочий класс; внешняя политика строилась на необходимости прекращения войны на всех фронтах и установления добрососедских отношений с Советским Союзом.

Фашистский террористический аппарат, созданный в первую очередь для борьбы с коммунистами, начал действовать против оппозиции в собственных рядах.

Ночью в Берлине была казнена небольшая группа заговорщиков, которые пострадали из-за своих собственных ошибок. Одни из заговорщиков были расстреляны специальной командой, другие, как, например, генерал Бек, покончили жизнь самоубийством. С целью перекрытия всех лазеек Гиммлер был назначен командующим армией резерва.

Группа офицеров-заговорщиков, находившихся во Франции, действовала в соответствии со взглядами большинства заговорщиков, а именно: стремилась ускорить открытие второго фронта, создать союзникам возможность беспрепятственно войти в Берлин и, обеспечив таким образом свои тылы, все силы бросить на борьбу против Советской Армии. Господа заговорщики, носившие на плечах золотые погоны, выбрали для себя паролем следующие слова; «Генеральский мир».

Переговоры о возможности заключения сепаратного мира с западными державами велись в Мадриде и Швейцарии со специальными уполномоченными шефа американской разведки в Европе Аллена Даллеса, который со своей стороны послал в Вашингтон закодированную телеграмму следующего содержания:

«В случае создания блока на западном фронте германские войска будут планомерно отходить. Одновременно с этим наиболее боеспособные дивизии будут переброшены на Восток».

В оккупированном гитлеровцами Париже засело две тысячи вооруженных до зубов сотрудников СС, СА и гестапо. Их штаб-квартира находилась на авеню Фош, которое вело к площади Звезды, к Триумфальной арке и могиле Неизвестного солдата. Их руководитель, генерал СС Оберг, располагался на Рю-де-Канн.

Глава путчистов во Франции генерал фон Штюльпнагель оборудовал свою служебную резиденцию в отеле «Мажестик» на Рю-де-Перуз, неподалеку от Триумфальной арки, а жил в отеле «Рафаэль» на авеню Клебер, которое соединяет площадь Звезды с площадью дю Трокадеро. Вечером 20 июля Штюльпнагель тщетно пытался склонить командующего немецкими войсками на западном фронте на сторону заговорщиков. Командующий поначалу был не против этого предложения, но только при условии, если диктатор действительно окажется умерщвлен. Однако Штюльпнагель уничтожил за собой все мосты прежде, чем приехал к Клюге в Ла Рош. Военный комендант Парижа генерал фон Бойнебург-Ленгсфельд незадолго до полуночи безо всякого кровопролития силами моторизованного полка занял штаб-квартиру войск СС. Всем сотрудникам штаба Оберга пришлось познакомиться с военной тюрьмой в Фресне. В числе арестованных оказался и штурмбанфюрер Курт Дернберг, от заносчивости которого не осталось и следа, стоило ему только очутиться в камере-одиночке.

Сам Оберг был арестован генерал-майором Бремером, который и препроводил его в первоклассный отель «Континенталь», расположенный на Рю де Кастильон. Рядовым эсэсовцам, а таких набралось две тысячи, представители командования вермахта во Франции ничего плохого не сделали, препроводив их всех в форт де л’Эст. И все это произошло без единого выстрела.

В первые часы 21 июля Штюльпнагель, так и не добившись результатов, вернулся из штаб-квартиры Клюге в отель «Рафаэль». После краха всех акций заговорщиков в Берлине ему ничего не оставалось, как отступить, и он начал с того, что приказал выпустить на свободу всех арестованных сотрудников СС, СА и гестапо.

Дернберг, когда ему предложили покинуть камеру, наотрез отказался, побаиваясь, как бы это не кончилось его убийством «при попытке к бегству», но всем арестованным были даны гарантии полной безопасности.

А несколько позднее в просторном холле отеля «Рафаэль» собрались все высокопоставленные особы: Штюльпнагель со своим штабом, Оберг со своими людьми и адмирал со своими. После недолгих переговоров остановились на том, что происшедшее надо рассматривать как своеобразную «учебную тренировку». В тот же день, 21 июля, в парижских газетах, выходивших на немецком языке, уже было помещено соответствующее коммюнике по этому поводу.

И сразу же вслед за этим в воздух взлетели пробки от шампанского, раздался звон бокалов, зазвучали многочисленные тосты за обновление Германии.

А в 9 часов утра раздался телефонный звонок: Штюльпнагеля срочно отзывали в Берлин. Неподалеку от Вердена на него было совершено покушение, но неудачно. Штюльпнагель был арестован и посажен в тюрьму. А несколько позднее в Берлин был отозван и Клюге. По дороге в столицу, недалеко от Меца, он принял яд.

Еще до обеда генерал Круземарк позвонил в Растенбург в ставку Гитлера, чтобы засвидетельствовать свою преданность фюреру в борьбе против англо-американских плутократов. Генерал заявил, что всегда будет там, куда его пошлет фюрер, и с еще большим рвением будет выполнять его волю и желания. А к моральным ничтожествам, какими являются заговорщики, он испытывает отвращение и глубоко убежден, что подобные явления нужно выжигать каленым железом.