Будь моей (СИ) - "Cold February"

Сигюн отрешенно кивает. Слова матери заседают иголочкой волнения в лелеющем счастливую брачную жизнь сердце. Сигюн даже не задается мыслью ранее, что царь Йотунхейма может обманывать ее своей заботой. И теперь вероятность того, что это окажется правдой, пугает.

Сигюн одергивает себя. Она всегда была независима от чужого мнения. Не стоит позволять другим влиять на уже сложившееся. Даже родителям. Своими опасениями она только может неприятно накалить их с мужем сложившееся доверие. В конце концов, не просто так он просит не оправдывать его в чужих глазах. Сохранять его нежную сторону в секрете. Сигюн неопределенно улыбается и говорит, переводя беседу в немного другое русло:

— Он сказал, что я буду жалеть, если не помирюсь с вами.

— Локи, вероятно, судит по себе, — усмехается царь Ванахейма.

— По себе? — она удивленно округляет глаза: — О чем ты, отец?

— Ты же слышала о том, что царица Фригга была убита приспешником Малекита при нападении на Асгард?

Сигюн кивает с учащенным сердцебиением. Уже дважды за сегодняшнее утро ей припоминают бывшую царицу Асгарда.

— Локи тогда сидел в темнице после попытки завоевания Мидгарда. Рискну предположить, что на канун ее смерти они находились не в самых лучших отношениях.

Сигюн задумчиво кивает. И сама себе на уме чуть улыбается. В своей голове она слышит приятный обволакивающий баритон:

«…я буду заботиться о тебе».

***

Локи встречает супругу на главной площади Ванахейма. Торжественное прощание с бывшей царевной и отправка гостей из другого мира, Сигюн в сопровождении родителей, Тор с эйнхериями, а главное — он в обличии йотуна — становятся зрелищным шоу для собравшейся толпы. Бесконечные шепотки ванов действуют ему на нервы. Так что он даже не сразу замечает: в каком приподнятом настроении к нему возвращается супруга. Локи насмешливо вздергивает брови вверх, как бы подшучивая: «Ну что, отношения с родителями наладились?» Он получает в ответ скромную благодарную улыбку. Какую-то до приятной дрожи интимную.

— Что за переглядывания? — подтрунивает Тор. — Вы только недавно познакомились, а уже завели какие-то секреты?

— Естественно, — как само собой разумеющее подтверждает Локи. Он притягивает чуть охнувшую от удивления Сигюн к груди. — Муж и жена — одна сатана.

— Даже не знаю, радоваться мне от этого заключения или остерегаться его, — неуверенно смеется Тор. — Что скажешь, Сигюн?

— Остерегайся, — опасно усмехается царь Йотунхейма. Но тут же сменяет притворную угрозу на задорную улыбку. Он оборачивается к царской чете Ванахейма. — Дорогой Ньорд, Нертус. Мы с моим братом благодарим вас за гостеприимство и спешим откланяться. Да будет долгим и плодотворным союз наших миров! — он коротко ухмыляется и получает в ответ обратную благодарность. Оборачивается к Сигюн, ловя ее встревоженный взгляд. Он лукаво хмыкает и легонько проводит рукой ей по спине, материализуя меховую накидку. Он говорит: — Давай, Тор. Вызывай Биврест, — и понижает голос до тихого шелеста, слышимого лишь для брата и жены: — Мне уже не терпится поскорее убраться отсюда.

Комментарий к Ванахейм

Коллажик к работе: https://vk.com/wall-125307130_574

========== Йотунхейм ==========

Сигюн сонно трется носом о подушку, сжимая кончиками пальцев золотую ткань. Глубоко выдыхает и не глядя простирает руку, тихонько щупая соседнюю половину кровати. Открывает глаза и болезненно выдыхает. Ожидаемо — никого. Меховое одеяло даже не тронуто. Сигюн поджимает губы. Вот уже больше недели с момента ее прибытия в мир ледяных великанов царь Йотунхейма не выходит из своего кабинета или пропадает в разъездах. Он отсутствует днями и ночами, маниакально отдавая всего себя правлению. А она снедается бесконечными думами и домыслами. Почему мужчина, обещающий о ней заботиться, по возвращению в свое царство напрочь о ней забывает?

Ситуация, когда она сутками не видит мужа, ее напрягает. Она хочет наладить с ним контакт, а он просто не дает ей такой возможности. Сигюн понимает, что должна быть благодарна царю Йотунхейма уже за то, что он задумывается об особенностях ее содержания. Что дарит ей одежды, не дающие превратиться в одну из скульптур на внутреннем дворе дворца. Что обустраивает крыло специально для нее — с отапливаемыми помещениями и интерьером, вероятнее всего скопированным с дворца Асгарда. Что выделяет ей отдельную спальню. Что максимально сглаживает ее адаптацию к новым погодным условиям и среде обитания. К новому статусу. Однако даже несмотря на все эти старания, Сигюн в этом темном, промерзлом мире чувствует себя чужой и неуместной. Здесь все не так, как она привыкла. Здесь другие порядки, другие устои, другие существа, населяющие планету. Это все ожидаемо. Но ей, наивной гордой девчонке, находящейся под лоном отца и матери, это все тогда кажется гораздо проще. Суровая реальность же оказывается весьма жестокой. Сигюн просто не знает, что делать… И обо всех своих переживаниях ей даже не с кем поговорить. Ведь царь Йотунхейма для этого единственная возможная кандидатура. Единственный, кто может понять ее хотя бы на толику.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нет, Сигюн с самого начала не ждет того, что муж будет возносить ее — супругу, взятую по расчету — на пьедестал и окружать постоянным вниманием. Она прекрасно понимает, что играет только роль импровизированной гербовой печати на соглашении двух царей и двух миров. Но она явно не ожидает того, что царь Йотунхейма будет вообще полностью игнорировать ее существование. Что он оставит ее одну, едва надев на рыжую голову диадему из заледенелого серебра в тронном зале пред сотней йотунов. От которых у нее кровь стынет в жилах. Если в ее муже все еще остается что-то от привычного ей облика аса и вана, то новые подданные совсем иные… В них нет ничего теплого, светлого. Кажется, что даже душа глубоко в них замерзла так же, как и вся планета. Каждый из ледяных великанов видит в ней лишь бельмо на глазу. Даже маленькие девочки, подобранные мужем ей для прислуживания, косятся на нее как на диковинную зверушку.

Сигюн и чувствует себя никем иным, как зверушкой. Редкой и дорогой пташкой, привезенной из дальних краев для радости глаза. Для ностальгии. Пташкой, которой обустроили замечательную клетку из пышных мехов, дорогих одежд и сверкающих украшений.

Ткани из волоса белых ыгр Нифльхейма отлично справляются со своей работой. Вот только… Вот только они не спасают от пустынности этого места. «Жизнь в бесплодных льдах», — так Нертус называет будущее своей дочери. И в Сигюн с содроганием поселяется мысль, что возможно мама была не так уж и неправа…

Но эта мысль, к счастью, не задерживается у нее долго.

Царь Йотунхейма приходит к ней в спальню далеко зá полночь для редкого сна, когда Сигюн уже давно в забытьи, и уходит ранним утром, не дожидаясь ее пробуждения. Она узнает об этом чисто случайно. Ей удается застать мужа на пятый день, проснувшись среди ночи. Уже глубоко спящего. Заметно уставшего и вымотавшегося. Настолько, что он даже не снимает одежд, заваливаясь на постель поверх мехового одеяла. Этот факт вызывает у Сигюн короткую счастливую улыбку. И в то же время порождает новые причины для волнения. Она знает царя Йотунхейма три дня. Но даже с этими скудными знаниями может сделать вывод: его лицо осунулось, мимика (пусть Сигюн и судит лишь по сну) стала нервной и дерганной. Так обычно выглядят те, кто страдает хронической усталостью и недосыпом. А для такого молодого царя это не лезет ни в какие ворота…

Сигюн понятия не имеет, чем таким важным он занимается. Но то, что это важно, она может сказать прямо и точно. А потому просто не смеет ему мешать. Хоть как-то вмешиваться в то, что она, откровенно говоря, совершенно не понимает. Никто не обучал Сигюн политике. Все ее знания базируются лишь на скудных основах и чувстве долга. Она успокаивает свое заходящееся переживание тем, что царь Йотунхейма дает отдых своему организму хотя бы на немного.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но на десятый день, когда он не совершает даже своего ночного молчаливого визита, у нее заканчивается терпение.